— У меня полная, благополучная семья, — уныло сказала девочка с длинными волосами вдоль длинного лица. — Можно даже сказать, что у меня семья идеальная. Во всяком случае, так говорит наша классная руководительница. А еще она говорит, что мне очень повезло.

— Мнение классной руководительницы о твоей семье мы обсудим чуть позже, — предложила я. — А сейчас я хотела бы знать твое.

— Но это правда! — воскликнула девочка. — Мои мама с папой женаты уже восемнадцать лет и влюблены друг в друга так же, как на свадебных фотографиях. Многие не верят, говорят, что так не бывает. Но я-то там внутри живу и знаю наверняка…

— Мне показалось или это знание тебя чем-то не устраивает?

— Да нет, я рада, конечно… — девочка пожала плечами. — Но я читала, что в счастливых семьях дети тоже должны быть счастливы. А я почему-то не счастлива. Наверное, со мной что-то не так. Может быть, у меня депрессия?

— Погоди, погоди. Прежде чем мы начнем навешивать ярлыки, все-таки расскажи мне побольше о своей семье.

Девочку звали Люба, и она была единственным ребенком в семье. Ее жизнь была жизнью принцессы: платья с оборочками и розовые украшения, походы в театр, поездки на море. Когда Люба была маленькой, папа на даче играл с ней в мяч, а мама, молодая, красивая, в светлом платье смотрела на них сияющими глазами. На ночь мама всегда читала ей вслух. Папа заглядывал к ним в комнату и, стоя в дверях, тихо улыбался. Родители вместе ходили на праздники в детском саду и на родительские собрания в школе. На каждый мамин день рождения папа писал ей стихи, а Люба вышивала монограммы на папиных носовых платках…

Всего один раз, лет в восемь, когда у ее дворовой подружки Наташки в семье появился крикливый младенец с крошечными пальчиками, Люба спросила маму о братике или сестричке. «Разве нам нужен еще кто-то? — удивилась та. — Ведь у нас уже есть ты, наша дочка, мы любим тебя. Понимаешь?»

Люба поняла и ни о чем больше не спрашивала.

— Наверное, я просто сволочь, не ценю своего счастья, или «зажралась» (так мне один френд в «Одноклассниках» сказал)… У моей одноклассницы Людки родители развелись и заново переженились. Теперь у нее с двух сторон четыре сводных сестры, одна из них живет в Венесуэле, Людка к ней осенью с мачехой поедет. А у Наташки когда родители скандалят, папа с чемоданами к бабушке переезжает, Наташка тогда с мамой сидит, утешает ее, а потом едет к папе ругаться (я с ней вместе обычно еду и за дверью стою). Потом они все вместе по телефону орут, а потом он приезжает. Папа с мамой мирятся, а отец Наташку в магазин ведет в благодарность, что она их помирила, а мама печет «пирог мира».

— Собственная семейная гармония тебя почему-то не радует, — уточнила я. — А семейным неурядицам Наташки и Людки ты фактически завидуешь…

— Точно! — оживилась Люба, — Мне не плохо дома, просто тоскливо как-то. Иногда кажется, что у нас даже мухи на лету со скуки дохнут…

— Слушай, но, может быть, это все-таки такое вранье? — спросила я. — У тебя отец по работе в командировки ездит?

— Ага. В Дрезден и в Самару.

— Во! — я подняла палец. — Так, может, у него и там, и там по семье, а у тебя два сводных брата: Ваня в Самаре и Ганс в Дрездене. А дома он такой сиропный, потому что чувство вины…

— Нет, — вздохнула Люба. — Он каждый вечер с мамой час по скайпу разговаривает… Я понимаю, что вы хотите меня утешить, но… нету у меня в Дрездене братьев… Вы не верите…

Но я уже поверила ей, потому что сама видела в жизни такие пары. Влюбленные, самодостаточные, замкнутые друг на друге — что-то вроде «кокона для двоих». Ребенок был им не очень-то и нужен, и они, по всей видимости, родили его скорее из социальных соображений: что за семья без детей? Честно делали для дочери все, что нужно, но внутрь кокона ее не пускали. Она же все детство чувствовала себя лишней на этом празднике любви и благополучия.

— Ну да, ну да, — я пожала плечами, повторяя любимый жест Любы. — Что ж теперь? Жизнь такова, какова она есть, и больше — ни какова! Поверь мне, в жизни с матерью-одиночкой или папашей-пьяницей свои минусы. Ты уже почти выросла, детство позади, теперь тебе актуальнее и важнее друзья, тусовки и общение с ровесниками. Среди них будешь скандалить, ссориться и мириться, сколько тебе влезет…  

— Да нет же! — со слезами на глазах воскликнула Люба. — Я буду искать такого же! Такого, как у моих родителей! Уже ищу! И останусь одна, потому что такое бывает редко, или длится недолго, или…

— …Или (главное!) на фиг тебе не нужно! — энергично подхватила я.

Вот теперь я не на шутку встревожилась, ибо именно этим путем (завышенных ожиданий в будущих отношениях) «идеальная семья» могла испортить жизнь ребенку.

—  С чего ты взяла, что «уже»?

— Я в интернете читала, — расплакалась Люба. — И классная руководительница мне то же сказала. Я точно уже. Я с Витей поссорилась, потому что он мне цветов на Восьмое марта не подарил, только подарок. А Витя мне правда очень нравился.

— С Витей ты поссорилась по своей собственной дурости и подростковому максимализму, — твердо сказала я. — Твоя семья тут ни при чем. А искать подобного «идеала» ты не будешь просто потому, что ничего особо хорошего в нем нет — просто двухместная разновидность эгоизма.

— Правда? А почему же все говорят…

— Кто это — все? Никто, кроме тебя, рядом с ними не жил и судить не может. А много ли у твоих родителей друзей? Часто ли их зовут в гости? Многие ли приходят к вам?

— Нет…

— Вот видишь! Давай-ка лучше обсудим, как тебе помириться с Витей и какие у тебя вообще планы и интересы — на сейчас и после школы…

* * *

Прошло несколько месяцев. На улице я Любу не узнала — она казалась выше и взрослее, чем у меня в кабинете. Она сама подошла ко мне.

— Здравствуйте! Вы знаете, я тогда помирилась с Витей…

— А как поживают твои ужасные родители?

— Ну, что же… — знакомое пожатие плеч. — Идеальных родителей не бывает. Но я все равно их люблю. Жизнь такова, какова она есть, и больше ни какова.