Линор Горалик: ...Например, весна
…Например, толстый, серьезный, слишком плотно укутанный маленький мальчик в парке Горького сердито смотрит на веселых тощих собак, подлизывающихся к продавцу мороженого.
...Например, недовольный попрошайка у метро «Курская» кричит в спину пробегающей мимо красотке в распахнутом легком плаще: «Девушки! Не дарите мне ваших улыбок! Подарите мне лучше десять рублей вместо улыбок ваших дурацких!»
...Например, в одно из крупных московских издательств поступает бизнес-план серии дамских романов, основанных на реалиях мира Толкиена. Среди предложенных заглавий — «Гимли способен на все», «Последнее искушение Галадриэль», «Орки умеют любить» и т. д. В нагрузку предлагается поэтический сборник «Запретные песни из Алой Книги» и подсерия любовных романов о Гэндальфе: «Гэндальф: магия первой любви», «Гэндальф: кольцо покорности», «Гэндальф: синее пламя измены» и «Гэндальф: проклятье поздней страсти». Прилагается фотография автора, пожилого грузного человека 63 лет, и уверения в выходе серии на самоокупаемость за первые же три месяца.
...Например, в блогах первых отпускников появляются довольные записи: «Сел на канарского ежа».
...Например, готичная студентка с черным пластмассовым воротничком на длинной шее томно говорит готичному бойфренду у дверей РГГУ: «Как меня заебал Стивен Кинг! Хочется читать Грина и Тютчева, но надо писать курсовую по гребаному Кингу!»
...Например, известная в Москве старушка, вечно страдающая от инопланетян — сотрудников ЦРУ, присаживается на скамейку посреди Покровского бульвара, чтобы украсить свою обличительную картонку красивыми синими цветами, скрученными из мусорных пакетов.
...Например, средних лет посетительница выставки «Агитационный текстиль 20–30-х годов» внимательно рассматривает набивной ситчик с орнаментом «Розы среди шестеренок» и шепчет: «Смотрится...»
...Например, целая толпа городских жителей судорожно фотографирует невесть как залетевшего на площадь Киевского вокзала ошалелого селезня.
...Например, мужчина выходит из подъезда собственного дома, оглядывается по сторонам, проверяет, на месте ли обе запонки, одергивает странно сузившийся за зиму весенний плащ, вспоминает, что хотел взять с собой яблоко вместо ланча, решает не возвращаться за яблоком, с трудом восстанавливает в памяти схему карманов чертова плаща, судорожно ощупывает себя сверху донизу в поисках ключей от машины, находит ключи от машины во внутреннем кармане портфеля, снова раздраженно вспоминает про яблоко, про неприятно изменившийся размер плаща, про слишком тугие запонки, про необходимость срочно починить детский велосипед, про необходимость поменять резину, про необходимость купить еще одну пару летних туфель, про необходимость сесть, наконец, в машину; ощупывает шею, обнаруживает пропущенный клок щетины, судорожно вздыхает, опять одергивает проклятый плащ, роняет запонку, с трудом поднимает запонку, тихо матерится и возвращается за яблоком.
Женщина выходит из подъезда собственного дома, оглядывается по сторонам и делает красивое лицо.
===