Лондон. Подвешенное состояние

*

Первые изображения повешенных появи­лись утром 7 мая. В течение дня их количество нарастало; к восьмому не было, кажется, ни одной газеты, которая не поместила бы на первой полосе хотя бы что-то, имеющее отношение к казни. Странным образом публикация этих шокирующих изображений никак не изменила – и уж точно не испортила – настроение нации.

Что занимало лондонцев в мае? Больше всего – будущее. В особенности ближайший июнь. В июне в ЮАР начнется чемпионат мира по футболу, и футбол будет везде (до такой степени, что некоторые пабы привлекают клиентов, суля им «зону, свободную от футбола»). Англия вряд ли завладеет Кубком мира – по крайней мере, на это не похоже, – но обязательно попытается. Как бы то ни было, уже сейчас некоторые водители прикрепили к своим машинам красно-белые флажки с робкой надписью England: чемпионаты мира и Европы предоставляют возможность воочию наблюдать удивительное и на данный момент довольно безобидное явление – английский национализм. Как это часто бывает, маленькие народы в составе единого государства являются и самыми гордыми. Что же касается Англии, то она становится заметной лишь изредка.

Впрочем, нельзя сказать, что майский Лондон был озабочен исключительно ближайшим будущим. На носу 2012 год и Олимпиада. Болеть придется сразу за две команды – сборную Великобритании и еще более родную сборную Лондона, коллектив организаторов соревнований. Игры 2012 года изначально задумывались как огромный проект по оживлению восточной части города, которая, несмотря на близость к центру, привлекает только очень дотошных туристов, да и вообще не так комфортна для обитания, как могла бы быть. Разумеется, об успешности всей затеи судить пока рано, но кое-какие подвижки уже наметились: ближе к концу месяца на полную мощность заработал очередной участок лондонской «наземки», сделавший Ист-Энд немного более досягаемым. Поскольку с недавних пор весь общественный транспорт в черте города использует единый пластиковый проездной с напечатанной на нем картой, к открытию нового участка были напечатаны новые схемы метро. На протяжении уже многих лет эти схемы наследуют дух легендарного оригинала 1931 года: именно тогда сотрудник подземки Гарри Бек впервые сообразил, что карте метро не обязательно повторять реальную структуру города, и с тех пор ориентироваться под землей стало легче. Прихотливо изогнутые линии распрямились, центральные станции больше не сбивались в кучку, а конечные не исчезали за краем. На самом последнем, майском поколении схем желтая кольцевая линия в центре города скукожилась и сползла влево, на запад, таким образом напомнив всем, кому надо об этом напоминать, что жизнь продолжается и за пределами Кенсингтона и Пиккадилли.

Кстати, к Олимпиаде мэр Лондона Борис Джонсон собирается выполнить свое предвыборное обещание и вернуть на улицы города еще одну легенду – красный автобус Routemaster с открытой задней площадкой. К 2005 году самые узнаваемые автобусы в мире окончательно перестали соответствовать современным требованиям (например, в них нельзя было въехать в инвалидном кресле) и исчезли с улиц. Горожане расстроились и потребовали вернуть отнятое; спустя четыре с половиной года их чаяния осуществились: в середине мая публике был представлен проект нового «рутмастера». Красивый, комфортабельный, экологически чистый. Пока он существует лишь в компьютерах проектировщиков, но к концу 2011 года должен появиться и на улицах Лондона. Джонсону хочется думать, что при виде возрожденной легенды все города мира полопаются от зависти.

Наверняка так оно и будет – и, пожалуй, тут даже не стоит заводить речь о цене проекта. Или стоит? Если кому-то в самом деле интересно, то на разработку и строительство первых пяти машин потратят восемь миллионов фунтов. Много это, спрашивается, или мало – для государства, финансовое положение которого принято сейчас квалифицировать как «отчаянное», а новый замминистра финансов которого делится с прессой содержанием прощальной записки своего предшественника: «Денег нет – желаю удачи!». Смешно, да не очень, потому что через месяц о шутке никто не вспомнит, а денег как не было, так и не будет. Какие государственные программы пойдут под нож? Что будет с налогами и финансированием Олимпиады? Как изменится подход к иммиграции?

Все эти вопросы требуют немедленного ответа. Однако нация оказалась в крайне странном, давно не испытанном состоянии – полнейшей неопределенности, впервые на памяти живущего поколения умудрившись избрать себе «подвешенный парламент», где ни одна партия не обладает абсолютным большинством и не в состоянии сформировать правительство в одиночку.

**

Находившиеся у власти тринадцать лет лейбористы утратили доверие большинства граждан, но избежали разгрома; уже приготовившиеся было царствовать консерваторы получили статус самой большой, но недостаточно большой парламентской партии; либеральные демократы во главе с Ником Клеггом не то что не вклинились в борьбу за первое место, но умудрились выступить даже хуже, чем в прошлый раз. Для журналистов и карикатуристов hung parliament означал всего лишь хороший сюжет – и возможность для реализации метафоры политической подвешенности (они тут же принялись символически развешивать лидеров трех главных партий на суках и фонарях); что «подвешенный парламент» означает для всех остальных, так это перманентный политический кризис в стране – которая и без того находится в состоянии жесточайшего финансового кризиса.

В самый разгар ожесточенных дискуссий Браун, Клегг и Кэмерон вышли на улицу Уайтхолл, где располагаются почти все правительственные учреждения, чтобы почтить память погибших во Второй мировой войне. В этом году лидеры партий демонстрировали единение перед лицом трагедии не слишком убедительно, но их можно понять: стоя с венком бумажных маков, каждый из них наверняка бросал взгляды в сторону парламентских зданий в надежде вернуться через неделю и остаться лет на пять.

***

На самом деле подвешенными – если не в прямом, то в переносном смысле – оказались вовсе не те трое, чьи изображения были опубликованы 7 мая, но все шестьдесят миллионов британцев; отсюда и их странное майское поведение. Какие чувства испытывает человек, которого пока еще не беспокоит боль от врезающейся в шею петли – но уже не достающий ногами до земли? Ощущение отсутствия опоры, неадекватной приподнятости, почти эйфории: очевидно, что в таком состоянии, какие бы удачные мысли ни вертелись у вас в голове, реализовать их все равно невозможно. И? И ничего – вы просто болтаетесь и болтаете о чем-нибудь: неплохо было бы, чтобы команда Англии выиграла чемпионат мира по футболу, славно было бы, чтобы грядущая Олимпиада прошла успешно не только в спортивном, но и в полезном для градостроительства отношении – и хорошо бы, чтоб на улицы вернулись приятные глазу лондонские автобусы-даблдекеры…

И ведь теоретически это все может сбыться.

Повисим – увидим.