Парижский гей-парад: Лайза Минелли, Николай Алексеев, монахини ордена Вечного снисхождения

На открытие парада пришел мэр Парижа Бертран Деланоэ, многократно заявлявший о своем гомосексуализме, бывший министр культуры Жак Ланг и находящаяся в Париже на гастролях актриса Лайза Минелли — муза движения гомосексуалистов.

Фото: AFP/East News

Бертран Деланоэ и Лайза Минелли

Уже много лет Федерацию секс-меньшинств возглавляет Филипп Кастель (Philippe Castel), в прошлом закаленный профсоюзный активист. Но официальное название его должности довольно скромное — «представитель» (porte-parole) Федерации секс-меньшинств. Филипп просто отказался называться президентом. Он был рад, что русские заинтересовались парижским гей-парадом и сокрушался о судьбе гомосексуалистов в России.

Многие участники шествия объединялись по национальному признаку. Израильские гомосексуалисты сгруппировались вокруг машины с шестиконечной звездой, а американцы несли портреты Обамы.

Но одной из самых веселых была ливанская группа.

С русским транспарантом шел организатор «Славянского гей-прайда» в Москве Николай Алексеев. Нести транспарант ему помогали местные участники парада, русских среди них не было.

Алексеев специально приехал из Москвы на этот марш и среди прочего объяснил мне, что теперь термин «гомосексуалист» оскорбителен — надо говорить «гомосексуал».

Чуть позже я встретила монахинь ордена Вечного снисхождения. Одна из них рассказала мне о своей нелегкой работе.

Парижские гей-парады — очень зрелищное мероприятие. За украшенными шарами платформами или повозками следуют не менее живописные толпы.

Когда шествие проходило мимо русской бакалейной лавки, на секунду возникло впечатление, что дело происходит где-нибудь в России.

У моста Сюлли через Сену выстроились сборщики подати. Именно на собранные ими деньги будет организован гей-парад в следующем году.

Деньги в фонд будущего парада вносили самые неожиданные люди.

В Шествии Гордости, как любят называть гей-парад французы, участвуют крупнейшие политические партии и профсоюзы. Памятуя, что в коммунистической России гомосексуализм считался преступлением, я была приятно удивлена, завидев на транспарантах символику французских коммунистов.

Среди публики было много зрителей, не пропустивших ни одного гей-парада. Они обменивались впечатлениями и говорили о том, что раньше все было гораздо веселее.

В толпе я еще не раз слышала разговоры, что гей-парады постепенно выдыхаются. Сводка полиции, которую я услышала вечером, подтвердила верность этих наблюдений: в этом году в шествии участвовало 200 тысяч человек — против 500 тысяч в прошлом.