В Нью-Йорке вступил в силу запрет на курение, подписанный мэром Блумбергом еще в феврале. Теперь сигарета, зажженная в парках, на площадях, пляжах и набережных, обойдется курильщику в 50 долларов.
И меня берет зависть. Во-первых, потому что это просто круто — сидеть на газоне и не беспокоиться, что кто-то сейчас заставит тебя глотать дым, который он пропустил через свои эмфизематозные легкие. Впрочем, это эмоции. Второй и главный предмет моей зависти не в маленьких радостях типа свежей атмосферы. Он несколько сложнее.
Восемь лет назад профессор, заведующий кафедрой пульмонологии, сказал нам на лекции: «Курение — это отсутствие культуры».
Такой формулировки никто не ожидал. Культуры?! Но ведь само курение — это неотъемлемая часть культуры от индейцев до ковбоя Мальборо.
Теперь я понимаю, что старый профессор имел в виду. Курение — это недостаток не культуры, а этики (советские интеллигенты часто путают эти понятия). Потому что курение — это наркомания. По биохимическим механизмам и сути оно мало отличается от любой другой наркомании. А общество, где поддерживается наркомания и курящим разрешено не принимать в расчет окружающих, аморально.
Проблема в том, что у нас эта форма наркомании недооценивается, точнее, активно маскируется. Под дурную привычку, под элемент имиджа, под социализацию. Сигарета — это способ познакомиться и продолжить знакомство, расслабиться, взбодриться, сосредоточиться, отвлечься, растянуть время, скоротать время, словом, все что угодно, по ситуации. И на каждый аргумент разума мы находим убедительный контраргумент.
Да, специалисты ВОЗ не с потолка взяли, что в этом году от курения умрет 6 миллионов человек, из которых 600 тысяч — пассивные курильщики. Но вот парадокс: чем больше эти цифры, тем меньше они производят впечатления, превращаясь в абстракцию, не имеющую ко мне лично никакого отношения.
Да, курить не модно. Но об этом знает прогрессивное меньшинство, а большинство — оно просто не в курсе этих новомодных идей.
Да, наверное, не все так плохо, и есть повод думать, что большая часть подростков не курят и хотели бы запретить курение в общественных местах. Но то дети, а мы верны своим привычкам, и пусть сначала поживут с наше, а там запрещают.
Вместе с неубедительным законом о рекламе и распространении табака, мизерными акцизами и самыми доступными в Европе ценами на сигареты получается, что да, курение — это огромная часть нашей современной культуры, и да — это полное отсутствие элементарных представлений о морали. О том, что нельзя травить себя и окружающих. Нельзя торговать наркотиками. Нельзя рекламировать наркотики, и чем лучше реклама, тем глубже ад, в котором будет вариться ее автор.
В недавней своей колонке Максим Котин заметил, что глупо говорить о гражданском обществе, правах секс-меньшинств и модернизации с обитателями квартир, оклеенных обоями в розочку. По мне — так бог с ней, с розочкой. Но помесь цинизма, наивности, слабости и безразличия, которые позволяют одним дымить как тепловоз всей страной, а другим — энергично зарабатывать на этом, действительно сводит на нет шансы поговорить о предметах более сложных.
Именно поэтому я бросил прошлым летом, после 15 лет курения.
И поэтому же я очень завидую ньюйоркцам. По крайней мере, у них запрещено публично употреблять наркотики. И нет этой фарисейской дискуссии о правах курильщиков. Что и создает условия для более осмысленных дискуссий и очень здоровую атмосферу. Во всех смыслах.
Карен Шаинян в своей колонке доказывает, что прежде чем говорить о демократических правах и свободах, неплохо бы добиться права на свежий воздух и свободы от табачной промышленности. Майя Богданова недоумевает, почему курильщики должны постоянно жертвовать своими правами и интересами в пользу некурящих. А Иосиф Раскин уверен, что от ограничений курения в публичных местах выигрывают все, в том числе и курильщики
Моя подруга в очередной раз бросила курить. И, честно говоря, я в ужасе. Потому что нет более надежного способа превратить вменяемого человека в нервастеника, чем ограничить его в чем-то. Те, кто регулярно сидят на диете, знают, как портится их настроение в эти периоды. Но те, кто в очередной раз бросают курить, подвергают свой организм еще большему стрессу, лишая его ежедневной дозы легитимного наркотика. Но что самое главное для меня — они подвергают стрессу окружающих. То есть, читай — меня.
В первую очередь, конечно же, теперь я не могу курить в обществе подруги, которая еще вчера дымила как паровоз, и то и дело дергала меня своими «пойдем покурим!». Кроме того, она не ходит в клубы, в кафе и вообще никуда не ходит, «потому что там курят», а когда нам, наконец, удается выбраться в город, придирчиво ищет место «со свежим воздухом». Да, все-таки люди, бросившие курить, становятся куда менее приятны в общении...
Нет, на самом деле, волнует меня даже не это. По мне, чтобы ты ни выбрал — курение или некурение — ты выбираешь это для себя. Ты рискуешь (или не рискуешь) своим здоровьем, жертвуешь (или не жертвуешь) своим образом жизни, но — и в этом смысл — не навязываешь это другим. На деле же ничего подобного не происходит. Так же как и в бесконечных холливарах между кормящими грудью и кормящими из бутылочки, между сторонниками гей-парадов и противниками «гомосексуальной пропаганды», это история о бесконечном и бессмысленном споре. О бесконечной и бессмысленной попытке сделать собеседника удобным лично тебе, разделяющим твои взгляды. И так же как я борюсь за свой комфорт — ходить куда угодно и когда угодно, не задумываясь о том, курят там или нет, и, с одной стороны, не прерывать разговор на бесконечные «покурить», но и не отказывать себе в сигарете, если так хочется в данный момент, другие делают ровно то же самое: выбирают комфортные им места пребывания и комфортный им стиль поведения — например, борьбу с курением. Другое дело, что жить в этой борьбе некомфортно, и ровно поэтому я в ужасе.
Эту реплику поддерживают: Николай Бабушкин, Геннадий Тишенин, Владислав Вязовский, Кирилл Подольский, Денис Дьяченко