Собчак & Соколова с Виталием Милоновым: Путин — сверхчеловек, цивилизованный мир — до лампочки
Собчак: Виталий Валентинович, пока мы с Ксенией к вам летели, мы говорили…
Милонов: Бизнес-классом летели?
Соколова: Конечно.
Собчак: Но не через ВИП.
Милонов: Ну-ну.
Собчак: Так вот, пока мы летели, мы вспоминали времена, когда вы были помощником Галины Старовойтовой. Какие воспоминания у вас остались о работе с ней?
Милонов: Самые теплые. Я вспоминаю Галину Васильевну как эпоху, которую мы навсегда потеряли. Если бы Старовойтову не убили, мы бы жили, наверное, в другой России. История не знает сослагательного наклонения, тем не менее Галина Васильевна была бы образцом современной, адекватной, умной оппозиции, чего сейчас, к сожалению, в России нет.
Собчак: Вы говорите, что мы жили бы тогда в другой России. А в какой?
Милонов: Возможно, в России, где существовала бы подлинная состязательность между партиями, где оппозиция не с маргинальных точек зрения выступала бы, а с точки зрения интеллектуальной критики-партнерства для власти.
Соколова: А скажите, вы Галину Васильевну Старовойтову только в оппозиции представляете? А во власти?
Милонов: Я представляю, что Галина Васильевна могла бы взять на себя очень важную часть работы. Мне кажется, она могла бы быть одним из самых лучших министров в нынешнем правительстве.
Собчак: Но дело в том, что Галина Васильевна, которую я знала лично, была известна своими достаточно либеральными взглядами. Как на вас это повлияло? Вы разделяли эти взгляды?
Милонов: Когда я попал к Галине Васильевне, я придерживался очень либеральных взглядов. Мы были бездомной организацией «Молодые христианские демократы», главной задачей которой было свержение режима Яковлева в Петербурге. Мы выступали с лозунгами: «Безграмотному сантехнику не место в Смольном!», «Уберем тамбовскую банду из Петербурга!» и кучей других, которые сейчас неприлично даже произносить.
Соколова: Почему?
Милонов: Я теперь консерватор, мне нельзя такие вещи говорить. Тем не менее тогда, в 1996 году, Галина Васильевна, увидев двести молодых чуваков, которые совершенно бесплатно готовы ходить на Невский и требовать, чтобы захоронили Ленина, чтобы бандитская власть в Петербурге прекратилась и т.д., сочла, что можно нас принять. Мы были очень-очень радикально-либеральными. И Галина Васильевна научила нас быть более мудрыми. Я бы сказал, что путь перехода из либертарианца в нормальное политическое состояние у меня начался с Галины Васильевны.
Собчак: А если бы, как в фантастических фильмах, у Галины Васильевны появился бы шанс сегодня оказаться здесь…
Соколова: …в нашей Голубой гостиной…
Собчак: …был бы шанс ознакомиться с вашими высказываниями, политической деятельностью, как вы думаете, какова была бы ее реакция и поняла бы она вас и ваши такие, мягко говоря, бурные трансформации?
Милонов: Бурных трансформаций не произошло.
Собчак: Но, по-вашему, она бы поняла вашу систему взглядов?
Милонов: Я считаю, что самое паскудное, что человек может себе позволить, это пытаться на моем месте предполагать, что было бы, если бы ушедший человек оказался здесь.
Собчак: Но как вы думаете?
Милонов: Никак не думаю. Ибо говорить от имени человека, который не может ничего сказать, я не имею права.
Собчак: Я разделяю вашу позицию. Тем не менее работа у Галины Старовойтовой – это знак качества. Это как в журналистской профессии, например, работа у Парфенова. Поэтому мне сложно представить, как вы, когда-то работавший у Старовойтовой, теперь выступаете с идеями, полностью противоположными тем, какие разделяла и проповедовала она.
Милонов: Это просто вы в Москве пытаетесь выдать нас за полусумасшедших фриков, которые занимаются тем, что пытаются, если я правильно помню, делать что-то с нерожавшими и коротко стриженными женщинами…
Собчак: Мы к вам приехали, чтобы услышать о вашей деятельности из первых уст.
Соколова: Нам интересно, как получилось так, что за несколько лет вы полностью поменяли свои взгляды.
Милонов: Метеорит на меня не падал, головой не ударялся.
Собчак: Мы серьезно спрашиваем. Старовойтову, например, сложно представить себе в роли борца, например, с геями и гей-пропагандой. Почему бороться с геями решили вы?
Милонов: Геи – это в Майами на яхтах, а у нас в России это слово непарламентское…
Соколова: Это почему же?
Милонов: Да бог с ними, с этими людьми. Честно говоря, дела мне до них нет.
Собчак: Вот Старовойтовой действительно дела до них не было, она с ними и не боролась.
Соколова: А я уверена, что Галина Васильевна вас бы пожурила, а то и уши надрала за вашу законодательную деятельность.
Милонов: Давайте закончим разговаривать от имени человека, которого убили те люди, с которыми мы боролись. Вы не знаете ее взглядов. Ее взгляды слишком глубоки и глубинны, чтобы кто-либо мог от ее имени говорить или пытаться использовать их как матрицу и проецировать на современность. Мне повезло, я много ездил вместе с Галиной Васильевной по северо-западу на «волгешнике», ездил с ней в Печоры, в Новгород, и мы много разговаривали. Суть этих разговоров я оставлю при себе. А что касается известного в некоторых ограниченных кругах закона, то закон совершенно не касается гомосексуалистов.
Собчак: Правда?
Милонов: Закон ни слова не говорит о гомосексуалистах. Там говорится лишь о том, что есть информация, которая, по мнению большинства людей, живущих в этой стране, является неполезной для детей, и когда на этом плевке от телевидения под названием MTV в дневное время показывают детскую передачу о двух подростках, которые являются гомосексуалистами, это безобразие!
Собчак: В современном мире это называется толерантностью. На американском канале MTV во всех реалити-шоу, во всех конкурсах песен, танцев всегда показывают афроамериканцев наравне с белыми американцами, наравне с людьми гетеросексуальной ориентации всегда будет пара лесбиянок или гомосексуалистов. Специально, чтобы показать, что общество должно быть терпимо ко всем.
Милонов: Против того, что это происходит в Америке, я не возражаю. Потому что чем слабее будет наш партнер, тем легче нам будет вести переговоры. Поэтому такой путь Америки нам даже выгоден. Тем не менее смешивать вопрос расы и вопрос греха неправильно. Человек рождается белым или черным, но он рождается человеком. Человек не рождается гомосексуалистом, человек не рождается блудником…
Соколова: Вы ставите знак равенства между гомосексуалистом и блудником?
Милонов: Абсолютно.
Соколова: То есть вы считаете, что человек вдруг просто решает стать гомосексуалистом?
Милонов: Да, это – один из грехов. Понимаете, те люди, которые не могут со своей женой спокойно жить и бегают по проституткам или просто бесплатно пользуются такого рода услугами, тоже говорят, что они больны. И Тайгер Вудс, например, лечится от сексуальной зависимости, потому что он не может пропустить ни одну юбку. Люди, которые воруют в магазинах, говорят: знаете, мы не виноваты, мы клептоманы, это психическое заболевание. И в принципе я с ними согласен. Греху нет материального оправдания.
Соколова: Скажите, возможно, разрабатывая ваш закон, вы интересовались литературой на тему? Возможно, вы читали о том, что в цивилизованном мире победил взгляд на гомосексуализм как врожденную особенность?..
Собчак: Более того, подтвержденным фактом является то, что даже среди животных – собак, кошек, приматов – примерно 10% популяции, как правило, гомосексуальны…
Милонов: Могу сказать, что человек, который пытается оправдать себя, всегда найдет способ это сделать. У нас, законников, есть такая поговорка, что истинное юридическое мастерство заключается в том, чтобы доказать две противоположные точки зрения одинаково убедительно. Мне неинтересны гомосексуалисты, я лично их не принимаю, считаю мерзостью, но это моя частная точка зрения. Но есть дети, которые не должны ничего знать о проявившейся совсем недавно болезненной реакции гомосексуалистов на то, что их отклонение от нормы не воспринимается нормальными людьми как норма. Эти люди пытаются уже методом загнания игл под ногти заставить детей, не мытьем, так катаньем, с младых ногтей относиться к этому неприятному проявлению как к норме. Потому что взрослый человек не может себя заставить нормально относиться к этой мерзкой вещи.
Соколова: Почему вы говорите за всех взрослых людей? Говорите за себя. Скажем, я вашу точку зрения не разделяю.
Милонов: Вот когда вы будете депутатом, то сможете сказать: «я говорю от имени своих избирателей».
Собчак: Проблема в том, что Ксения в современной России с такими взглядами не может стать депутатом.
Милонов: Спаси ее Христос! Но почему? У нас есть целая партия с такими взглядами. «Яблоко» – партия педофилов и гомосексуалистов.
Собчак: Эх, слышала бы вас Галина Васильевна…
Милонов: Я лучше не буду пересказывать отношение Галины Васильевны к этой партии. Ничего личного, но это партия людей, которые за тридцать серебреников продали демократию в Санкт-Петербурге в 1996 году.
Собчак: Это правда.
Милонов: В 1996 году, сидя в особняке ЮНЕСКО, одному человеку я дал обещание, что, пока я жив и занимаюсь политикой, я их не прощу. Я их не прощу никогда! Если партия начала с поступка эсэсовца или с поступка Иуды, она такой и останется, пока не покается. Судьба Иуды – быть повешенным.
Собчак: Ту историю, когда партия «Яблоко» сдала моего отца, все забыли…
Милонов: А я не забыл! И Петербург не забыл. Благодаря тому поступку Явлинского у нас сейчас нет Галины Васильевны Старовойтовой, нет Михаила Маневича и многих других замечательных людей, которых мы хоронили в 90-х. Мы сами тогда еле уворачивались. К сожалению, все пошло по неправильному пути. Человек, которого я сильно не понимал в первую половину девяностых годов, шел по пути демократического романтизма. К сожалению, это был веймарский путь, а после Веймарской республики приходит диктатура. Конрад Аденауэр, основоположник христианской демократии в Германии, создал концепцию защищенной демократии. Я считаю, что мы к этому должны прийти.
Соколова: Вот как? Мы, по-моему, к суверенной движемся.
Собчак: А отечественный Конрад Аденауэр – это Сурков, видимо. Знаете, я вас слушаю, и у меня складывается странное ощущение. Когда вы говорите про 90-е, про Галину Васильевну, про предательство «Яблоком» Собчака, вы делаете это с какой-то живой энергией, с очень большой искренностью. Видно, что вы уважаете этих людей именно за их чистоту, искренность и прекраснодушие. Это говорит о том, что вам свойственно ощущение эмпатии. Почему же вы не хотите даже попытаться понять, почувствовать сострадание к людям, которые чуть-чуть другие? Неужели вы не пробовали представить себе, что два человека, пусть они оба мужчины, могут искренне любить друг друга и страдать от того, что их не принимают в современном обществе, всю жизнь жить с комплексами, когда над ними смеются в школе, издеваются в институте, а потом депутат заксобрания приравнивает их к педофилам и так далее…
Милонов: Это неправда! Их никто не приравнивает к педофилам. Наш закон только ограждает детей от неправильной информации. Согласитесь, что нормальный русский депутат не может по-другому себя вести…
Соколова: Почему не может-то?
Милонов: Я так считаю! Я говорю это искренне, вопреки конъюнктуре. Когда два года назад я впервые выступил с этой идеей, мне за день позвонили сто журналистов, и каждый после этого написал нечто вроде «сумасшедший Милонов окончательно объелся тухлых креветок и сошел с ума»… Я решил разработать такой закон после того, как увидел переведенную со шведского книжку для детей начальных классов о том, как нужно оценивать свои семьи. Там говорилось, что в семье бывает папа и мама, а бывают две мамы или два папы. У меня самого есть дети, и я хочу растить их в духе консервативных российских ценностей. Я сам был либертарианцем, и знаю, что был неправ.
Собчак: А что такое классические, консервативные российские ценности?
Милонов: Ценности, которые являются фундаментальными для России. Церковь, семья, государство, традиции – вот это для меня ценно.
Собчак: А какие традиции?
Милонов: Знаете, традиции – они универсальны. Когда я встречался неделю назад с одним английским актером, то напомнил ему слова Уинстона Черчилля: «Я скорее признаю большевизм, чем гомосексуализм». Он говорит: «Ну, это было много лет назад, я не хочу за это отвечать!»
Собчак: Это такой актер и писатель, у которого «бедный лексикон»? Или какой-то другой?
Милонов: Вы, Ксения, не идите на поводу у фейков, ладно? Я про бедный лексикон Стивена Фрая не говорил.
Соколова: А еще прошла информация, что вы блестяще говорите на английском языке. Это тоже фейк?
Милонов: Это фейк, потому что я всего лишь прилично разговариваю на английском языке. Мы с Ксенией Собчак в одной школе учились, 185-й. В дипломе о среднем образовании у меня написано «гид-переводчик».
Соколова: А я еще про вас прочла, что вы имеете диплом Гавайского университета.
Милонов: Мои помощники устали писать в «Википедию» опровержения. Я был на Гавайях, но не учился.
Соколова: А зачем?
Милонов: По делам. После школы я поступил в текстильный институт, который вскоре бросил и пошел работать. Я стал работать у Марины Салье, царство ей небесное. Думаю, она все-таки была крещеной. Это был замечательный опыт выживания. Я у нее девять месяцев вообще ни копейки не получал, а это был 1992 год.
Соколова: Как же вы жили?
Милонов: Мы с моим приятелем Санычем ночью сторожили всякие вещи, и нам за это давали продукты. Еще владелец ресторана «Амбассадор» вызывал нас иногда разгружать картошку на каких-то путях, и нам этой картошки давал. Тем не менее это было замечательное время. Когда нечего жрать, ты начинаешь думать. И когда ты думаешь о том, как выжить, начинаешь мыслить интересно.
Соколова: В «Википедии» написано, что вы крестились в баптисты.
Милонов: Я не был крещен в баптистской церкви. Я закончил школу, мои товарищи разъехались кто куда, денег не стало. И страна разрушилась почему-то. Я тогда понял, что либо стану человеком, который будет участвовать, как это сейчас называется, в становлении экономики переходного периода, таким, в спортивных штанах… Либо я должен сделать что-то совсем другое. Жена моего друга затащила меня в баптистскую церковь, за что я ей благодарен, потому что я резко понял многие вещи. Например, то, что я считал нормальным ради денег, прибыли делать, вдруг стало абсолютно невозможным. Я стал словно закодировавшийся алкоголик, которому препарат под кожу вшили. Вера изменила меня. Я не смог больше заниматься многими вещами и отныне считал аморальным и недопустимым делать то, что считалось нормой в те времена. Я не стал лучше, но очень сильно изменился.
Собчак: А как из баптистов в православные попали?
Милонов: Эволюция.
Собчак: Как с либертарианством практически.
Милонов: Да-да, то же самое! Тебе чего-то начинает не хватать. Кажется, что вот эта пережеванная пюрешка, вроде той, которую мой сын Николай ест, уже не устраивает. Хочется мяска какого-то или фрукта.
Соколова: Взрослой еды?
Милонов: Я стал чувствовать, что нужно что-то глубинное, для души. И я пришел в Православную церковь, никто меня туда не приводил. Я крестился и с 1998 года являюсь членом одного прихода. Сейчас я – церковный служитель, чтец в храме Святителя Петра. Это очень маленькая деревянная церковь на Ульянке. Настоятелем там был однокашник нашего святейшего патриарха Кирилла, старый, очень интересный человек.
Собчак: Вас, как человека искреннего, знающего, что такое настоящие романтики, идеалисты, то, что происходит с Православной церковью сейчас, не коробит? Скандалы с часами, недвижимостью патриарха, пьяными священниками на иномарках?
Милонов: Церковь – это не социальный институт. Церковь – это выше, чем люди, выше, чем патриарх, выше, чем все митрополиты. Патриарх российской церкви считается первым среди равных епископов, он не является святым, он может делать ошибки и, скорее всего, их делает. Но сказано: «Дай мне зрить моя прегрешения и не осуждати брата моего». Кто я такой, чтобы я мог осуждать патриарха?
Собчак: А почему вы патриарха не осуждаете, а геев осуждаете?
Милонов: Я геев не осуждаю. Кто я такой, чтобы осуждать кого-то?
Собчак: Подождите, но вы очень много кого осуждаете. Вы очень категорично и очень жестко формулируете, даже сейчас в нашем интервью – это не геи, это пидарасы…
Соколова: Причем мы видим поразительный контраст. Когда вы говорите о Галине Васильевне, о вашей юности, вы совершенно адекватны. Стоит перейти к православию или геям, вас как подменяют!
Милонов: Только не надо говорить, что у меня шизофрения, пожалуйста! Я что, разве за Стивеном Фраем с палкой гонялся, что ли? Или кого-то разгонял?!
Собчак: Но почему вы так резко осуждаете геев?
Соколова: Почему бы не оставить этих людей в покое? Им и так не очень легко живется.
Милонов: Мужику, который пришел домой в пять часов утра со следами губной помады на лице, тоже очень трудно живется! Только если мы скажем: «Мужик, больше не бейся в слезах и страданиях перед своей женой, не пытайся заслужить ее прощение, а считай, что так поступать – норма» – это у нас будет что?!
Собчак: Но изменившего мужика никто уголовно не наказывает!
Милонов: И мы никого не наказываем! Голубых, или как там их еще, никто не осуждает как людей. Это люди несчастные по-своему. Но я пытаюсь следовать православной концепции отношения к этим людям: люби людей, ненавидь их грех. Это – грех. Мое отношение к этой девиации – как к греху. Эти люди – грешники, такие как прелюбодеи, изменники и лжецы!
Собчак: А вы сами никогда не лжете?
Милонов: Лгу! И я очень плохой человек, греховный человек. Поэтому, когда мы говорим о гомосексуалистах, я не могу их осуждать как людей, потому что, возможно, я более греховный, чем самый последний гомосексуалист на этом свете.
Соколова: Очень возможно…
Милонов: Да, скорее всего, это так! Они, по крайней мере, не декларируют… Эх, очень тяжело православному человеку в политике, приходится взваливать на себя повышенные обязательства. Да еще и журналисты гнобят.
Собчак: Да что вам до «мелких тварей», как выражается ваш коллега Исаев.
Милонов: Я не поддерживаю коллегу Исаева. Считаю, самое умное, что могут сейчас сделать наши коллеги, это встретиться с журналистами и сказать: «Ладно, брателлы, что было, то было, выпьем чаю и забудем все на свете».
Собчак: Мне кажется, это «забудем все на свете» – мало, надо извиниться.
Милонов: А мне кажется, извиняться всегда приятно.
Соколова: Правда? Вы извиняетесь?! Редкость для русского мужчины, тем более политика.
Милонов: Я очень часто извиняюсь! Часто бываю неправ, говорю грубости, могу эмоционально отреагировать. Это потому, что я человек крайне несовершенный. Но когда ты извинился, это как будто руки помыл. С чистыми руками ходить приятнее.
Соколова: Вот! Не зря ехали.
Собчак: (снимает пиджак) Еще один вопрос хотела вам задать…
Милонов: Знаю, что вы искусница надевать разные политические футболки. Я оценил вашу футболку, когда вы с Саакашвили встречались.
Собчак: Видите, а к вам я в маечке с геями… Это является, кстати, пропагандой?
Милонов: Нет. Я, кстати, думал прийти в футболке «Православие или смерть», но подумал, что это будет немного вызывающе.
Собчак: А вас не смущает, что вы, умный человек, законодатель, останетесь в истории не как реформатор, старавшийся изменить жизнь в стране к лучшему, как это делали Галина Васильевна Старовойтова или мой отец, а как полуфрик, сражавшийся с пидарасами? Независимо от того, правы вы или нет, не кажется ли вам, что вы избрали, простите, какую-то х*евую цель?
Милонов: Знаете, я сам иногда задаю себе этот вопрос. Ведь я автор огромного количества других, полезных законов!
Соколова: И как их автор никому не были известны. А взялись за геев, и сразу – всенародная популярность.
Милонов: А мне не надо популярности! Человек не должен стремиться к популярности. Хороший пример – святой Виталий Александрийский. Этот человек всю жизнь посвятил тому, что ходил в публичные дома, и его все считали блудником. А когда он умер, оказалось, что он платил деньги проституткам, к которым ходил, чтобы они могли закончить заниматься этим делом. И вот он ходил в эти дома, терпя поношения, гонения, его считали худшим человеком в городе. Людская слава, людское суждение – это не то, за что нужно бороться.
Соколова: Но святой Виталий милость проявлял, а вы – гоните. Вы даже не допускаете мысли, что гомосексуалистов такими создал Бог.
Милонов: Это неправда!
Соколова: А почему неправда? Почему весь цивилизованный мир считает, что это правда, а Милонов думает, что неправда?! Какая-то совершенно нехристианская самоуверенность.
Милонов: Почему нехристианская? Я вам как богослов говорю. Я вам говорю, отталкиваясь от библейских строчек.
Собчак: В Библии сказано, не суди – и не судим будешь, не упрекай, не гони, проявляй милосердие…
Милонов: Да кто их гонит?!
Собчак: Вы! Вы же судитесь то с Леди Гагой, то с Мадонной…
Милонов: Я не сужусь с Леди Гагой. Не я сужусь с Мадонной. Я попросил правоохранительные органы посмотреть, правильно ли установлен рейтинг «12+» на ее концертах. Я считаю, что он установлен неправильно, и прокуратура Санкт-Петербурга согласилась со мной. Я не против Мадонны. Когда я молодой был, я сам Мадонну слушал. Я просто хотел, чтобы детей оградили от ее социально-политических высказываний.
Соколова: Но детей же родители привели.
Милонов: Родители имеют право! Не мое собачье дело лезть в то, как родитель ребенка воспитывает. Например, Маша Гессен имеет право говорить своему ребенку все, что считает нужным.
Соколова: Маша, скажи спасибо дяде!
Милонов: Но в то же время никто не имеет права говорить моему ребенку в школе, что гомосексуализм – это норма, потому что противоречит моему, нашему православному, христианскому пониманию греха человеческого.
Собчак: Может быть, вам просто вашего ребенка нужно отдать в специализированную православную школу?
Милонов: А почему православные должны чувствовать себя кем-то вроде иудеев в фашистской Германии?!
Собчак: Так к нам может прийти и Рамзан Кадыров с вопросом: «Почему моей дочери в школе рассказывают, что ходить без косынки – это нормально? Это же ненормально!» И со своей точки зрения будет прав.
Соколова: Мы все – разные люди, живем в одной стране. Может, лучше учиться мирно сосуществовать, а не отравлять жизнь друг другу?
Милонов: Мне нравится существовать со всеми людьми разных взглядов. Я никого не притесняю.
Соколова: Геям иначе кажется.
Милонов: Позвольте мне не обращать внимание на то, что кажется геям.
Собчак: Почему?! Почему они должны обращать внимание на то, что вам кажется, а вы на то, что им кажется, не должны?
Милонов: А они обращают на меня внимание?
Соколова: Вынуждены обращать.
Милонов: Понятное дело, это их жжет, видимо…
Соколова: Жжете тут только вы.
Милонов: Я в жизнь гомосексуалистов российских никак не вмешиваюсь. У нас в российском законодательстве, в отличие от ущербного законодательства многих европейских стран, вообще никто не спрашивает, как ты себя ведешь в свое интимное время. Но, если человек хочет на своей кровати по Невскому проехать, это неправильно, это нарушает нормы общественной морали!
Соколова: Какие, например?
Милонов: Восемьдесят пять процентов населения считают, что демонстрация сексуальных извращений является неприятной и недопустимой в публичном пространстве. Извините, мы живем в демократическом государстве.
Соколова: А вы референдум общенациональный, что ли, проводили?
Милонов: В том-то и дело, что референдума не было.
Соколова: А откуда восемьдесят пять процентов?
Милонов: Ну, это общедоступные социсследования, Левада-центр…
Собчак: Многое зависит от того, как задать вопрос. Я, например, тоже против демонстрации сексуальных извращений любого характера публично. Но это совершенно не значит, что мы не должны объяснять нашим детям, что есть терпимость, толерантность и что люди рождаются разными, в том числе с разной сексуальной ориентацией.
Милонов: Вы имеете в виду генетических мутантов? Когда у мужчины, который имеет даже первичные половые признаки, есть Х-хромосома вторая вместо Y, то это называется хромосомной аномалией. Например, у детишек с синдромом Дауна тоже хромосомный дефект.
Соколова: То есть вы считаете, что гомосексуализм – это генетическая мутация, хромосомный дефект?
Милонов: Ну… Заметьте, мы говорим о той маленькой-маленькой части общества, которая меньше долей процента. Да, она результат генетической мутации, и это безусловно, хромосомный дефект, но столь незначительный, что человек с помощью общества способен преодолеть эту проблему и чувствовать себя нормальным.
Соколова: То есть вы предлагаете этих людей от их дефекта как-то подлечить? А может, лучше сразу в тюрьму, как в СССР, чтоб генетические показатели не портили?
Милонов: Не надо их лечить, зачем?! Кто их сажает в тюрьмы? Ничего мы с ними не будем делать. Это вопрос личного спасения, личного выбора.
Соколова: Но с другими жертвами генетических мутаций общество как-то работает. Создает им особые, благоприятные условия для жизни.
Милонов: Да, например, детям-даунам мы создаем специальные условия, чтобы они адаптировались в обществе.
Собчак: Так почему же вы против, чтобы общество создавало специальные условия и для детей с гомосексуальными задатками?
Милонов: Какие условия?
Собчак: Толерантности, терпимости. Говорить им, что это нормально, что всем в твоем возрасте нравятся девочки, а тебе нет.
Милонов: Это ненормально! Вы предлагаете отдать такого ребенка гомосекам, чтобы они над ним носились?! Мы не допустим.
Соколова: Но вы только что сказали, что склонность к гомосексуализму – это хромосомный дефект. Разве хромосомный дефект – грех?
Милонов: Хромосомный дефект – это дефект. Но содомия – это грех.
Соколова: Тогда у нас получается, что хромосомный дефект – это грех! Сократ – человек, следовательно, Сократ – смертен. По-вашему, человек грешен тем, что с ним произошла генетическая мутация?
Милонов: Нет, человек по природе, от рождения грешен.
Собчак: Подождите, вы сказали, это дефект.
Милонов: Дефект, который позволяет не обращать на него внимания при нормальном воспитании. Если в обществе потакают этому греху, он расцветет махровым цветом. Я так считаю!
Соколова: Это меня и удивляет. Вот я же не принимаю законы исходя из того, что считаю я одна! Христианская цивилизация за две тысячи лет своего развития пришла к тому, что большинство должно быть толерантным к интересам меньшинства. И это не только самое благородное, но и самое разумное и практичное правило, которое выработала эта цивилизация. Почему же вы изобретаете какой-то дурацкий велосипед?
Милонов: Скажите, какие гражданские права гомосексуального меньшинства нарушает наш закон?
Собчак: Ваш закон написан так, что пропаганда гомосексуализма и педофилии там указаны чуть ли не через запятую.
Милонов: Но ни то ни другое не является уголовным преступлением.
Соколова: А вы хотели бы, чтобы являлось?
Милонов: Пропаганда педофилии? Должна быть уголовным преступлением.
Соколова: А гомосексуализма?
Милонов: Нет. Я против того, чтобы это было уголовным преступлением. Пропаганда педофилии – это уголовная статья, и я не понимаю, почему Госдума, которую мы полгода назад просили приравнять пропаганду педофилии к педофилии, где детей пытаются совратить, этого не сделала.
Собчак: Здесь я с вами согласна, но это другой вопрос.
Милонов: А в Петербурге теперь благодаря нашему закону это уголовное преступление. Есть организация, с которой я дружу, «Родительский контроль». Почти каждую неделю мы за шкирятник ловим какого-нибудь козла, который приходит на свидание с девочкой, с мальчиком двенадцати-тринадцати лет, чаще всего, кстати, с мальчиком.
Соколова: То есть вы организовываете подставы? Как вы находите этих людей?
Милонов: Закон жанра и требование закона заключаются в том, что мы не должны никого провоцировать. Создаются фейковые аккаунты, и на эти фейковые аккаунты сами эти люди выходят.
Соколова: То есть фейковый аккаунт это не провокация?
Милонов: Фейковый аккаунт – просто аккаунт. Мальчик или девочка двенадцати лет регистрируется, «хочу познакомиться, подружиться с мальчиком, коллекционировать марки». Приходит мужик, говорит: «Давай я с тобой марки будут коллекционировать. А как ты относишься к тому-этому?» И начинается такое! Каждая история – это такая гниль, такая мерзость, которую читаешь и думаешь: неужели человек ребенку, который ему написал: «а мне двенадцать лет, то, что ты предлагаешь, не очень опасно?», говорит: «да нет, все нормально, это все предрассудки». Они такое пишут! Вот если бы моему ребенку кто-то такое написал, я боюсь, что я лишился бы депутатского статуса, потому что совершил бы преступление, я бы ему просто бошку проломил! Честное слово!
Соколова: Вы прямо как Евгений Ройзман.
Милонов: Я тоже был в шаге от методов этого Ройзмана, только касательно педофилов. Допустим, педофил приезжает на встречу, и можно просто дать ему по башке, в морду ему дать, педофилу этому, и отпустить. Но так – неправильно. А я беру его, ну, то есть ребята наши, покрепче, чем я, берут его и ведут в полицию. Мы ведем видеосъемку и сопровождаем его до отдела полиции, где он пишет заявление, и только после того, как он написал заявление, мы оставляем его.
Соколова: А как вы заставляете его писать заявление?
Милонов: Никто пока не отказывался, потому что есть его переписка. Единственное, один раз ребята поймали мужика нехорошего такого! Он приехал к девочке, то ли чиновник какой-то, то ли кто. Так мы его заставили позвонить жене и прочитать его переписку с этой девочкой.
Соколова: Как же вам удалось его заставить читать жене подобную переписку? Может, вам Господь помогает?
Милонов: Не могу говорить за Господа. Но главное – это жизнь во Христе, для Христа. Для кого-то это кажется пустыми словами, но я депутат, и для меня мандат, нахождение в этом зале – это все равно что пепел, прах. Все это великолепие и прекрасное убранство – ничто по сравнению с вечностью.
Собчак: Ладно, ладно, с вечностью разобрались. Перейдем к практической психологии. Вы читали Фрейда, Юнга? Эти уважаемые авторы пишут, что причина нетерпимости и отрицания человеком какого-либо явления состоит в том, что человек с отвращением наблюдает это явление в себе. То есть, например, если человек говорит «ненавижу жадных», значит, он жадный сам…
Милонов: Ага, а те, кто варит борщ, сами борщ! Я не ненавижу голубых. Мне они неприятны, неприятен этот образ жизни, они у меня вызывают внутреннее омерзение…
Соколова: А за руку вы бы поздоровались с голубым?
Милонов: Да! Мало того, если человек не занимается гомосексуализмом, просто у него есть эта проблема внутри и он с ней борется – это правильно! С точки зрения его личного спасения это на нем никак не отразится.
Собчак: Не знаю, может, я сейчас скажу бестактность. С одной стороны, вы производите впечатление человека во многом искреннего. Но при этом внешность и иногда ваше поведение наводят на мысль о скрытых сексуальных патологиях. Вот если бы я взялась снимать фильм про маньяка, я бы искала актера, который, как вы, руки сжимает…
Милонов: Ужас, ужас, ужас… Я вообще не считаю себя человеком привлекательным.
Соколова: Почему?
Милонов: Мне все равно, поверьте. Усы, лапы и хвост… На самом деле, внешность… Ведь когда мы умрем, наша внешность превратится в прах.
Соколова: А может, не превратится? Этого никто не знает. Или того хуже – выдадут вам навечно внешность Стивена Фрая в качестве наказания за грехи.
Собчак: И такую же ориентацию!
Милонов: Истинная красота человека идет из его души. Афонские монахи в своих кельях – красивые люди, не в физическом плане, просто они светятся изнутри.
Соколова: А вы допускаете, что гей может быть внутренне красивым?
Собчак: …И светиться изнутри?
Милонов: Да, конечно. Если он не занимается гомосексуализмом, конечно.
Соколова: То есть в те моменты, когда не занимается, он может светиться?
Милонов: Если он отказался от греха. Если считает, что это недостаток. Помните этих ребят из Natural Born Killers? У них тоже была предрасположенность к убийству, но если бы они над собой работали…
Собчак: То есть если бы Чайковский не занимался сексом с молодыми людьми, то светился бы?
Милонов: А он и не занимался!
Собчак: Правда?
Милонов: Практически нет.
Собчак: Вы прямо как коллега Пехтин! У того в Майами практически нет недвижимости.
Милонов: Конечно, при желании можно и Петра Ильича измазать. Петр Ильич, как и Оскар Уайльд, чувствовал в себе этот недостаток, точно так же как я чувствую в себе многие недостатки. И мои недостатки ничуть не краше, чем их.
Соколова: И вы считаете, что Петр Ильич и Оскар Уайльд победили в себе грех в бескомпромиссной борьбе?
Милонов: Да. Хотя внутренне они переживали очень.
Собчак: Ну уж на Оскаре Уайльде вообще пробы ставить некуда! Да и Петр Ильич…
Милонов: Все не так! Это написано только в учениках в Швеции и Нидерландах.
Соколова: Слушайте, вы понимаете, что построили себе какую-то фантасмагорическую реальность, которая ничего общего с реально существующей не имеет? Мы с вами как будто не в одной, а в разных Голубых гостиных сидим.
Милонов: А по-моему, это вы себя обманываете. Для меня голубой цвет – это просто голубой цвет, и все.
Соколова: Да перестаньте же лицемерить!
Собчак: Вы когда-нибудь слышали, чтобы про вас говорили: «Милонов – последний борец за демократию в Санкт-Петербурге! Преемник Старовойтовой!» Нет! Про вас говорят: «Милонов– автор бредового закона про геев!»
Милонов: Да оставьте вы ваших голубых в покое!
Собчак: Да это не наши голубые, это ваши голубые! Это ваша карма, говоря языком буддиста.
Милонов: Песня такая есть у группы «Гопота»: «А за ней такое небо голубое…» Слышали песню? Прикольная очень. Группа «Гопота» записала песню «Милонов борется с геями». Я даже себе скопировал. «Милонов» называется песня, ну просто уржаться! А в моей «славе» журналисты виноваты. Они стали это повторять. Вот на НТВ у меня когда-то был эфир, «НТВэшники» программа называлась. Так я с ужасом узнал, что двое из трех ведущих – открытые педики. Это же ненормально!
Собчак: Почему ненормально?!
Милонов: А кто сказал, что у нас большинство людей хотят видеть в школах пропаганду гомосексуализма?
Соколова: Но вы же не в школе были. Эти люди работают на телевидении, так как являются профессиональными ведущими программ.
Милонов: Их надо было сразу уволить.
Соколова: Почему?!
Милонов: Понимаете… Например, Лобков… У него эта болезнь уже стала прогрессировать, даже внешне стало заметно.
Соколова: Это каким приблизительно образом? Нос, что ли, у него провалился?
Милонов: Нос проваливается при сифилисе. А тут мужик себя как баба ведет – что, не видно? Неприятно с ним говорить. И вообще, обсуждение этой проблемы должно быть независимым. Как могут это обсуждать Лобков или Красовский?! Они же сами такие! Как может, например, Тайгер Вудс объективно рассказывать о супружеской верности?!
Соколова: Так у него измена, а у них – хромосомная мутация! Вы ж сами говорили…
Милонов: Хромосомная мутация есть у каждого сотого!
Собчак: Подождите, по-вашему получается, евреи не должны говорить о геноциде, потому что они будут необъективны?
Милонов: Оставьте, пожалуйста, в покое евреев.
Соколова: Не позволять Лобкову и Красовскому обсуждать проблему геев – это ханжество.
Собчак: Кстати, я клянусь своим здоровьем, говорю абсолютно серьезно, что впервые здесь от вас услышала, что Лобков – гомосексуалист. Я этого вообще не знала, хотя я с ним работаю много лет. Вот ваша гей-пропаганда в действии.
Милонов: Я когда в пятой Госдуме работал в 1993-95 году, Лобкова там все называли «Оля» или «Таня». Я сразу понял, что мужик ведет себя как-то неправильно. Вот Красовский более сдержанно себя вел. Не как чувак в фильме «Елки-2».
Соколова: А вы читали интервью, которое дал мне Антон Красовский?
Милонов: Не читал.
Собчак: Он ушел со скандалом с «Контр-ТВ», сказав в эфире: «Я – гей, и я такой же человек, как президент Путин…» Правда, вскоре «Контр-ТВ» тоже закрыли…
Милонов: Как закрыли?! Они же приглашали меня на интервью… Ах ты, что ж такое…
Собчак: Опять ваши враги виноваты. Фраза «Я гей и такой же человек, как Путин» стала началом конца этого славного проекта.
Милонов: А я согласен с Красовским! Я считаю, что все люди равны вне зависимости от сексуальной ориентации.
Собчак: То есть гомосексуалист такой же человек, как вы?
Милонов: Абсолютно такой же человек, как я.
Соколова: А как Путин?
(Пауза)
Собчак: Гомосексуалист – такой же человек, как Путин?
Милонов: Нет. Путин более великий. Путин – мегачеловек.
Соколова: Так, давайте-ка повторим. Красовский – такой же человек, как вы. Но не такой же, как Путин?
Милонов: Да! Потому что Красовский не сверхчеловек.
Соколова: А Путин – сверхчеловек?
Милонов: Путин – сверхчеловек, это абсолютно точно.
Соколова: Бля…
Собчак: Вы сейчас троллите или Кадырова изображаете? Он тоже надысь Путина каким-то гениальным гением назвал…
Милонов: Понимаете, есть люди, которые вписали свои имена в вечность, а есть люди, которые являются фейерверком. Вот как «Место встречи изменить нельзя» – «Швыдкой – як тот фейерверк». К сожалению, на сегодняшний день Антон Красовский не вписал себя в вечность как журналист.
Соколова: То есть он пока просто фейерверк. А вы?
Милонов: И я не вписал. А Путин вписал.
Собчак: Хорошо, я согласна, пусть Путин войдет в историю, а Красовский не войдет. Я согласна с тем, что у них разный масштаб личности. Но я не понимаю, почему нельзя сказать фразу, что Антон Красовский – гомосексуалист, но при этом такой же человек, как Путин?!
Милонов: Человек, который признает грех нормой и считает, что заниматься грехом – это хорошо, отличается от человека, который не признает грех нормой.
Собчак: Тем не менее оба – люди.
Милонов: Они оба люди, да.
Собчак: И почему тогда вы не можете просто повторить фразу: «Красовский – гей и при этом такой же человек, как Путин»?!
Милонов: …И патриарх Кирилл такой же, и Красовский, и так далее.
Соколова: А Путин?!
Милонов: Путин – человек! Православный.
Соколова: И Красовский православный. Все сходится! Мы не требуем у вас ничего сложного. Просто повторите: «Красовский – гей, и он такой же человек, как Путин».
Милонов: Если Красовский – православный человек, он должен сказать: «У меня есть порок, у меня болезнь духовная – гомосексуализм, я ей страдаю, я пытаюсь от нее излечиться, избавиться, Господи, очисти меня от этого греха!»
Собчак: Мы вас не спрашиваем, что должен сказать Красовский Господу Богу. Мы вас просто просим сказать фразу, со смыслом которой вы абсолютно согласны, как уверяли нас на протяжении всего интервью. Итак?
Милонов: Хорошо. На исповедь Красовский приходит так же, как и Путин. Только он должен раскаяться на исповеди в своем грехе. А то называет себя православным, а внутри как гроб раскрашенный, смерть и тление.
Соколова: Не съезжайте с темы! Фразу Красовского готовы повторить?
Милонов: Нет.
Собчак: Прямо Зоя Космодемьянская на допросе. Надеюсь, ваш героизм оценят. Ответьте тогда на последний вопрос. И постарайтесь быть серьезны. Зачем вы все это делаете?
Милонов: Знаете, есть такой медицинский прием – провокация. Для того чтобы излечить болезнь, нужно спровоцировать, выявить ее очаг. Этим я и занимаюсь. Вам не понять, вы живете совсем в другом мире.
Соколова: Да, и это называется – цивилизованный мир.
Милонов: Да мне этот цивилизованный мир до лампочки! Мне до лампочки мир, который разрешает гомосексуалистам усыновлять детей. Мне до лампочки мир, который регистрирует однополые браки. Мне до лампочки те, кто хотят провести в моем городе гей-парад. Мне до лампочки весь ваш цивилизованный мир!
Собчак: Так, может, в этом вашем «до лампочки» разница между вами и вашими учителями? Я сейчас, приехав к вам, впервые оказалась в этом здании с тех пор, как здесь выступал мой отец. Он говорил с этого балкона, и ему было не «до лампочки» до огромной толпы, которая стояла на этой площади и к которой он обращался.
Милонов: Я там тоже стоял и слушал речь вашего отца, Ксения.
Собчак: И согласитесь, в тот момент вам тоже было не до лампочки. А сейчас вы сидите здесь, вы имеете пусть небольшую, но все-таки власть и возможность что-то сделать для людей, повести их куда-то и вообще обратиться к вашим избирателям, а вместо этого вы бесконечно обсуждаете какую-то высосанную из пальца бредятину, гей-пропаганду, которой нет, и так далее. Кто слышал хотя бы про один полезный закон, который вы приняли?! Где результаты вашей работы депутата? Как вы облегчили и улучшили жизнь жителей вашего города?!
Милонов: Неправда! Я принимал полезные законы…
Соколова: Какие?
Милонов: (задумывается) Разные. Их было около ста.
Собчак: Значит, ваши законы были не очень полезные. Или они ничего не изменили. Как бы то ни было, о них никто не слышал. В историю вы войдете как борец с геями. А не как ваши учителя. И от этого мне грустно и горько сейчас здесь находиться.
Милонов: С вами согласны всего 5% населения России. А 85% населения поддерживают этот закон.
Соколова: CVD, как говорят математики. Что и требовалось доказать.