Стыдно заказывать пиццу на дом: в прошлый раз ее привез доктор наук, выпускник ташкентского физмата. Знакомый океанолог торгует шоколадками и подрабатывает адвокатурой. Шеф-редактор «Сноба» — молекулярный генетик. Коллега-театровед отсидел и занимается тайским массажем. А моя мать за восемь лет побывала инженером, учителем этикета, рекламным агентом и инвалидом с пенсией в 2500 рублей — не правда ли, прекрасный итог?

Предположим, меня действительно тянет к маргиналам, но факт налицо: сейчас маргинализировано все общество. Новая Россия — деклассированный социальный кисель, где плавают остатки идентичностей. Пролетариат? Вроде есть, но не такой, как был. Средний класс? Отсутствует. Интеллигенция? Престарелая, доживает свой век.  Креативный класс? Бред какой-то. Ни одна таксономия не работает. С таким же успехом россиян можно поделить на:  

а) принадлежащих Императору,

б) набальзамированных,

в) прирученных,

г) молочных поросят

… и далее по Борхесу.

Французские философы все это предсказали, да кто же их читает. И вот левые ищут и не находят субъект социальной революции, либералы — в постоянном поиске рабочей силы для постройки «гражданского общества», националисты молятся на каких-то непонятных «славян», часто путая их с финно-уграми. Тем временем в публичной политике множатся ложные идентичности. «Коммунисты» — это отчего-то скучные консерваторы с иконами,  «либеральные демократы» — экспансивные психи с имперским комплексом, «экстремисты» — те, на кого прокурор укажет.  

В деклассированной России утрачена любая позитивная солидарность — классовая, цеховая, профессиональная. За отсутствием класса, цеха, профессии. Прямо сейчас в Лондоне бастуют журналисты BBC — представьте-ка такое на Первом канале. Люди не понимают, кто они есть, не знают, какие у них интересы, и в итоге голосуют, как дети малые, не за программу, а за знакомую морду.

Казалось бы, при чем тут метеорит? А при том, что только прямое падение небесного тела взболтает это унылое варево. Посмотрите видео из Челябинска. Как все рады. Как дружелюбно настроены. Как проявляют начатки самоорганизации: «Ребята, срочно все съ..бываем!» С каким чувством восклицают  «ни х..я себе» — да, в каждом ролике присутствует этот русский oh my God.  

Почитайте, что пишут про метеорит, как солидарно о нем шутят. Мнения в духе Латыниной (ракета или инопланетяне) тоже имеются, но доминирует чистое веселье. Метеорит — это всеобщий праздник. Это надежда, что все изменится — ну например, не надо будет на работу. Как сказал один свидетель падения: «Это, бл..дь, астероид! Это солнце еб..ное! Я теперь на стройку на х..й не пойду».

Есть два рода единства: единство хлеба и единство зрелищ. Итальянский рабочий тянется к итальянскому рабочему потому, что оба зарабатывают на фоккаччу одинаковым способом, а после бастуют за общие интересы. В России фокачча под вопросом, ибо никто не знает, кем будет завтра — кочегаром или миллионером. Остается единство зрительское, солидарность наблюдателей. Челябинское зрелище объединило всех. Ведь его так долго ждали. Русскую тоску по космической катастрофе хорошо выражает омерзительная группа «Бутырка»:

Метеорит над зоною летит,

И видит ночь его полет прощальный.

Метеорит, как жизнь моя, сгорит,

Так бесполезно и случайно.

Кстати, в этот раз он действительно пролетел над зоной и рухнул недалеко от Копейской колонии. Эх, Россия! Куда ни упади, зона рядом. Но — простите за цинизм — если бы челябинский болид не промахнулся мимо Челябинска... В моменты национальных трагедий люди часто начинают хоть о чем-то задумываться.   

Увы, метеорит был мал, и мы мало себя проявили. Капля героизма (учительница спасла полсотни детей), капля подлости (у разбитых витрин сразу появились мародеры), капля трусости (депутатов эвакуировали первыми). А был бы камешек побольше?

Не дай Бог, конечно. Но другие варианты на ум не приходят. Шандарахнуть по нам энстатитовым хондритом — сразу поймем, кто такие и чего хотим. Вот Горбачев искал-искал консенсус, и все смеялись над непонятным словом. А зря смеялись: до сих пор ищем. И, видимо, не там.