Мир, в котором живут персонажи «Ну погоди!», — развитая антропоморфная цивилизация, технический уровень которой соответствует государственной социалистической модели 70-х годов XX века, утопическое общество с решенным национальным вопросом. Звери различных видов мирно сосуществуют друг с другом — что-то вроде рая Свидетелей Иеговы и носовского Солнечного Города, где каждый занят делом, исходя из природных склонностей: Бобер — строитель, Пес — сторож. Зачем же Волк преследует вечно ускользающего Зайца? В подобном, фактически утопическом обществе каннибализм был бы предельно маргинальным явлением.

[cut]

Разумеется, Волк, без натяжек, маргинал этого мира. Он не работает, а подрабатывает (на стройке), подвержен мелким порокам — курению, пьянству. Волк грешит нарушением социалистического дресс-кода, он стиляга с гитарой. Но даже при всех этих социальных минусах Волк тянет на обычного городского шалопая, люмпена, хулигана, но никак не на маньяка-каннибала.

Он поистине Одинокий Волк. В своем виде он одиночка. У Волка нет пары. Волчица появляется лишь единожды, как наклейка на мотоцикле — гламурное сердечко с Волчицей-идеалом, к которому Волк, впрочем, и не особо стремится. Примечательно, что на этом мотоцикле он гонится за Зайцем, мирно катящем на велосипеде.

В мультфильме ярко выражен сексус, остроумно подчеркнутый уже в первом выпуске: на пляже свинья загорает в трех лифчиках. А там где сексус, есть и сексуальные отношения.

В каждом сюжете педалируется пищевой интерес Волка. Но мечтания Волка о Зайце как о еде излишне сладострастны. Он судорожно сглатывает, кряхтит, охает, представляя Зайца, нежно прижимается к нему, щекочет, щупает. Одним словом, Волк вожделеет. Акт поедания довольно часто выступает в фольклоре как метафора интимной связи. Неслучайно в культурах многих народов понятие полового акта и принятие пищи обозначается одним и тем же словом — отведать. И Волк безусловно хочет отведать Зайца. Вкусить. Заяц — запретный плод. Ради удовлетворения своего маниакального влечения Волк готов на любые сумасбродства. Он использует весь арсенал средств, от агрессивного нападения до «сватовства» — в 14-м выпуске разряженный Волк приходит к Зайцу с букетом роз и сидром (заменитель шампанского). Кстати, другая известная гомосексуальная пара — фрезеровщик Дулин и начальник цеха Михалыч — во многом извод образов «Ну, погоди!».

Заяц — откровенный сексуальный объект. Он — «комсомолка, спортсменка и просто красавица» — кокетливо вскрикивает женским голосом, заманчиво убегает, надевает рыжие парики, платья. Он даже может быть надувным — как продукт сексшопа. (сцена на пляже).

Заяц — мальчик-подросток, а возможно, что и лилипут, то есть вечный мальчик с несколько ослабленным выражением пола. В паре Волк—Заяц он безусловно женская составляющая. Кстати, во время совместных танцев с Волком миниатюрный Заяц напоминает Джульетту Мазину из «Джинджер и Фред». Дуэт «Волк и Заяц» — сексуальная клоунада, в которой роль незадачливого «рыжего» пидараса исполняет бедолага-Волк, а ускользающую «белую» пидовку — Заяц.

Волк комичен своей гомосексуальной перверсией, выражающейся в первую очередь в одежде. Розовые рубашки с глубоким вырезом, костюм «морячка» — также известное гомосексуальное клише. События подчеркивают поврежденную мужскую суть Волка. Заяц, марширующий с барабаном и надувными шариками, Заяц в трусиках — сексуальные раздражители Волка. Шарики, трусики — символические детские аксессуары для педофила.

Волк — носитель доминирующей активной сути, но при случае он охотно с ней расстается. В зимнем эпизоде Волк переодевается Снегурочкой и чувствует себя в женской одежде более чем комфортно. Сотрудник музея, Бегемот, фактически опускает Волка, подставив под его голову туловище Венеры — человеческое женское тело в антропоморфном мире! — однозначная метафора. Волк от унижения плачет. Ему снятся эротические сны, где из насильника он превращается в жертву, а мучитель-Заяц становится палачом с ножницами — призрак кастрации и падения.

Развязка каждого сюжета «Ну, погоди!» — сорвавшийся коитус. Волк скалит клыки, вздымает руки (запугивает), но Зайцу всегда удается избежать насилия — это заложено в сексуальной модели взаимоотношений Волка и Зайца. Она запрограммирована создателями только в жанре игровой инфантильной погони.

Что было бы, поймай Волк Зайца? По всей видимости, следующее:

Румянова: Ой, Волк, отпусти, не надо, мне так больно!!! Не надо, я сам!..

Папановский жаркий шепот: Зайчик мой, ну, пожалуйста, ну, пожалуйста, зайчик мой, сладкий, мальчик мой, хороший, поцелуй меня... Там... По-нежному, языком... Вот так... вот так... А-а-а!!! Сука!!! Тварь!!!

Гадина-Заяц наверняка укусил его или сделал какую-нибудь другую пакость. Волк потирает поврежденный орган и бессильно кричит вслед ускользающему Зайцу: «Ну погоди-и-и-и-и!!!!

И музыка: Па-ба, па-ба, па-ба, пабапа-па-па-а-а-а...