Соколова и Мамут: Что такое русская национальная идея?

Однажды утром мне захотелось горячих сырников, и я отправилась в кафе по соседству. Мой сосед, Александр Мамут, этим утром тоже решил завтракать не дома. Что обсуждают русские люди за сырниками и омлетом? Разумеется, судьбы родины. Рассуждения Александра об образе жизни как национальной идее показались мне настолько интересными, что я решила познакомить с ними читателей.

ССаша, это прекрасное утро, это кафе и даже эти сырники наводят меня на печальную мысль…

Чем же сырники-то провинились?..

СА тем, что мы в сегодняшней Москве — заложники обстоятельств. С одной стороны, мы преуспели в наших занятиях и существуем более чем комфортно. С другой — понимаем, что в политике, мягко говоря, происходит что-то не то, при этом мы практически лишены возможности повлиять на ситуацию. Хотя находимся, что называется, в полном расцвете сил и могли бы многое сделать. Можно, конечно, «окучивать делянку», не обращая внимания на окружающий бардак. Но это, по-моему, самообман.  

Я так не считаю. Более того, у меня есть комплексная стратегия на этот счет.

СПоделитесь!

Прежде всего это приоритет созидания над всем остальным. Если мы так формулируем цель, нам необходимо овладеть активными практиками социального поведения, научиться влиять на ситуацию, пусть даже путем  компромиссов. Надо научиться спрашивать с себя. Я — реалист, и считаю, что важно научиться оценивать себя максимально объективно. Я убежден, что являюсь причиной всего того, что со мной происходит — и хорошего, и, прежде всего, плохого. Если считать иначе, это будет какой-то фатализм или пассивная позиция. Дескать, «так вышло, куда тут деться». Людей, стоящих на таких позициях, я не осуждаю. Они имеют право на свою точку зрения. Но если мы говорим про людей позитивных, они должны понимать, что причины их жизненных успехов и неудач — в них самих.

СНо существует объективная реальность, которая от нас, увы, не зависит.

Разумеется, важно объективно оценить обстоятельства. Но не надо приходить в уныние под их грузом! Надо делать. Я не призываю всех вставить себе шило в одно место. Но в мире всегда существует некоторое количество людей, я бы сказал, с повышенным уровнем энергоотдачи. Эти люди всегда хотят большего, работают больше, берут на себя большие риски, стараются, думают, жертвуют больше. Их можно сравнить с лягушкой, упавшей в кувшин с молоком, которая взбила масло.

СВы относите себя к таким людям?

Скорее, да.

СВы не задумывались о том, каково процентное соотношение людей-«лягушек» к общей массе?

Нет, никогда об этом не думал.  Их совсем немного. Но и не надо, чтобы их было очень много.

СВаши рецепты предназначены для этих людей?

Да, для этих людей, их единомышленников, их союзников, болельщиков. Вокруг такого человека всегда образуется круг помощников, единомышленников, сочувствующих. Людей, которые говорят: «Мы переживаем за тебя, радуемся». Или: «Тут ты не прав». Неравнодушная аудитория — предмет первейшей необходимости, потому что иначе вообще непонятно, зачем все это нужно.

СЧто «это»?

Попытки как-то менять жизнь к лучшему.

СИ как же ее менять?

У меня нет единого, универсального рецепта на этот счет. Каждый сам выбирает, что считает более значимым для себя и в конкретном историческом контексте. Лично для меня актуальной является культурно-просветительская повестка. Мне кажется важным участвовать во всем, что касается сохранения и развития наших культурных, цивилизационных достижений. Деятельность в области просветительства и культуры мне представляется более важной, чем какая-либо другая, в частности, политика. Политика — прикладная вещь, вторичная, а не первичная по отношению к культуре.

СВ обществе принять считать иначе — по крайней мере в данной точке пространства и времени.

Я в своей правоте в данном случае убежден и в соответствии с этим действую.

СКаким образом, имея столь отрицательный политический фон, можно осуществлять просветительскую деятельность? Вы действительно верите в ее результаты?

Политический фон — не результат самого фона. Я считаю, что существующий политический фон — это совокупность вкладов каждого из нас. Мы все — пиксели этого фона.

СВы имеете в виду, что каждый несет ответственность?

Можно сказать, что мы несем ответственность. Или полную безответственность. Не надо забывать о том, что настоящее положение вещей — это результат нашего цивилизационного развития. У меня были некоторые взволнованные знакомые, которые после президентских выборов говорили: «Представляешь, какие у нас шесть лет впереди?!» А я их спрашивал: «А какая у вас тысяча лет позади?» Представьте себе человека, который родился в 1916 году и умер в 1983.

СГрустные цифры.

В истории ничто не появляется из ниоткуда. Во всем прослеживается цивилизационная логика. Она рукотворна, в ней нет обреченности и предопределенности. А «рукотворность» предполагает, что руки приложили все.

САнализ вполне разумный, но печальный. Что делать активным, думающим, «пассионарным» людям в сложившейся ситуации?

Мне кажется, сейчас важно прежде всего сохранить культуру и достижения нашей цивилизации. Нужно найти себя в области развития современных актуальных, социальных практик, в области культурных институций. Они могут быть разными. Это могут быть библиотеки, музеи, книги, школы, галереи, это может быть просто просветительская деятельность, журналистика, писательство. То есть явления, которые в будущем создадут культурную среду, из которой появится политика или политики. Это среда, которая сможет вести разумный разговор о политике. Это не обмен экспромтами, а серьезный фундаментальный труд.

СВы хотите сказать, чем более высокоорганизованна эта среда, тем больше вероятность, что в какой-то момент политика станет более высокоорганизованной тоже? То есть культурная среда формирует изменения в политике, а не наоборот?

Безусловно, есть и обратное влияние. Мы знаем множество примеров, когда из политики приходили решения или инициативы, которые культурную матрицу серьезно деформировали, переформатировали. Поскольку это социальная ткань, ее элементы сложно рассматривать отдельно. Просто каждый принимает решение для себя, откуда, с чего начинается родина. Я не настаиваю на том, что тип поведения, который предлагаю я, универсальный или единственно правильный. Это вопрос добровольного выбора. Маршрут, в который я верю, заключается в том, что культурное пространство определяет политический вектор.

СВ каком временном промежутке? Насколько протяженны во времени эти процессы? Ожидаете ли вы при жизни видеть результат?

Мне трудно ставить сроки, потому что я не знаю, сколько я проживу сам. Я не понимаю, застану ли результаты своих трудов. Мне это не важно. Это не вопрос достижения результата, это вопрос качества жизни. Если частью моей жизни является участие в процессе сохранения великой культуры, значит, я живу в соответствии со своими представлениями о достоинстве. Прикладной задачи, чтобы мы все к 2013 году стали культурными, я себе не ставлю.

СУ нас в стране любят всякие юбилеи и соцобязательства.

Это немного искусственная история. Когда трудно, ставишь дату и думаешь: к дате сделаем. На самом деле важнее всего процесс. У меня есть рассуждение, довольно спорное, по поводу национальной идеи. Нам отчего-то кажется, мы даже зациклились на том, что национальная идея — это формулировка, то есть фраза или набор фраз, в которых суть. И вот, когда мы выработаем эту формулировку, найдем точные слова, то поймем, что национальная идея есть.

СПока слов не нашли.

На мой взгляд, надо абстрагироваться. Допустить что национальная идея — это не формулировка, а образ жизни, тип поведения, то есть набор определенных практик, комплексная последовательность поступков. То есть общество должно определенным образом жить, и этот образ жизни и есть национальная идея, в нем суть. Этот образ жизни должен быть главным образом человекоцентричен, он должен быть посвящен человеку, а не газу или нефти. Абсолютный приоритет современного мира — человекоцентризм, а не газо- или нефтецентризм.

СГазоцентризм тоже не просто упал с неба. Очевидно, что на данный момент он в нашем обществе в приоритете. Наиболее влиятельные в стране люди в силу особенностей личности или недостаточного образования полагают, что лучше дивидендов с нефти и газа человечество ничего не изобрело. Куда мы этих людей денем?

Газоцентризм становится определяющей идеей там, где нет других идей, или они недостаточно популярны, распространены, не всеми разделяются.

СТо есть наша задача — предложить некие сверхидеи, которые будут привлекательнее денег? Но как это делать в обществе, которое не пробовало ничего слаще морковки?

Деньги — важная вещь, но точно не самое главное. Достаточно любого нормального человека спросить: когда ты был счастлив? Образ счастья всегда будет связан с людьми, а не с деньгами. Он скажет, я был счастлив, когда у меня была любовь или друг, или когда были живы мои родители. Человек никогда не скажет: «Я был счастлив, когда у меня появилось 100 тысяч долларов». Ни один нормальный человек этого не скажет! Счастье — это состояние гармонии и, прежде всего, связано с людьми. Помните, мы в начале коснулись «заинтересованной аудитории»?

СКруга близких, признание которых тебе необходимо?

Именно.

СВсе это очень трудно объяснить людям, у которых нет 100 тысяч долларов. Многим кажется, что они будут счастливы, когда получат эту сумму. Или другую.

Честно говоря, я не знаю ни одной страны или среды, где гражданину выделяли бы 100 тысяч долларов, чтобы он осознал, что в природе человек важнее денег.

СВозможно, этот варварский обычай следовало бы ввести. Тогда огромное количество людей попусту не рвали бы одно место, чтобы обнаружить в конце, что их возлюбленные дензнаки — просто труха.  

Должен вам сказать, что рвать одно место — чрезвычайно полезное занятие.

СВот как?

Для того чтобы заработать на жизнь, надо работать, добиваться признания. Не любыми, конечно, способами, но трудолюбие — хорошая вещь. Идея «иметь много денег» легка, и общество ее с легкостью восприняло, не сопротивляясь. Те же самые меркантильные приоритеты существуют в Европе, в Японии и т. д. Они играют колоссальную роль в общественном развитии, но не являются доминирующими. Людям навязали эту модель, что, мол, важны только деньги, золотой телец, больше ничего нет. Они легко сказали: «Мы согласны!» Но мы — вот вы и я — должны говорить: «Мы не очень согласны!» Это должно быть отчетливо слышно.  Я так же, как и все, виноват, что это не было отчетливо слышно.

СА вы всегда знали, что есть вещи поглавнее денег? Или поняли, когда первый миллион заработали?

Честно говоря, всегда. И при советской власти и после нее. А когда копейка завелась, я уже окончательно убедился, что копейка не главное.

СВы сейчас занимаетесь бизнесом?

Да, я по-прежнему предприниматель. Но при этом занимаюсь книгоиздательством, книгопечатанием. Люблю кино, кое-что в этом смысле делаю, участвую в институте архитектуры и дизайна «Стрелка», помогаю театру. У меня есть проекты, связанные с интернетом. Делаю премию «Большая книга», поддерживаю разнообразные творческие инициативы, участвую в общественном совете Министерства культуры. Мне интересно все, что связано с формированием благоприятной культурной среды.

СНе хотите ли вы создать политическую партию, бороться за власть, для того чтобы благоприятной была вся среда, а не только ее сегменты?

Нет. Это совершенно не мое. Если в обществе нет фундаментальной культурной среды, борьба за власть к новой цивилизационной модели не приведет. У нас были свободные выборы в 1991 году, а в 1993-м самым влиятельным человеком оказался Александр Коржаков.

СТо есть, по-вашему, сосредоточиться следует на улучшении качества человеческого материала?

Мне кажется, если бы такая повестка дня была у какой-то общественной организации, преобразования стали бы очевидными. Сейчас это многих волнует больше, чем что-либо другое.

СВы — человек, имеющий достаточно большие возможности. Что делать людям, не обладающим большими средствами и влиянием, но желающим что-то изменить в этом обществе к лучшему?

Может быть, у них есть что-то другое, чего нет у меня? Силы, молодость, ум, квалификация, бойкое перо, умелые руки… Я понимаю, что путь, который я предлагаю, очень трудный. Результат будет не завтра и, может быть, даже не послезавтра. Но с моей точки зрения этот путь — единственный. Нам надо улучшать университеты, библиотеки, школы, духовные продукты, которые общество производит. Нужно бороться с пошлостью во всех ее формах. А если не бороться, то по крайней мере игнорировать пошлость. Нужно давать детям книжки, издавать их, читать детям вслух, воспитывать их на лучших образцах того, что уже создано, а не пускать по воле волн, которые излучает телевидение или пошлый интернет. Это огромная и трудная работа, которой нужно заниматься каждый день, долго и, может быть, даже с неизвестным исходом. Но такой образ жизни и есть реализация национальной идеи, путь от газоцентризма к человеку.

СВот вы ее и сформулировали.

Идея простая: живи достойно, улучшай себя и пространство вокруг. Обогревай вселенную.

СЕсли тебе Там выдали горелку?…

Если ты ее в себе обнаружил.С