Программа «Время», тревожный голос диктора и танки на улицах 

При слове Бейрут - первая ассоциация откуда-то из детства. Программа "Время", старый телевизор, разрушенный город, танки на улицах, пыль и крошка от домов, одинаковые люди, стреляющиие друг в друга, и тревожный голос диктора. На ливанском фронте без перемен.

Родители, узнав, что собираюсь провести уик-энд в Бейруте, представляют, видимо, такую же картинку. А также кадры казни недалеко жившего Каддафи, видя меня в его роли. В тоже время друзья - военные журналисты - восторгаются моими планами, реагируя так, будто я лечу на выходные в Антарктиду или на Луну. Ты что, говорят, это же лучшее место на Земле, там прекрасно встречать новый год. Ну да, да, просто им отсюда близко ездить на работу в Сирию и Ливию, думаю я.

«Невинность мусульман»

В аэроэкспрессе мы обсуждаем фильм "Невинность мусульман" и вчитываемся в страховки - есть ли пункт о транспортировке тела на родину и почему компенсация всего 30 000 долларов? Главный редактор Time Out Москва Игорь Шулинский говорит, что шутки шутками, но его друг, издатель TimeOut Beirut, уехал из города — протесты против злосчастного фильма действительно заметные. 

Были ли вы в Палестине? 

Прохождение таможни неожиданно проблемно. Из всей группы только я миную контроль спокойно. Таможенник спрашивает, был ли я когда-нибудь в Палестине. «No, never», — честно отвечаю я и получаю штамп с кедром — символом Ливана — и надпись от руки о месячном разрешении на пребывание. Остальных отправляют в отдельную комнатку на собеседование. Одинокие девушки вызывают примерно такие же подозрения, как израильская виза в паспорте. Обладателям таковой брезгуют ставить «кедр» и выдают специальный розовый вкладыш. 

Лишь на следующий день в беседе с экскурсоводом Наташей (вполне себе местной жительницей), понимаю, что таможенник спрашивал - был ли я в оккупированной Палестине? Так здесь многие называют Израиль в принципе.

Рафик Харири 

До центра города из аэропорта всего десять минут на машине. Дороги идеальны, хотя внимание концентрируется не на качестве покрытия, а на стоящих тут и там классических хаммерах, с людьми в камуфляже и с автоматами. Черно-серо-белые — полиция, традиционно-зеленые — армия. «Мы только рады этим ребятам с автоматами, — говорит Наташа. — Когда они рядом, нам спокойно. Они нас берегут». От кого берегут, спрашиваем. «От террористов, которые всегда не прочь взорвать что-нибудь важное и ценное».

Практически на этих словах она показывает на землю — на той улице, где мы идем, прямо в брусчатке запечатлены в металле следы бывшего премьер-министра Рафика Харири. Здесь он прошел незадолго перед смертью. Харири взорвали в 2005, но до сих пор экс-бухгалтер, миллиардер и успешный политик — важнейшая часть жизни Бейрута. Вот его следы, вот его статуя на месте взрыва, вот рядом с главной мечетью города, построенной на деньги Харири, удивительно-нелепый мемориальный комплекс памяти вождя и его двадцати двух товарищей, сметенных взрывом. Комплекс располагается на территории бывшей наземной автопарковки, на которой словно наспех возвели огромные брезентовые палатки. Внутри - ковролин под живую траву,  много пустого места, искусственные белые цветы, плохо отфотошопленные фотографии покойных. 

Харири глядит со многих плакатов в городе — у олигарха-строителя широкая улыбка и жуликоватое выражение лица.

Соперничает с ним по количеству «наружки» лишь Папа Римский Бенедикт XVI, который был в Бейруте за неделю до нас. Казалось бы, в ближневосточной стране это должно выглядеть странно, на на деле в стране мирно сосуществует около двадцати конфессий. Широта взглядов закреплена устройством власти, где президент — христианин-маронит, а премьер и глава парламента — мусульмане (шиит и суннит).

Destroyed & reconstructed

Эклектика Бейрута не то, чтобы поражает, но удивляет. Это не однообразно-трущобные Амман или Каир. Здесь и улицы с французской архитектурой, и испещренные пулями остовы зданий, и новенькие luxury-бутики и классические арабские нагромождения домов-коробок, и дизайнерские яхт-клубы, и космически выглядящий остаток разрушенного кинотеатра в самом центре города (похожий то ли на перевернутую ванну, то ли на взлетающий космический корабль, остановленный ядерной вспышкой). (НУЖНА ФОТОГРАФИЯ)

В речи нашего экскурсовода самые частые и важные слова: destroyed и reconstructed: «Здесь все было тотально destroyed, а что выглядет сейчас хорошо — reconstructed». 

Red Bull Flying Bach 

Шоу Red Bull Flying Bach, ради которого мы и выбрались на уик-энд в Бейрут, проходило за городом, в Casino du Liban. Добраться туба можно только на машине — кажется. в Бейруте общественный транспорт отсутствует как факт. Здание казино возвышается на обрыве над заливом Святого Георгия и обращено на город. Вид удивительно прекрасен: словно из садящегося самолета на город, как рассыпанную шкатулку драгоценностей.

Билеты взывают к дресс-коду, smart casual пиджаку и ботинкам  — и все это в 30-градусную жару. Однако публика, заметную часть которой составляют дети, видимо, не знает об этом и предпочитает простой casual с уклоном в хип-хоп. 

Red Bull Flying Bach — это команда четырехкратных чемпионов мира по брейкдансу Flying Steps, которые занимаются профессиональной деятельностью под музыку Иоганна Себастьяна Баха. Нарядные ливанцы рассаживаются в концертном зале казино, похожем на советские ДК семидесятых, за рояль садится пожилой пианист, а красотка в красном платье — за клавесин. Затем чуть более часа самые известные в мире би-бои (так называют танцоров брейка) под фуги Баха и электронный ритм красиво и четко скользят кроссовками по помосту, выделывая в соответствии с музыкой свои па (топроки, пауэр-мувы и фризы — если говорить на их слэнге). Зрители радуются истории о любви и ненависти балерины, которая танцует вместе с накачанными би-боями. Обещают, что шоу Flying Bach доберется в декабре и до Москвы. Будет интересно посмотреть, как их встретит куда более взыскательная московская публика, точно знающая поболе ливанцев о том, как надо правильно играть Баха.

Ночная жизнь Бейрута

На выходе из казино встречаем издателя TimeOut Beirut - ради встречи с московским коллегой он вернулся в город.  Он обещает провести по местам ночной силы Бейрута.

Первое место —  SkyBar. Название сулит современный небоскреб. Вместо этого оказываемся у скромного четырехэтажного здания.  Но у входа дорогие машины и толпа совершенно по-московски гламурных девиц, пытающихся привлечь внимание  фэйс-контрольщика. Проходим по спискам, поднимаемся по ступенькам и оказываемся в бейрутском «Дягилеве»/«Раю», через край кишащем людьми. 

Вокруг море русской водки, знойные востчные парни и очень, неприлично, много красивых девушек. Полыхают обдавая жаром  огни, ухает прямая бочка, пол дрожит от танцев, а стены шевелятся от эпилептических видеопроекций. Но, главное, SkyBar все-таки абсолютно оправдывает название. Крыши над головой нет, есть только несколько боковых стен и террасы, с которых видны звезды в небе, огни яхт в бухте и, конечно, огни ночного города.

Второго, третьего и последующих баров, которыми грозил гид по ночным развлечениям, так и не случилось - щедро разливаемые водка с энергетиком закончили наш день, а, точнее, утро. Барную улицу видим лишь из окна такси, но успеваем удивиться - вылитый берлинский Кройцберг.

Бейрут — i like you

Центральный городской пляж, на котором следующим днем проводим восстановительные процедуры, производит максимально контрастное с клубом впечатление. Таксист не хочет высаживать нас, зажимая нос и всячески пытаясь на арабском объяснить, что здесь воняет и белым людям делать нечего. Не верим в бескорыстность его намерения увезти искать более чистый пляж в предместях Бейрута и все равно выходим. Единственный вход охраняют огромные полицейские с автоматами. В отличие от клуба (где были преимущественно христиане) почти сто процентов пляжников — мусульмане. Пляж, с обжигающим белым песком, заполнен столиками с тентами из пальмового листа. Под ними мужчины с тяжелыми взглядами курят шишу, а женщины (многие из которых не просто наглухо застегнуты, но и экипированы в плотные и тяжелые накидки) возятся с детьми. Никто не плавает, все лишь плещутся в набегающих волнах. Мучжины - в плавках и шортах, а крайне немногочисленные женщины заходят в воду одетыми с ног до головы. 

Практически прямо над пляжем заходят на посадку самолеты. В воздухе тяжело и плотно - жар от песка и взглядов изподлобья. Парни на велосипедах торгуют чем-то вроде огромных местных бубликов. Достаю айфон и делаю инстаграм в желтых тонах. Парни сдержанно улыбаются. И вдруг здесь, не в самом дружелюбном окружении, не в лучшей части поездки, все равно понимаю, что первая ассоциация с Бейрутом теперь уже не из детства, а из сознательной жизни. И это сплошной лайк.