Как мы начинаем дружить

   У меня есть очень смешной друг-итальянец, с которым мы познакомились по телефону. Я училась в университете и жила в коммунальной квартире. Однажды, часа в три ночи, зазвонил телефон. Я подняла трубку, а оттуда мужской голос спрашивает: Pаrla italiano? Я сказала, что да. Тогда он очень обрадовался и говорит: «Отлично, скажи, какой это номер, а то я наугад набрал, я тебе потом еще позвоню». Я, сонная, назвала ему номер и забыла об этой истории. А потом он мне стал звонить. Выяснилось, что он работает телефонистом в Риме, хочет приехать в Россию со своей невестой в свадебное путешествие. Денег у них мало, визу сделать очень сложно, поэтому он ищет кого-нибудь, говорящего по-итальянски, чтобы ему сделали приглашение в Россию. В результате я им сделала приглашение, и они остановились у меня в коммунальной квартире. Это оказались чудесные люди из итальянской деревни под Неаполем — Винченцо и Джузепина. Мы с ними до сих пор дружим и ездим друг к другу в гости.

А мои самые близкие друзья — это испанская пара, с которой я познакомилась в 1986 году, когда работала переводчиком в тургруппе. Мы путешествовали по Золотому кольцу России.

Мой жизненный опыт показывает, что подружиться можно только с первого взгляда. Мы как-то сразу поняли, что свои люди, и не расставались на протяжении всей поездки: ели за одним столом, проводили вместе вечера. Когда они уехали, мы стали переписываться. Моя первая поездка за границу была к ним в гости. За эти годы мы стали практически как родственники. Их дети много раз приезжали ко мне в Москву и в Лондон и тоже стали моими друзьями. И мы ездим к ним в Испанию как на дачу — со всеми детьми и родственниками.   

   Я считаю, что категория друг — это из детства, а в моем возрасте такой категории уже нет. Семья, быт, работа — но это уже не друзья. Есть несколько людей из молодости, которых я мог бы назвать друзьями. Человек, с которым мы сидели за одной партой в школе, с которым мы вместе учились в университете — вот их я могу назвать друзьями. Еще один человек сейчас завкафедрой физической географии университета Улан-Батора. Мы с ним в молодые годы на протяжении нескольких лет ездили вместе в экспедиции, мы с ним общались полтора месяца в году, и более разных людей представить себе невозможно: житель Москвы, жалкое подобие интеллигента, и житель монгольских степей, очень простой человек. Но мне казалось, что ради меня он мог бы совершить подвиг — он друг, как из книжек.   

   Лет 12 назад, когда я еще жил в Петербурге, я постоянно участвовал в разных дизайнерских конкурсах. И в одном из этих конкурсов участвовала также девушка по имени Маша Вельбель. Так получилось, что мы оказались в одной комнате — ждали чего-то вместе. Мы познакомились, и тогда мы дико друг другу не понравились. На этом мы и расстались. Но в ближайший год судьба так распорядилась, что мы с Машей постоянно сталкивались и, таким образом, по чуть-чуть узнавали друг друга все больше и больше. И так получилось, что по воле судьбы мы вместе полетели в Москву, на одном самолете. И с того момента мы очень близко подружились. С самого начала был негатив и недопонимание, была какая-то внешняя оболочка, через которую мы не могли друг друга прочитать. А потом, в самолете, мы поболтали, раскрылись, подружились. Сейчас она живет в Париже, я — в Лондоне, мы постоянно на связи и часто встречаемся.   

   Дружба имеет разный смысл и значение на Западе и в России. В России дружба в основном определяется за счет того, что люди совместно прошли сложные ситуации, а не просто поделились ими. Здесь, на Западе, по-другому: часто дружба основывается на общих интересах. Скажем, обоим нравится отдыхать на юге. Или оба работают в сфере банковских услуг, соответственно, эта дружба была бы им полезна. Таким образом, знакомство перерастает в дружбу, но эта дружба основана на общих интересах, общих увлечениях, пристрастиях, хобби и так далее. В условиях российских, более жестких, дружба, во-первых, рождается намного раньше — если говорить о настоящей дружбе. Во-вторых, она основывается не на том, что есть какие-то общности (например, у обоих учителя родители или банковские служащие). А основывается она на том, что все вместе, в одно время и в достаточно молодом возрасте оказались в сложной ситуации. В армии не важно, кто у тебя папа или кем ты станешь — банкиром или бандитом. Вот эта дружба связывает людей на долгое время. Это другая дружба — из необходимости, для выживания, а не просто по желанию. Если из России убрать трудные условия, то, мне кажется, тогда и русская душа станет менее загадочной, и русская дружба примет другой характер. С кем-то из своих близких друзей я в армии познакомился — мы друг друга выручали, когда было непросто. Кто-то в морском училище помогал. Все это с тех времен и из тех ситуаций.   

   Я расскажу две истории из двух разных периодов своей жизни.

Одна история относится к очень давнему времени, но я ее очень хорошо помню. Дело было в первом классе, на первое сентября. Я была самая маленькая по росту, и мне дали держать табличку с надписью «Класс 1В». Я стояла самая маленькая и держала эту табличку, и ко мне подошел мальчик и сказал: «Я хочу с тобой дружить». Я тогда уже была девочкой любопытной и спросила очень строго: «Почему?» Он мне сказал: «Потому что ты мне очень нравишься, и я думаю, что так будет всегда». И, не поверите, вот так всю жизнь это дальше и происходило. Этот контакт не потерян, и такое впечатление, что человек тогда сказал абсолютную правду. Много лет спустя я его спрашивала о том, как он об этом тогда догадался. И он ответил: «Ты знаешь, мне сегодня тебе сказать нечего, кроме того, что я тебе сказал тогда. Ты мне очень нравилась. И я совершенно точно понял, что это навсегда». Эта история совершенно не про рациональное, а про чисто эмоциональное.

А вот и более поздняя история. Лет пять назад я сказала своему мужу, что у меня такое ощущение, будто я нахожусь в возрастной категории, когда такой породненности, дружбы, которая воспринимается на уровне «мы с тобой одной крови», уже быть не может. Потому что для этого нужна мера открытости, которая, наверное, уже потеряна. И скоро, как бы в насмешку (у меня такое в жизни часто бывает), буквально с интервалом в несколько месяцев на меня подряд упало два человека, каждый из которых абсолютно противоречил этому моему убеждению. Ты начинаешь с человеком говорить, и есть эффект так называемого удивленного узнавания — когда ты чувствуешь, что не просто понимаешь, что говорит человек, но ты это узнаешь. Такое ощущение, что эти слова идут изнутри тебя самого. Этот эффект удивленного узнавания — по крайней мере на взрослом уровне — это то, на чем стоит ощущение дружбы между людьми. Это тот цемент, который людей связывает. По крайней мере мне так кажется.