Дмитрий Зимин: Движение патриотов — это как партия любви к своим родителям
Когда человек уже не может зарабатывать деньги, ему надо учиться с удовольствием их тратить. Вот этим я и занимаюсь — трачу деньги с удовольствием. Коплю на своем остаточном пути впечатления, мне это нравится. В общем, цель проекта «Московское время» абсолютно эгоистическая — получать удовольствие, я гедонист. Когда в мои руки попала коллекция снимков старой Москвы, у меня появилась идея сделать новые фотографии с той же самой точки, откуда они были сделаны когда-то, снять те же самые улицы в том же ракурсе и посмотреть, что произошло с Москвой за последние сто лет. И судя по тому, какие большие очереди выстраивались на нашу первую выставку, не только нам это доставляет удовольствие. Люди к этому тянутся. Нашим властям, как мне кажется, следовало бы воспитывать патриотизм на таких вот выставках.
В человеческом обществе это святое биологическое — и совершенно несоциальное! — чувство спекулянтами от власти превращено в некую политическую надстройку. Лев Толстой говорил, что патриотизм в этом понимании есть ложное чувство превосходства, которое из эгоистических интересов вдалбливается властями в головы своих подопечных. Я считаю, что политического движения патриотов просто не может быть, так же как не может быть партии любителей своих родителей — это бред! Cильное эмоциональное воздействие мест, где прошло твое детство, базируется на неких природных, заложенных в человеке качествах и почти не нуждается в дополнительном воспитании. А вот чувство прекрасного, какие-то полезные пристрастия требуют воспитания: восхищаться хорошей архитектурой, красивым доказательством теоремы — всему этому надо учиться. Но помимо того существуют некие высокие удовольствия, к которым человек восприимчив изначально, — это умение любоваться зарей, лесом, водой, природой. Именно на таких впечатлениях нужно растить в ребенке чувство прекрасного — это первый шаг. Примерно то же происходит и с фотографиями старой Москвы. Я все детство провел в Афанасьевском переулке, я и сейчас там живу — в новом доме, построенном на месте старого, в котором я вырос; я очень люблю Арбат. Наверное, похожие выставки-сравнения есть в Нью-Йорке, в Лондоне, но сильных чувств они у меня не вызовут. Этого я сначала не понимал: я думал, такие фотопроекты в известной мере интернациональны. Но это не так. Для того чтобы с комком в горле смотреть на эти фотографии, здесь надо родиться.
Однако не надо преувеличивать, я вовсе не хочу нарисовать идеальную картину. Если честно, у меня нет ни малейшего желания жить в Москве конца XIX — начала XX века. Искать «золотой век» в прошлом, в особенности российском, не приходится. Я иногда проклинаю и свою страну, и Москву, а при этом я в другом месте жить не могу — если уезжаю отсюда больше, чем на неделю, тоска зеленая начинается. Это то ли благословение, то ли проклятие мое, а может быть, все вместе.
