Эта история произошла со мной в те далекие времена, когда все старое было уже не актуально, а все новое было еще не актуально и все жили непосредственно в то мгновение, в которое билось их сердце. Справедливости ради надо заметить, что не все сердца выдержали подобное напряжение и больше половины моих сверстников так и не перешагнули в новую эпоху, удобрив почву Отчизны-хищницы своими истатуированными телами.

[cut]

Но, так или иначе, я тогда был неукротим, как степной ветер, прекрасен, как северное сияние, и ненасытен, как мексиканский тушкан в период линьки. Дело происходило на фестивале «Кинотавр», где мне вручили приз за лучшую актерскую работу в фильме «Нога».

На следующий после церемонии закрытия фестиваля день, в пять часов утра, я ощутил легкое недомогание от выпитых накануне полутора литров кальвадоса. Будучи юношей осмотрительным, я не пустил дело на самотек и вышел из номера в кафе на первом этаже, чтобы полакомиться свежим пивом. С кружкой пива я выбрался в прохладное предрассветное утро и огляделся. Неподалеку от меня на бетонном парапете сидел, спиной ко мне, крупный пожилой мужчина. Рядом с ним стояла почти допитая бутылка водки. Плечи мужчины мелко вздрагивали, и время от времени мужчина жалостливо всхлипывал. Будучи от природы человеком сердобольным и испытывая крайний пиетет к возрасту, я дерзнул подойти к мужчине и осведомиться, что случилось и могу ли я чем-нибудь помочь.

Мужчина поднял на меня заплаканное лицо, и я узнал в нем известного актера и режиссера Евгения Матвеева.

— Чем ты мне можешь помочь!? — грустно вздохнул он. — Настали новые времена, и такие, как я, никому не нужны и не интересны.

— Почему? — не понял я.

— Потому что я Брежнева сыграл, — ответил он.

— И..? — продолжал недоумевать я.

— Что «и»?! — пожал плечами Матвеев. — Это конец.

— Не вижу логики, — также пожал плечами я, — Как раз наоборот — по закону новых времен у вас весьма завидные позиции.

— То есть!? — вопросительно вскинул густые брови Матвеев.

— Ну как же!? — начал объяснять я. — За Брежнева вам жилищные условия наверняка улучшили?

— Улучшили, — согласился он.

— Званиями одарили? — продолжил развивать причинно-следственную цепочку я.

— Народного дали, — подтвердил Матвеев.

— И, наверно, еще чего-нибудь? — лукаво поинтересовался я.

— Деньги там, интурпоездки, — сознался он, — дело одно уголовное замяли. Хотя я не совсем виноват был, тот первый полез.

— А вы говорите! — воскликнул я, потрясая кружкой пива. — Вы и есть символ нового времени.

— Можно конкретнее? — оживился известный кинорежиссер.

— Куда уж конкретнее! — объяснил я. — Наступила светлая эпоха наживы и чистогана, и ей чужды идеологические абстракции, она ценит результат «на выхлопе». То бишь в вашем случае: дополнительные жилплощади, суммы на сберкнижке и связи. Все это у вас в наличии.

— А как же демократия там?.. — просветлел ликом Матвеев.

— А вы еще не поняли?

— Нет.

— Это и есть демократия! — торжественно провозгласил я. — Настоящая демократия, якорь мне в турбину! Кто успел, тот и съел!

— Но... — замялся он.

— Что «но»? — не понял я.

— Ведь были те, кто боролся с режимом, фильмы с подтекстом снимал, в самиздате печатался, — по инерции уточнил кинорежиссер.

— Чушь, — яростно помотал головой я, — кто с режимом боролся, тот фильмов с подтекстом не снимал и в самиздате не печатался, тот с оружием по лесам шарахался, пока пуля не догнала. Нельзя быть наполовину беременным.

— Думаете?! — поднял на меня искрящиеся глаза он.

— Вариантов нет, — заверил я его.

— А если бы вам предложили Брежнева сыграть, согласились бы? — спросил Матвеев.

— Вообще-то я Ленина мечтал, но на Брежнева тоже бы согласился, — искренне признался я. — Мне жилплощади не помешают, и за жвачкой почему на казенный счет не слетать.

— Хорошее сейчас время, честное, — наконец сделал вывод режиссер и допил остатки водки.

— Хорошее, — поддержал его я и допил пиво.

— Что я должен сделать? — как-то совсем доверительно спросил Матвеев.

— Перво-наперво: послать всех в задницу и кинуть бутылкой в витрину, если, конечно, деньги есть, — посоветовал я, поднимаясь на ноги и направляясь в сторону пляжа.

— Полно, — заверил кинорежиссер и поблагодарил:— Спасибо, юноша!

Когда я вышел на пирс, до меня донеслись звуки разбитого стекла и глубокий баритон возглашавший на всю округу: «Пошли все в жопу! Предатели! В жопу!»

Вскоре Евгений Матвеев снял кинокартину «Любить по-русски», столь полюбившуюся всей стране.

P.S. Почему я это вспомнил? Так Джексон умер. Даже он. Правда жалко.