Обзор: Москва

*

Осенью французский производитель сковородок устраивает народное гулянье в саду Эрмитаж. Дуэт аккордеониста и гитариста исполняет мелодии Прованса, тонкие девушки со стянутыми в пучок волосами дают танцевальный мастер-класс, на летней сцене пугающе бодрый конферансье разыгрывает путевку в Париж. Дети сгребают в огромные кучи кленовые листья и купаются в этих багровых волнах, родители, укутанные в пледы, щурясь от удовольствия, пьют согревающий чай с имбирем под шатром «Чайханы №1».

Но уже спустя несколько дней, когда закрыта последняя летняя веранда, ловишь себя на мысли, что все, что было раньше – и сковородки, и листья, и аккордеонист, – всего лишь сон. С приходом ноября Москва снова стала собой, не городом даже, а энергетическим сгустком человеческих коммуникаций, который плавает в гриппозном мареве яркого неона. Местом, где трудно к чему-то прикипеть и за что-то зацепиться. Ресторан, в котором привык было обедать, может вдруг закрыться или, того хуже, начать практиковать вместо восточной кухни фьюжн. Продавщицы в магазине за углом не знают тебя в лицо, потому что с трудом узнают друг друга. А хозяин табачной лавки не протянет с улыбкой твои любимые сигареты, потому что табачных лавок нет. И кажется, что картонный Кремль, построенный специально для иностранцев, вот-вот унесет осенним ветром.

**

Этой осенью ощущение потерянности и абсурдности ассоциаций было в Москве обострено до предела. Банки с уличных билбордов рекламировали свои уже умершие продукты – ипотеку и дешевые, по их понятиям, кредиты. Агентство недвижимости «Агент-002», уже официально погибшее, рекламировало себя. На «Винзаводе» проходила выставка видеоскульптур чудовищ знаменитого нью-йоркца Тони Оурслера. Чудовища вступали со зрителем в прямой контакт, и в полумраке залов звучали их жалобные, психоделические монологи.

Город, измученный погодными аномалиями, когда московское небо бросало то в теплый свинец, то в какую-то нездешнюю, пронзительно-холодную эмаль, от вида которой почему-то хотелось плакать, медленно вбирал в себя вязкую субстанцию недоверия. На закрытом предпремьерном VIP-показе «Кванта милосердия» у высоких гостей изымали мобильные телефоны, а на протяжении всего фильма секьюрити с первого ряда следил в бинокль, чтобы кто-нибудь из них случайно не сделал пиратскую копию. Гости же, в свою очередь, нервничали, поскольку не были уверены, что получат назад свои нелегальные айфоны. В именных пригласительных на выставку Extravaganza упоминались фейс-контроль и дресс-код. Смешно было наблюдать, как охрана на входе в Манеж объясняет по-воскресному расслабленным представителям светского общества, что, несмотря на наличие VIP-приглашения, они не могут посетить выставку роскоши, поскольку недостаточно роскошно выглядят.

***

Гражданам, зараженным бациллой недоверия, во всем виделись признаки надвигающегося апокалипсиса, и этому не мог помешать даже успокаивающий тон личного видеоблога президента Медведева. В светящихся окнах косметических салонов вдруг заскучали без работы маникюрши, в центре города были зарегистрированы пугающие случаи исчезновения пробок. На Малой Бронной почти одновременно закрылось два легендарных декораторских магазина-символа домовитой буржуазии: студия «Детали» и «Брюссельские штучки». Молодежное крыло правящей партии устроило митинг на стройплощадке комплекса «Москва-сити». Молодые патриоты пришли с гигантскими железнодорожными билетами, на которых жирными буквами было выведено: «Москва–домой!» Так они давали понять, что в нынешние непростые времена, когда российским рабочим негде работать, не стоит кормить граждан других стран, которые увозят отсюда деньги. Охрана стройки споро побила молодых патриотов, но осадок остался.

На пороге зимы москвичи, обычно склонные в холодное время года к бытовой интроверсии, замкнутости и самоедству, вдруг отказались жить «во внутрь» и замыкаться в капсулах офисов, квартир и автомобилей. На дежурный вопрос «как дела?» люди обстоятельно и занудно рассказывают, как у них дела и что они по этому поводу думают. По модным клубам прокатилась волна диковатых вечеринок, где лилось рекой «клико» и граждане со взглядами непристроенных «женщин за тридцать» нервно ели и смеялись. В барах сидели банкиры разного калибра, непривычно открытые для общения. Казалось, их неуверенные ответы на тревожные вопросы профанов о финансовой ситуации помогали им самим обрести некую зыбкую уверенность. Завязывались нелепые и странные (а тем и прекрасные) знакомства, совершенно невозможные раньше и удивительно уместные теперь.

Центробанк все еще держал курс рубля, но всеобщая девальвация чувства собственной значимости уже началась, и каждый в условиях искаженной реальности пытался обрести почву под ногами, веру в будущее и осторожный оптимизм всеми доступными способами. На шопинг и дружеские посиделки в кафе все чаще стали брать маленьких детей. Не потому, что город стал удобнее для родителей с детьми, а потому, что с детьми все-таки казалось как-то спокойнее. Хит сезона – комбинезон со специальными лямками на спине, за которые неуверенно стоящего на ногах наследника можно придерживать, чтобы он не падал, а если и падал, то не очень больно. Вопрос сезона – где взять такие костюмы для взрослых?

С осенней депрессией каждый боролся по-своему. Бизнесмен Илья Шершнев влюбился и начал писать стихи, художник Андрей Бильжо закончил сочинять стихи и музыку песен для своего второго диска. Музыкант Петр Налич женился. А владелец заводов, ресторанов и магазинов Вадим Дымов придумал симпатичный проект экодеревни для ленивцев. Ленивцы – не те люди, которые не хотят работать, а те, которые так много работают, что не хотят больше думать. «Я должен сделать что-то такое, чтобы эти люди могли сохраняться», – объяснил Дымов. Для этого в заповедных местах под Суздалем помимо отеля и русского спа он построит мастерские, где люди смогут спокойно лепить, выдувать, крутить болты и снимать стружку. Также ленивцы смогут бродить по полям, сидеть на скамеечках в яблоневом саду, гладить ослика или пони, а по вечерам наблюдать за звездами в телескоп.

Что же касается моей подруги, арт-фотографа Ксении Никольской, которая в последнее время кочует между Африкой, Стокгольмом и Москвой, то она этой осенью решила усыновить осиротевшего Федора – кенгуру непростой судьбы из Московского зоопарка. Два года назад судьба было Федору улыбнулась. Кто-то рассказал о нем японскому писателю Харуки Мураками, побывавшему в Москве во время подготовки к изданию в России сборника его рассказов «Хороший день для кенгуру». И Мураками стал Федору помогать. Но, закончив работу в Москве, писатель уехал и Федора позабыл. Опекунство обойдется Ксении в сто сорок рублей в сутки в течение многих лет, но душевный покой, по ее словам, дороже.

****

Когда серые булыжники московских мостовых заблестели в ожидании первого снега, я подумал, что в предвкушении чего-то тревожного этот город стал немного милосерднее. Немного больше сдержанности в словах, немного ниже градус обычного московского злорадства. И, сложно даже поверить, намного, на-а-а-много выше уровень сервиса! Люди заново открыли для себя старую истину: купюры Центробанка, оказывается, не размножаются почкованием и не сыплются с деревьев вместе с листвой – их надо зарабатывать. И вот уже моему приятелю каждые три дня названивают из лондонского банка, предлагая все более и более интересные условия обслуживания, хотя еще летом общались через губу и отказывались открывать счет. А крупнейший веб-магазин «Озон» вдруг обнаружил, что можно доставлять любые книжки за двадцать четыре часа, а не за неделю, как это было раньше.

За пару дней до того, как президент России выступил со своим традиционным посланием, а Барак Обама победил на выборах в США, в центре Москвы, между «Белорусской» и «Баррикадной», появилась неясыть. Обычно эти совы, имя которых буквально переводится как «не еда», не залетают в город. А если и залетают, то не дальше окраинных лесопарков. На этот раз «не еда» потрясла орнитологов тем, что с непонятной целью провела в центре Москвы целых три дня и довела до истерики коренных московских ворон своими призывными «ху-ху-хууу» и пронзительными «кью-винх». После чего скрылась в неизвестном направлении.

Некоторые люди, не орнитологи, увидели в этом зловещее предзнаменование. И были не правы. «Ожидание ада – это, собственно, и есть ад», – изрекла по этому поводу одна моя знакомая. Так, во всяком случае, утверждает ее тренер по ушу.С