«Это похоже на любовь. Нельзя просто нажать на кнопку — вы должны знать, как это сделать», — говорит о еде гурман, ресторатор и винодел Жерар Депардье. Но даже если вы не знаете как, добавляю я, то порой это просто накрывает вас с головой. Причем в самом неожиданном месте. Например, сумасшедший роман с творогом случился у меня в Турции. В Москве я его вообще не ем. А тут просто какая-то тоска по творогу. Решила во что бы то ни стало его найти. Перерыла все местные сайты, обсудила нюансы с кумушками на форуме, выяснила как будет «творог» по-турецки и отправилась на поиски. В первые несколько недель из этой затеи ничего не выходило: везде продавался лишь солоноватый peynir, больше напоминающий брынзу, чем творог. «Not salty», —  твердила я рыночным торговкам, «değil tuzlu», —  пыталась объяснить на понятном им языке. Но ничего не получалось. Творог неизменно оказывался то брынзой, то йогуртом. Он был сухим, рассыпчатым или влажным, тяжелым, менее или более соленым, текучим или прессованным в бруски — но это не про любовь. Это про секс по обязанности тогда уж. Или от безвыходности.

Продавщица творога нашла меня сама. Видимо, турки рассказали про чудаковатую русскую, целый месяц донимавшую всех. Она остановила меня около своего прилавка в очередной понедельник, и на кончике ножа... был он. Идеальный творог. Ни до, ни после мне не случалось пробовать ничего подобного. Нужной плотности, жирности, сладости и, главное, нежности. Нежности, которая просачивается изнутри, едва он оказывается во рту. Все следующие месяцы мы начинали поход на рынок с того, что неслись к «нашему» прилавку и скупали там весь привезенный творог. Половину съедали по дороге домой.

В Израиле открытие пришло из области фаст-фуда. До этого к идее есть на улице и руками я относилась довольно скептически. Но фалафель в пите... Идеальные шарики из нута, обжаренные в масле, приправленные свежими овощами и спрятанные в тонкую теплую лепешку. Греют ладони сквозь салфетку, пахнут почему-то летом и тают во рту.  Пришлось сдаться на милость победителя. И это даже не история про вкусно-невкусно или про вредно-полезно. Скорее, это про настроение. Когда в декабре ты идешь по залитому солнцем городу, потом сворачиваешь в сторону Шук Кармель, потом проходишь через ряды и на выходе все-таки покупаешь, не устояв, питу. Откусываешь — и сквозь вкусовые рецепторы, обоняние, осязание пропускаешь другую культуру. Она возвращается картинками на внутренней стороне век, привкусом специй и запахом масла, а еще ностальгией, которая с этих пор накрывает тебя всякий раз при воспоминании о хумусе и Тель-Авиве.  Для меня фалафель в пите — такая же неотъемлемая часть Израиля, как и смешные дешевые сапоги едва ли не из картона, которые зимой продают в Эйлате. Нигде больше это все не имеет смысла. Две недели назад в Париже, попробовав повторить эксперимент с фалафелем, я в этом убедилась. С сапогами,  пожалуй,  даже и рисковать не буду.

А в той части Испании, где я некоторое время нарезала круги с голосистыми красавцами в коляске и выгуливала новые слинги, в качестве живой изгороди росли гранаты. Первыми их разглядели мои дети и требовательно потянули к ним руки. Учитывая то, что пищевого интереса они тогда ни к чему особо не демонстрировали, я спокойно выдала им фрукты на забаву. Они же впились голыми деснами в разломанный мной фрукт и не захотели отдавать его обратно. Хорошо, что не аллергики, меланхолично подумала я, не желая осложнять себе жизнь криками близнецов. Много не съели, поэтому большую часть добычи я распробовала сама уже дома, уложив детей спать. Крупные сладкие зерна, полные жизни, приковали меня к тарелке минут на тридцать. Разглядывая, ощупывая, разламывая, выгрызая и пачкая все темным рубиновым соком, облизывая и замирая от вяжущей сладости во рту, я с ними знакомилась. Выглядело это все совершенно неприлично, но я, пока все не съела, все равно ни разговаривать, ни думать не могла.

Вообще, по-моему, вкусная еда — это такой хороший суррогат  наркотиков. Если мне что-то нравится, то очень быстро из просто еды переходит в привычку, а там и в зависимость. Я пытаюсь накормить понравившимся всех друзей и добавить во все известные мне блюда. Потом страсть проходит или уступает место новой страсти. Так что продолжение совершенно очевидно следует. Это только вопрос времени.