Сквотская жизнь

Сколько было в Москве сквотов, не скажет никто. Они появлялись спонтанно и так же спонтанно исчезали. «Детский сад», мастерские в Фурманном и Трехпрудном переулках, Петровский бульвар, Дом Наркомфина, Булгаковский дом, Остоженка — всех не упомнишь. Не совсем понятно даже, что можно точно назвать сквотом. «Имеет смысл различать художественные поселения и места, где просто жили все кто ни попадя, — считает художник Герман Виноградов. — И та, и другая практика общеприняты. Допустим, в Западном Берлине, в районе Кройцберга, жили и художники с музыкантами, и маргиналы, с искусством никак не связанные. У нас тоже все было страшно запутанно, и сквоты в первую очередь были островками свободы, а не мастерскими. Там могли жить кто угодно, но суть от этого не менялась. Ты как будто попадал в “Сказку о потерянном времени”, когда идешь-идешь и — оп! — за поворотом совсем другой мир».

Само слово «сквот» происходит от английского squat. «Википедия» по этому поводу сообщает: «Squatting — акт самовольного заселения места или даже целого дома лицами, не являющимися его юридическими собственниками или арендаторами». Действовали захватчики без церемоний: вскрывали хозяйский замок и врезали свой. Угрызений совести никто не испытывал: пустующих домов в середине 1980-х хватало на всех. «Очень странное явление наблюдалось в те годы, — вспоминает художник Алексей Беляев-Гинтовт, проживавший в шестикомнатной расселенной квартире на Кропоткинской с окнами на Кремль. — Каждый третий дом в центре города стоял пустым. Этому до сих пор нет никаких объяснений. Возможно, это совпало с какой-то государственной программой по расселению центра».

Первым московским сквотом может считаться «Детский сад». Находился он в настоящем детском саду в Хохловском переулке. «Здание с начала 80-х пустовало, но все еще числилось на балансе 4-го управления Минздрава и остро нуждалось в стороже», — рассказывает Герман Виноградов. В его трудовой книжке запись о поступлении на должность сторожа датируется 7 ноября 1984 года.

Виноградов спал в туалете, засыпав толчки песком и настелив поверх них доски, но все равно был невероятно счастлив: «Понимаешь, иметь в центре города двухэтажный особняк с огромным заросшим садом, огромными просторными помещениями, ничего за это не платить и еще получать зарплату в 90 рублей! Мы обладали богатством, которое не снилось ни одному привилегированному чиновнику. Могли сидеть на крыше, могли в саду голые лежать, и все это в центре города». 4-е управление понятия не имело, что наняло на работу художников, а когда картины и инсталляции было уже некуда прятать, смотрело на все сквозь пальцы.