Кто взял мои деньги?

13 января 2006 года я совершил поступок, который, как сейчас понятно, совершать не следовало. Я купил дом за 730 тысяч долларов в маленьком городке Марина-дель-Рей на берегу Тихого океана, в 30 минутах езды от центра Лос-Анджелеса.

Рыночная стоимость дома росла быстро, когда она стала приближаться к миллиону, мне начали наперебой звонить из других банков, предлагая линию кредита, обеспеченную разницей между ценой, за которую я купил дом, и его рыночной стоимостью. Я долго отказывался. Потом знакомые рассказали мне о строящемся курортном поселке недалеко от рыбацкого поселка Сан-Фелипе в Мексике, всего шесть часов на машине:

— Мы купили там участок земли два месяца назад, — сказали они, — он уже успел вырасти в цене на 40 процентов. Торопись, пока все не расхватали.

Я испугался, что расхватают, и согласился на очередную предложенную линию кредита. В результате оказался владельцем покрытого песком и колючками куска пустыни на берегу моря Кортеса.

Важная деталь, без которой дальнейшее будет непонятным: дом был куплен в кредит. В 2009 году, когда разговоры о кризисе и о «пузыре» недвижимости уже велись полным ходом, я заглянул на сайт, отслеживающий рыночную стоимость всех домов в США, и с ужасом обнаружил, что стоимость моего дома была к этому моменту ниже моего долга банкам на 150 тысяч долларов. Иначе говоря, если бы я решил продать этот дом, я должен был бы доплатить 150 тысяч.

В голове почему-то вертелись стихи Смелякова: «Если я заболею, к врачам обращаться не стану, обращаюсь к друзьям». Советы друзей сводились к одному: деньги, потраченные на этот дом, уже не вернешь. Ждать, пока ты выйдешь в нулях, бессмысленно, может пройти еще пять-шесть лет, а за это время ты заплатишь уйму денег банку. Поэтому признайся себе, что совершил ошибку, и избавься от этого дома.

Итак, я, как и еще несколько миллионов американцев, потерял дом, в который была вложена куча денег. Прожив в Америке много лет, я уже привык к мысли, которая долгое время казалась мне абсурдной, что если происходит что-то плохое, значит, кто-то в этом виноват и на кого-то можно подать в суд. Кто виноват и на кого можно подать в суд в моем случае? Опять обращаюсь к друзьям.

Физик и математик Александр Мигдал много лет преподавал в Принстонском университете, а потом создал успешный бизнес, связанный с математическими предсказаниями поведения биржи. С его точки зрения, во всем виноваты банкиры.

— Это же бандиты с большой дороги! — кричал Саша. — Посмотри на их систему бонусов. Если пять лет фонд приносил прибыль, то менеджер фонда каждый год получал многомиллионный бонус, а если через пять лет его клиент потерял все, то менеджер все равно заработал свои миллионы — полученных бонусов у него не отнимешь. Эта система — одна из причин последнего кризиса. Твои деньги украли банкиры.

Дмитрий Боски, венчурный капиталист, окончил бизнес-школу в Гарварде, а сейчас возглавляет компанию Berkeley Capital Partners в Лондоне. Он не совсем согласен с Мигдалом.

— У Саши несколько упрощенные представления о бонусах. С одной стороны, он прав, система компенсации, построенная на stock options (но не годовая, как он говорит, а долгосрочная), была одним из факторов, приведших к последнему кризису. С другой стороны, нельзя забывать о так называемом waterfall: любые потери клиента должны быть компенсированы, прежде чем новые бонусы могут быть заплачены. Так что все валить на банкиров несправедливо.

Вопрос, кого судить, остался без ответа. И тут мне попалась книжка с интригующим названием «Звериные инстинкты» (Animal Spirits). Подзаголовок гласил: «Как психология управляет экономикой и как это влияет на мировую капиталистическую систему». Книгу написали Джордж Эйкерлоф, почетный профессор калифорнийского университета в Беркли и нобелевский лауреат 2001 года, и Роберт Шиллер, профессор Йельского университета и основатель двух финансовых компаний MacroMarkets LLC и Macro Financial LLC. Эйкерлоф прославился анализом рынка подержанных автомобилей, который привел его к теории «асимметричной информации», за которую он и получил Нобелевскую премию. Шиллер знаменит книгой Irrational Exuberance (что можно перевести как «неоправданное головокружение от успехов»), в которой предсказал нынешний кризис.

Термин «звериные инстинкты» ввел в 1930-х годах Джон Мейнард Кейнс.

Большинство экономических теорий, считают авторы книги, исходило из представления о человеке как рациональном существе. Кейнс был первым, кто заметил, что экономическое поведение управляется эмоциями в большей степени, чем разумом. Эти иррациональные эмоции он и назвал animal spirits. В 1930-х годах, в атмосфере Великой депрессии спор шел между представителями классической экономики, полагавшими, что рынок «сам себя лечит», и социалистами, настаивавшими, что только массовая национализация может спасти страну. Позиция Кейнса была более сложной и сбалансированной. Людям, считал он, свойственно одновременно и рациональное преследование собственных экономических интересов, и иррациональное, иногда стадное, поведение. Поэтому правительству иногда необходимо взять на себя роль строгого родителя, устанавливающего правила для расшалившегося подростка.

В 1930-е годы теория Кейнса получила почти универсальное признание. Мильтон Фридман, который позднее спорил с Кейнсом, писал тогда: «Все мы теперь кейнсианцы». Даже главный оппонент Кейнса, Фридрих фон Хайек, считал его «одним из немногих действительно великих людей». По мере того как воспоминания о Великой депрессии стирались из памяти, мечты о саморегулирующемся рынке, о неограниченном росте все больше овладевали сердцами людей, и теория Кейнса была объявлена устаревшей. Кризис последних трех лет показал, что звериные инстинкты по-прежнему управляют экономическим поведением. Быстрый рост цен на недвижимость создал массовое опьянение, при котором казалось, что этот рост никогда не прекратится.

Кто же виноват, что я потерял много денег, и кого следует судить по всей строгости закона? После прочтения книги «Звериные инстинкты» у меня остался только один кандидат: я сам.