«Никто не может быть уверен в том, что он не сноб. Такая высокомерная уверенность сама по себе уже снобизм». Как вам это утверждение Теккерея?

Я не понимаю его. Вдуматься если, то не понимаю. Мне, в общем, не нравится название «Сноб» для журнала. Оно не соответствует, на мой взгляд, журналу. И если бы мне предложили участвовать в журнале «Сноб» и я бы его не читал, я бы из-за одного названия отказался. Но мне понравилось то, что в журнале пишется, и понравились люди, которые там размышляют.

Я думаю, что большие умы, очень большие умы не могут быть снобами, потому что в снобе обязательно есть нарциссизм. А самое сложное — это позволить себе роскошь быть самим собой, а значит — не иметь необходимости смотреться в зеркало. Настоящий сноб обязательно должен иметь какое-то зеркало в подсознании: как я выгляжу сзади?

Андрей Сергеевич, расскажите, где вы сейчас живете.

Я живу там, где работаю. Ну а значит — Москва, потому что я тут много работаю, по-разному. Лондон, потому что там я достаточно много работаю в кино и там сейчас учатся мои дети. А в Италии я хоть тоже работаю, но живу там по другой причине — люблю тамошний климат и атмосферу.

А в каком городе удобнее работать, в каком — растить детей, в каком — думать?

Ну, в Москве тяжелее всего работать. Невозможно передвигаться, организация любых инфраструктур очень слабая. Но Москва наиболее эффективна с точки зрения моей востребованности, ну и в смысле финансовой отдачи. Кроме того, в Москве я кое-чего могу добиться в интеллектуальном смысле. Есть вещи, которые здесь нужны и которые вряд ли будут нужны в других местах.

Почему ваши дети ходят в Лондоне во французскую школу?

Наверняка историю, в частности, историю Второй мировой войны, им будут преподавать не так, как ее преподавали бы в русской школе. Вас это не смущает?

Как получилось, что вы стали членом Общественной палаты — совсем недавно вы говорили, что не хотите быть членом никакой организации, никакого объединения или клуба?

Общественная палата хороша тем, что не требует придерживаться какой-то идеологии. В принципе. Но позволяет сделать свое мнение публичным. Это очень важно. Я согласился, потому что достаточно давно увлекаюсь вопросами антропологии, социологии и культурологии — перекрестком этих вопросов. Я выпустил книгу «На трибуне реакционера» и даже сознательно назвал себя реакционером, чтобы избавить всех желающих от необходимости наклеивать на меня этот ярлык. Так вот, я думаю, что палата даст мне возможность вынести на обсуждение общества некоторые фундаментальные проблемы, связанные с национальной спецификой. Потому что очень сложно ответить на вопрос: почему мы можем построить ракету и не можем построить «Жигули»? Все гайки отваливаются. Или почему в такой богатой стране так много бедных и такой низкий жизненный уровень? Почему в российской армии в мирное время служить опасно для жизни? Когда начинаешь про это думать, первое, что приходит в голову, — это наша национальная особенность. Так вот в чем заключаются национальные особенности, из-за которых у такого богатого генетического материала такой бедный КПД?

А когда вы обдумывали предложение, вы задавались вопросом: Общественная палата — эффективное или неэффективное образование? Вообще вас это волновало?

Нет. Это меня не волнует. Главное для меня — поставить вопрос, а не дать ответ. Потому что правильно поставленный вопрос — уже надежда на поиски ответа. Никто не задумывается, почему в России все так. Никто не задумывается, почему губернаторов надо назначать. Говорят: Путину нужна вертикаль власти, он авторитарный правитель. Никто не задумывается: а почему нужна вертикаль? Когда подумаешь — понимаешь: губернатора, который не назначен, нельзя снять. Будь он шесть раз вором и преступником, его нельзя снять, потому что его избрал народ! В нашей системе нет обратной связи между властью и народом, государство для народа — трансцендент, его просто не существует. Оно где-то там, что-то там делает, в Думе или в горсовете. А тут народ живет, хитрит, детей растит, стоит в очередях. В России связи между властью и народом разорваны. Народ никогда не скажет: это безобразие, сейчас же начинаем национальную забастовку! Народу это просто в голову не приходит.

А вы понимаете, почему так происходит? Почему, например, в Испании после терактов люди собираются и снимают правительство?

Потому что там народ знает, что он может влиять на государство. Он активен. У него есть то, что называется «алиенация самосознания». Он в состоянии посмотреть на себя со стороны. У нас с этим сложно, потому что нам не свойственно протестантское сознание, мы не привыкли сомневаться. Русская мысль не сомневается.

А вы?

Я в этом смысле не русский, мне нравится сомневаться.