Нью-Йорк. И коту под хвост пятница. Конец ментальной стабильности

*

И когда — наконец! — спадает жара и контакт с бездомными на расстоянии протянутого доллара представляет меньшую, чем в августе, угрозу для обоняния, а цвет местной интеллигенции принимает непростое решение наплевать на ураган Эрл и не возвращаться в город, а остаться на побережьях Ист-Хэмптона и Кейп-Кода, нью-йоркская листва стремительно мимикрирует под городские такси.

Город желт от листвы и кэбов. Поймать кэб невозможно: после вялотекущего лета число конкурентов-пассажиров велико, особенно в час пик.

Но, может быть, сегодня, в день открытия недели моды, удача на вашей стороне, а не на противоположной — где табун подростков в черных воздушных попонах со шлейфами тоже покушается на кэб и нетерпеливо перебирает полу­то­ра­мет­ро­вы­ми ногами в садомазоштиблетах. А вы, уже дважды сменив немеющую на весу правую руку на левую, успели вступить в краткую полемику с яйцеголовым велосипедистом, дорожку которого вам пришлось узурпировать, а иначе таксист — зовут его Ишмаил — вас не заметит. И тут он вас все-таки замечает и выбирает — не модных лошадок, но именно вас, — и тогда вы не удерживаетесь и, развернувшись вполоборота к приунывшему ­табуну, оглашаете перекресток триумфальным свистом городского ковбоя на грани нервного срыва. Ишмаил (с пакистанским акцентом): Cuz who’s gonna clean up after them? Cuz they gonna puke on the seat and my Friday is shot to hell. Cuz 150 bucks for wash-up don’t grow on trees¹. С треть­ей попытки вам удается нейтрализовать телеэкран на спинке сиденья; со второй — добившись тишины, объяснить, куда вам нужно, — правда, Ишмаил увлечен телефонными шурами-мурами с невестой из Пешавара, и ему не до вас. Затем вы снова включаете телевизор: оттуда рекой льются новости о ювелирном бизнесе барбиобразной Иванки Трамп и о том, где что поесть (латиноамериканская кухня вновь набирает обороты!) и на что поглазеть (грядет Нью-Йорк­ский кинофестиваль).

**

То, что лето ушло, замечаете также по счетчику: рутинная — в пределах даунтауна — поездка из пункта А (агент по трудоустройству на Третьей) в пункт В (психотерапевт на Седьмой) из-за пробок и уличных ярмарок превращается в сентябре из недорогого удовольствия в недешевую пытку. О чем вы не преминете поведать вашему терапевту, разумеется, если до него доберетесь. Между тем Ишмаил прощается с девушкой и пытается вступить с вами в эмоциональный контакт. А что еще делать водителю в затянувшемся путешествии, если он экстраверт, оптимист и не потерял надежду на чаевые?

С Ишмаилом вы двойные коллеги: во-первых, давным-давно, в конце былинных семидесятых, вы студентом подрабатывали в нью-йоркском такси, а во-вторых, Ишмаил, как и вы, принадлежит к пишущей братии. Он окончил журфак в Исламабаде, в Нью-Йорке около года и в свободное от баранки время пишет стихи, с которыми предлагает вам ознакомиться на следующем же светофоре. «Как я тоскую по тебе, моя газель! — читаете вы в его телефоне. — Зачем ты с визой тянешь канитель? Соловей, и тот без розы чахнет, лист лавровый сохнет и не пахнет, хоть восход прохладен, луг росист. Пассажир-расист, слыхала ль ты? Ранил в шею тут водителя такси. Мусульманина… Скорей же прилетай и не бойся, хоть Америка — безумцев диких край, иногда» (перевод ваш).

***

…А за окном кэба медленно проплывает осень, принявшая на сей раз обличье седовласого ловеласа в пиджачной паре цвета охры и бордовых кроссовках; вы с ним шапочно знакомы. В одной руке у потрепанного сердцееда половина претцеля, в другой — плакатик «Долой бан взрослой странички сайта Craigslist» (крупнейший сайт бесплатных объявлений Craigslist в сентябре был вынужден, под давлением прокуратуры, закрыть все свои «взрослые» разделы; там, где прежде располагались эротические объявления, теперь стоит штамп «Запрещено цензурой». — Прим. ред.). Так вот оно что! Вот откуда берутся вереницы обольстительных спутниц, с которыми вы привыкли встречать его на вернисажах в Челси и премьерах в Метрополитен-опера!..

Приветливо улыбаясь, вы даете понять Ишмаилу, что не все белокожие пассажиры — потенциальные убийцы и религиозные фанатики, превозносите его любовную лирику, сочувствуете таксисту-мусульманину – жертве поддатого нью-йорк­ского неандертальца, желаете Ишмаилу новых творческих удач, после чего щедро расплачиваетесь и выскакиваете на проезжую часть. Решено: остаток пути к терапевту вы пройдете пешком. А на его неизбежное: «Опять опоздание? Поговорим о пассивной агрессии?» — вы заготовили ответ: «Давайте лучше о ярмарках».

Их, преградивших ваш извилистый путь к ментальной стабильности, тоже две. Первая, что на Бродвее, однодневная, демократичная, ярмарка без арт-причуд. Тут вам и хлеб (мексиканские лепешки, тайские кебабы, итальянские колбасы), и зрелища (уцененные DVD, двухдолларовый винил), и всевозможная мультикультурная дребедень: дешевая бижутерия, солнцезащитные очки, «экологичные» индийские сумки. В чем именно состоит их экологическая чистота — загадка: продавщица-китаянка не владеет ни языком поставщика (хинди), ни языком потребителя (английским).

****

Вторая ярмарка, трехдневная, изысканнее первой, раскинула белые свои шатры вдоль пяти кварталов Юниверсити-авеню. В шатрах идет бойкая торговля каким-никаким искусством: афроамериканский художник Роберт, например, иллюстрирует «Тома Сойера», эпизод с покраской забора. На вопрос «Повлиял ли роман Марка Твена на ваше творчество в целом?» художник отвечает шутливо, но утвердительно; правда, не объясняет, почему все герои его картин — афроамериканцы. Вы его об этом не спрашиваете — вам пора к терапевту. А терапевт недавно советовал вам найти баланс м­ежду сдержанностью и общи­тель­ностью. Но… как пройти мимо шатра с громоздкими, похожими на трехъ­ярус­ные торты настольными часами, бесцеремонно заголяющими свои пружины и шестеренки, в дебрях которых вы не сразу отыщете циферблат, где вместо цифр — клавиши довоенных пишущих машинок.

И тогда вы набираете вашего терапевта и — наконец! — отменяете сессию, до которой вам все равно не добраться; потом присаживаетесь на скамейку напротив шатра, где обитает часовых дел мастер-модернист и где уже расположились две ботоксощекие дамы — неделя моды для них, похоже, кончилась еще при Рейгане. И пока они страстно обсуждают вчерашних гостей на ток-шоу Джея Лено, первом в новом сезоне, вы смакуете бублик c белой копченой рыбой, запиваете его бесплатным чаем из гибискуса, которым миловидная девушка в фартуке пару минут назад завлекала вас в магазин органической еды и питья — он открылся здесь месяца полтора назад вместо закрывшегося полгода назад кафе Dean & DeLuca. Вы разворачиваете исхудавшую за последние пару лет местную газету и прикидываете, что же такое придумать для соблюдения ментального баланса, столь необходимого в этом городе на сентябрьском стыке лета и осени.

¹А потомушта дураков нет прибирать за ними. А потомушта блеванут на сиденье – и коту под хвост пятница. А потомушта 150 баксов за чистку салона где взять потом?