— Конец десятого класса, впереди одиннадцатый. Нужно определяться с дальнейшим, вы же понимаете, а у нас… — мать выглядела весьма встревоженной.

Высокая, немного неуклюжая девочка по просьбе матери осталась сидеть в коридоре. К происходящему не проявила никакого любопытства и, еще не усевшись на банкетке, моментально достала какой-то гаджет и воткнула в уши наушники.

Я рассеянно перелистала карточку, сразу предположив обычный набор подростково-семейных проблем: не слушается, гуляет с приятелями, не делает уроков, не хочет думать о будущем, хамит, огрызается, а ведь если так будет продолжаться…

Но я ошиблась.

— Мы наблюдаемся и лечимся у невролога, обследовались в диагностическом центре, у психолога тоже были и даже у психиатра. Она уже не хочет больше ни к какому врачу идти, никому не верит, я ее сегодня с трудом уговорила сюда прийти. Но ведь никто так толком и не объяснил нам причины и, главное, что же делать…

— Так что же происходит с Таней?

— Ее мучают головные боли по нескольку раз в неделю. Снимаем достаточно сильными таблетками. Все обследования сделали, ничего не нашли, — четко и видимо привычно заговорила мать. — Бывают головокружения, их списывают на вегетососудистую дистонию, плюс она быстро выросла в прошлом году. Неустойчивое настроение, иногда прямо на ровном месте возникают истерики, потом она сама часто не может объяснить, что, собственно, послужило причиной. Даем валерьянку.

Спрашиваю про отношения в семье.

— В семье все вроде бы нормально, — говорит она так же четко. — Я, муж, бабушка, все работают, есть Танина младшая сестра. Ссоры бывают, как и у всех, но вполне умеренные. С ее состоянием (мы специально наблюдали) вроде никак не коррелируют. Между сестрами отношения прямо хорошие, насколько я могу сравнивать с другими. Младшая за нее очень переживает, когда Тане плохо, сама плачет.

— Но все симптомы — только в семье?

— Нет. Головная боль, несколько раз обморочное состояние — это в школе было.

— Какие у Тани отношения в школе, с учителями, с подругами?

— Хорошие. Я ходила к классной руководительнице, она сама беспокоится, но ничего предположить не может. Раньше Таня хорошо училась, пятерок было больше, чем четверок, а сейчас у нее успеваемость упала, потому что пропускает уроки, часто просто лежит, смотрит телевизор, это вредно, конечно, я понимаю, но что же ей, просто в потолок смотреть?.. Мы очень волнуемся… — на глазах женщины выступили слезы.

— Были ли неврологические проблемы раньше?

— Да. На первом году жизни мы наблюдались, пили препараты, делали массаж. Потом невропатолог нас «отпустил», сказал, все нормально… Потом еще долго соску сосала, были страхи — темноты, больших собак… это лет в пять уже.

— Сколько продолжается нынешний эпизод?

— Приблизительно полтора года.— Хорошо. Теперь позовите, пожалуйста, Таню, а сами посидите в коридоре.

Все симптомы у Тани безусловно неврологические. Нервная система девочки изначально «орган-мишень», это понятно (была родовая травма, я это в карточке видела, да и мать подтвердила). Но что же такое с ней произошло и длится вот уже полтора года, никак не поддаваясь лечению, назначенному неврологом?

На все мои вопросы о семье, школе, подругах, увлечениях Таня отвечала четко, вежливо и равнодушно. Видно было, что я не первый психолог, которого она повстречала на жизненном пути. Трудно представить, что эта девочка может истерить на ровном месте.

Я рассказала о своих ощущениях. Таня их тут же охотно подтвердила: да конечно, понимаете, когда голова чуть не каждый день болит, как-то все равно делается — какой я музыкой увлекаюсь, из-за чего обычно с бабушкой ругаемся и так далее. Она умна, начитана, у нее хорошая речь; стало быть, по возрасту это похоже на второй экзистенциальный кризис (когда все прочее затмевают вопросы: кто мы? Откуда пришли? Куда идем?) Спрашиваю, часто ли она думает об устройстве мира? О людях? С кем-нибудь об этом говорит?

— Да, да, конечно, до того, как заболела, особенно часто. Не с подругами, нет. Больше в семье — с папой, с мамой, с бабушкой.

— Даже с бабушкой? — заинтересовалась я. — Нечасто такое встретишь.

— Да что вы! — рассмеялась Таня. — У нас бабушка самая крутая. Она кришнаитка в «Другом мире». («Другой мир» — здание в Питере, которое вскладчину арендуют представители самых разных оккультно-мистически-оздоровительных тусовок. — Прим. автора.) Я, когда поменьше была, часто с ней туда ходила. Мне их еда нравится. И Бхагават-гита тоже. И что гармония — внутри самого человека. Бабушка говорит, что человек без духовной жизни это как пирожок без начинки.

— Замечательно. А папа с мамой?

— Нет, нет, они к этому отношения не имеют. Мама только иногда в церковь ходит, но редко. А папа вообще никуда.

— Что же у папы — никакой духовной жизни?

— Он говорит, что в этой стране вообще жить невозможно, потому что тут везде коррупция и беззаконие. Им уже поздно все менять, а мне надо выучиться и в Америку уезжать. Там — свобода.

— А мама с ним согласна?

— Нет. Она говорит, что родина, язык, корни — это очень важно. А всякие «граждане мира» — это как «перекати-поле». Везде, в том числе и в России, можно жить хорошо и достойно, если есть деньги. Стало быть, надо просто научиться их зарабатывать в достаточном количестве. Для этого нужно соответствующее образование и старание.

— Так. А чего же хочешь ты сама?

И тут, от этого совершенно нейтрального вопроса у Тани началась истерика — точь-в-точь как описывала ее мать. Когда с помощью холодной воды (валерьянки у меня не было) я немного привела ее в чувство, то решила побыть зеркалом:

— Главное в человеке — гармония. Она — внутри (бабушка). Но снаружи есть страна, в которой жить невозможно, потому что она какая-то неправильная (папа). Человек же без корней — вообще не человек, а так — мертвая степная травка (мама).

— Да, да! — почти радостно воскликнула Таня, утирая кулаком покрасневший нос. — А ведь есть и еще много другого всякого! В книгах, в телевизоре, в Интернете! Слишком много! А я — одна. Хорошо тому, кого к чему-то определенно тянет. Вот моя подруга с пяти лет хочет одежду рисовать, моделировать — и все! Ей все понятно, и я ей завидую. А как мне выбрать для себя? Понять, что это мое? Вы не знаете?

Я не знала и честно сказала ей об этом.

— Но ты ведь еще придешь? Просто так, поговорить…

— Приду.

Я вызвала из коридора мать и запретила до конца одиннадцатого класса «Другой мир», Америку и зарабатывание денег для достойной жизни в России. Все силы семьи — на профориентацию.

Таня приходила ко мне еще несколько раз. Проблему информационной избыточности современного мира мы с ней, конечно, не решили. Но головные боли уменьшились, а истерики исчезли почти совсем. Она поверила, что все-таки сможет отыскать свою дорогу, и приступила к конкретным действиям. Мне хочется верить, что у нее все получится.