В зрительный зал Московской филармонии гости пробирались через заваленное кофрами закулисье. Ковры в партере еще застелены тканью, между рядами снуют уборщицы и чистят обивку кресел.

Музыканты одеты кто во что горазд: одни в ярких свитерах, другие уже переоделись во фраки и невозмутимо едят в таком виде хот-доги у служебного входа. Но репетицию ни те, ни другие начинать не спешат. По словам участника проекта «Сноб» кларнетиста Георгия Мансурова, такая вальяжность и неторопливость для больших оркестров — редкость. Особенно если от этого не страдает качество исполнения.

Первую часть репетиции почти целиком посвятили Концерту для фортепиано с оркестром №3 c-moll, op. 37 Бетховена. Его сыграли полностью, а некоторые фразы — по несколько раз, так как Денису Мацуеву нужно было сыграться с оркестром. Зубин Мета время от времени исправлял баланс инструментов и темп, хотя со стороны заметить изменения удалось, кажется, только Георгию Мансурову.

После перерыва, уже без Мацуева, бегло сыграли пару отрывков из увертюры к опере «Свадьба Фигаро» Моцарта и перешли к Концерту для оркестра sz. 116 Бартока. Его, ко всеобщему сожалению, тоже играли лишь частями.

Григорий Мансуров объяснил, почему произведения не исполняли целиком: «Как правило, у хороших дирижеров перед концертом не бывает прогонов, потому что это вредит исполнению. Во-первых, устают духовики, во-вторых, когда ты целиком играешь произведение, это отнимает очень много внутреннего ресурса, и потом войти в тонус практически невозможно: нужно полностью переключиться, а за полтора часа, которые проходят между репетицией и концертом, это сделать невозможно. Концерт Бетховена, вероятно, пришлось пройти полностью, потому что это была единственная репетиция оркестра с Мацуевым».

И хотя после репетиции многие гости признались, что ожидали чего-то более похожего на генеральный прогон, а вместо этого попали в самое пекло рабочего процесса, увиденное и услышанное показалось им очень увлекательным.