"Ты слышишь? - восторженным шепотом хичкоковской героини сказала моя девушка в понедельник утром, наклоняясь к батарее. - Слышишь, да?" Внутри батареи действительно что-то журчало, но на ощупь она была совершенно холодной.

Всю неделю в Москве ждали двух вещей - окончательного коллапса экономики и когда уже наконец начнут топить. Это двойное ожидание создавало иллюзию близости между людьми самых разных социальных групп - впервые за долгое время с таксистом, везущим тебя на работу, невежливой соседкой у подъезда, сотрудником отдела маркетинга, встреченным в лифте, едущем вверх, легко обнаруживались сразу две точки соприкосновения. 

На этой неделе почти каждый, кого ты видел, накануне ложился спать под двумя одеялами или волновался насчет денег, а многие наверняка делали и то, и другое одновременно.

Об этом было необязательно говорить, понимание этого возникало на частотах, обычно резервируемых на случай побед или поражений в футбольных матчах. Впрочем, говорили про это тоже - много и с удовольствием.

Канун отопительного сезона в Москве, как и канун Нового года, уравнивает в правах и порывах если не всех, то многих. За обедом мне рассказали про человека, который третий день живет c ноутбуком на кухне своей элитной квартиры потому, что там у него - теплый пол, работающий, кажется, от электричества. От всех девушек на работе сверх обычного вкусно пахло - только к среде я понял, что все они простужены и грызут леденцы от кашля. Люди, которых не слышал полгода, звонили, чтоб обсудить, надо ли снимать деньги с банковских счетов и что потом с ними сделать. Все сходились на том, что оптимальное вложение - золотые слитки, проблема лишь в том, что их не продают четвертинками и восьмушками. В среду утром знакомой барышне, дочке средней руки миллионера, банкомат на станции метро "Театральная" отказался выдать 500 рублей: она тотчас начала звонить, кажется, по всем номерам в записной книжке, со скорее веселым, чем расстроенным криком «Началось!» Небольшая волна радостной паники, которую ей удалось поднять, улеглась лишь к обеду, когда выяснилось, что барышня по беспечности перепутала пин-код.

Ближе к концу недели один мой знакомый возглавил телеканал - не какой-нибудь фуфлыжный, а настоящий, большой, который буквально год-полтора назад был флагманом развлекательного вещания в стране. За последний сезон канал, впрочем, свои позиции несколько сдал, и знакомый, в числе прочих, был призван, чтоб как-то ситуацию исправить. Когда он похвастался мне своим назначением через программу Googletalk, я, конечно, удивился и от растерянности и холода, наверное, решил дать ему совет. "Слушайте, - сказал я ему, - я знаю, как спасти ваш канал. Пусть N. (тут я назвал фамилию своей самой любимой телеведущей) ведет детские передачи в купальнике, а еще у вас есть такой М. (тут я назвал фамилию ведущего, который мне не очень нравится), если вы теперь его начальник, прикажите ему, чтоб он сделал себе харакири в прямом эфире". "Вы знаете, - неожиданно серьезно ответил мне знакомый, - у нас на понедельник назначено большое совещание - как раз по этим двум вопросам". В этот момент у меня сложилось твердое впечатление, что я говорю с человеком, всерьез намеренным изменить мир к лучшему.

В понедельник у нас начали топить, а фондовый рынок вяло пополз вверх. Когда знакомый, живущий в Крылатском, пожаловался, что у него дома очень холодно, я без особого сочувствия спросил, почему он не купит себе такую машинку, которая гонит по квартире теплый воздух. Таксист, который вез меня с работы, слушал песню Михаила Круга "В Лазурном-3", наверное, одну из самых труднопереносимых песен на свете. Чувствовалось, что он готов прикрутить звук, если наметится разговор, и, в сущности, ждет только знака. Но ехать было минут 10, и я решил потерпеть песню; теперь я по крайней мере знаю, чем она заканчивается.