Натали Портман. Стальная орхидея

Я встречалась с Натали Портман много раз по самым разным поводам: и в связи с выходом очередной картины, и на чествовании кинорежиссера Майка Николса, и в Лос-Анджелесском музее современного искусства, где ее муж – известный танцовщик и балетмейстер Бенжамен Мильпье – ставил феерический танцевальный перформанс.

В этот раз – на D23 Expo, ежегодном хеппенинге, устраиваемом киностудией «Дисней» для своих фанов. Просмотры новых фильмов, встречи со звездами, мерчандайзинг (а как же без него?) и, конечно, раскрытие планов на будущее. Нынче одним из центров праздника стала премьера фильма «Тор-2: Царство тьмы», где Натали играет одну из главных ролей. До него были «Мстители», а до них – первый «Тор», в конце которого бог Тор, сын Одина, возвращается на небо и в печальной лихорадке начинает искать пути воссоединения с земной любовью, астрофизиком Джейн Фостер, которую как раз и играет Натали.

В новой картине «Тор-2: Царство тьмы» его мечта сбывается, но забот от этого не убывает. Нужно спасать мир от древнего чудовища Малекита, которое хочет ввергнуть Вселенную в вечный мрак. Поэтому Крис Хемсворт, сэр Энтони Хопкинс и оскароносная Натали Портман натягивают доспехи и отправляются спасать мир. Спасут, конечно...

Многолюдье «Экспо», так же как и родственного ему «Комиккона», программируется тщательно: и массивной рекламой, и умело распространяемыми слухами, и россыпью мелких интриг. А вот восторг толпы рождается уже самой критической массой, возбуждаемой и возбужденной происходящим. Эмоции взрываются свистом, криками, бурными и продолжительными аплодисментами. И на фоне всего этого фейерверка на сцену вышла абсолютно спокойная, холодноватая, позволившая себе лишь слегка улыбнуться Портман. Она сказала нужные слова, помахала ручкой в нужных местах и удалилась с чувством исполненного долга.

Позже уже, когда мы сидели вдвоем, я заметила, что она действительно стала более сдержанной. Закрылась. Вопросы о личной жизни очень мягко, очень вежливо, но отстраняла. А вот внешне не изменилась нисколько. То же девичье чистое лицо, прелестная фигурка, та же легкость в движениях – рождение сына ничуть не изменило ее облика.

СПри всех ваших нагрузках вы выглядите невероятно молодо. Больше семнадцати вам, ей-богу, не дашь!

Да бросьте! Я на секс-символ никогда не тянула и не тяну. Спасибо Dior, который выбрал меня для своей рекламы, эта замечательная компания очень заботливо следит за мною. Но на самом деле джинсы – моя любимая одежда. Стилист от меня в ужас приходит: «Перестань в конце концов одеваться как ребенок, ты же суперзвезда, на тебя люди смотрят». Но я суперзвезда на красном ковре, а сойдя с него, превращаюсь в обычную молодую женщину со всеми ее проблемами.

СВключая рабочие, конечно? Мы последний раз встречались в позапрошлом году, а с тех пор четыре фильма уже вышли и три на подходе. Стучу по дереву, чтобы и дальше так было. Когда тебе предлагают, например, сниматься вместе с Энтони Хопкинсом, ты не говоришь: «Нет!», ты вообще ничего не говоришь, а что есть духу бежишь на площадку. Он, кстати, назвал вас эталоном профессионализма и удивительным талантом.

Сэру Энтони позволяются любые преувеличения, поэтому я просто скромно взмахну ресницами. Ну а вообще он один из тех актеров, одно присутствие которых на площадке поднимает тебя, заставляет играть на пределе возможностей. Или даже за пределом. Поэтому, наверное, у него и сложилось такое хорошее впечатление.

СПервый «Тор» поставил Кеннет Брана, нынешний – Алан Тейлор. Как вам работалось с Аланом после того, как ранее вами управлял самый настоящий гранд мирового театра?

Не только театра. Но и кино тоже. Он и ставил фильм как актер – проигрывая каждую роль, и проигрывая блистательно. Надо было видеть, что они вытворяли с Хопкинсом, – два титана, электризовавшие все вокруг. Алан, конечно, абсолютно другой: он по своей натуре математик, выверяющий все умом. До миллиметра. Все должно быть прилажено. Ну а поскольку я тоже поучилась в университете, мне был комфортен и этот стиль.

Ее университеты

Стало уже тривиальным расписывать, как тринадцатилетняя девочка из хорошей семьи почти случайно попала в картину Люка Бессона «Леон», где сыграла юную Матильду. Как на съемки приходили родители, дабы пресечь даже малейшие намеки на сексуальное влечение. При этом почему-то забывается, что «Леон» был не первой, а второй картиной Портман (первой было «Развитие», там Натали исполнила роль девочки, находившейся, как говорится, в сложных отношениях с больной раком матерью). Ускользает из поля зрения и то, что в десятилетнем возрасте она самостоятельно отвергла заманчивое предложение стать лицом фирмы Revlon, поскольку уже решила для себя, что ее будущее – в кино; что после кастинга в «Леоне» она ежедневно звонила агенту, выпытывая у того, почему нет известий от режиссера, и так далее. Ну не была юная Натали похожа на Золушку, которую нечаянно нашел принц, скорее – на кузнеца, тяжело кующего свою судьбу.

САртисты любят вспоминать, что в детстве они были бунтарями, восстающими против родителей...

Нет, нет и еще раз нет! У нас была, да что я говорю «была» – есть замечательная, тесная семья, где все любили друг друга и оберегали друг друга. С чего бы мне бунтовать? Просто так сложился характер, что я с самого раннего детства знала, чего хочу. А семья только помогала.

СА отвлечься от успешной кинокарьеры для учебы в Гарварде тоже было из желания порадовать семью?

Семья, конечно, была довольна, страсть евреев к учебе вошла в анекдоты, но желание учиться было собственным. Честно говоря, мне было любопытно, что изучают те, кто получает высшее образование. Знаете, это как страсть: один человек увлекается футболом, другой – путешествиями, я увлеклась получением знаний. Решила для себя, что буду лучше умной, чем знаменитой. Получилось так, что удалось совместить.

СОчевидно, вы добились своего, поскольку теперь вас считают интеллектуалкой.

Я не заблуждаюсь: все зависит от контекста. Может быть, в Голливуде я интеллектуалка, а в других кругах – дурочка-актрисуля (смеется), в Америке меня считают европейкой, а в Европе кое-кто – глупой американкой.

СВ фильме «Социальная сеть» Марк Цукерберг замечает, что среди выпускников Гарварда была даже (!) одна кинозвезда. Это случайно не про вас?

(Улыбается.) Возможно. Я уже оканчивала университет, когда Цукерберг туда поступил, но помню, какой шорох навел самый первый вариант его сети. Мы были в восторге: можно соединиться со всеми нашими выпускниками, а потом выяснилось, что еще и с выпускниками других школ Лиги плюща, ну а потом это стало так разрастаться... Я не против считаться одной из тех, ради общения с кем студенты Гарварда придумали эту замечательную штуку.

СВы бы хотели вернуться в детство или раннюю юность, чтобы что-то изменить?

Нет у меня такой потребности. Вернуться только для того, чтобы посмотреть, какой я была тогда, – это да. Чем старше мы становимся, тем сильнее забываем, какими мы были изначально. Это, кстати, не только к отдельной личности относится, но и к цивилизации в целом. Здорово было бы вернуться в доцивилизационное политеистическое общество, посмотреть, как там в Древней Греции, и быстро-быстро вернуться.

Окончив университет и получив диплом психолога, Натали – параллельно со съемками – поработала ассистентом у одного из самых знаменитых адвокатов страны, профессора Гарвардского университета Алана Дершовица. По ее словам, эта работа принесла бесценный опыт понимания движущих сил тех или иных поступков. А сам Дершовиц вспоминает: «Я не знал, что она киноактриса. Была замечательная студентка Натали Хершлаг (Портман – артистический псевдоним Натали. – Прим. автора.), с  которой было интересно работать. Когда же наконец я узнал, что она та самая, знаменитая, Натали Портман, это ничего не изменило ни в ее страсти к учебе, ни в моем отношении к ней».

Жизнь с камерой

СИмя Натали Портман – хорошая приманка для зрителей. А для самой актрисы кто является приманкой? С какими режиссерами вам работалось интереснее всего? Только, ради бога, не говорите, что все как один великие таланты и с каждым работать было немыслимым счастьем.

Хорошо, хорошо... Те, кто сразу всплывает в памяти, – Даррен Аронофски и Майк Николс. Они оба очень бережно относятся к актерам, позволяют многое, но деликатно поправляют, если ты заступаешь за черту. Ясно дают понять, чего хотят от тебя, и создают совершенно замечательную атмосферу на площадке. А кроме того, и после окончания работы не забывают тебя, продолжают интересоваться и даже помогать. Что и говорить, в актерской жизни это дорогого стоит.

СДа, после вручения «Золотой звезды» Американского института кино Михаилу Игоревичу Пешковскому, известному в Новом Свете как Майк Николс, я наслушалась, какой он, помимо всего, замечательный человек. Ваша признательность, помню, была выражена довольно эмоционально.

Понимаете, Даррен Аронофски близок мне и по возрасту, и по взгляду на мир, и так далее, но вот Николс – человек другого поколения, один из самых-самых элитарных режиссеров, непременный член нью-йоркского креативного бомонда, – а я знаю, что могу позвонить ему в любой момент с любым вопросом, он и ответит, и посоветует, и лекарство для тебя, если нужно, разыщет. Это в дополнение к той творческой радости, которую получаешь, когда работаешь с ними.

СА кого из режиссеров – безотносительно к совместной работе – вы бы назвали своими фаворитами?

Терренса Малика – это вообще не человек, а создатель Вселенной. Он конструирует такие миры, в которые ты погружаешься с головой и из которых не хочется выныривать. Вонга Кар Вая – с его изысканным модернизмом, с фантастическими психологическими портретами. Братьев Коэн – мне они всегда интересны своими парадоксами, они видят мир не так, как окружающие, а под каким-то острым углом.

СВы с довольно коротким перерывом сыграли двух Нин, связанных с русской культурой: Нину Заречную в спектакле Нью-Йоркского публичного театра «Чайка» и в фильме «Черный лебедь» – балерину Нину, танцующую в «Лебедином озере». «Русскость» у вас не только в генах, но и в творческих удачах.

Это действительно так. Русская культура мне интересна и мною любима. Только ей присущее сочетание радости и меланхолии, психологическая глубина характеров занимают меня без остатка. Где вы еще найдете такое, чтобы человек рыдал, а через минуту хохотал и опять пускался в рыдания, и при этом каждое из его меняющихся состояний было абсолютно психологически обоснованно... Мое самое любимое прозаическое произведение – «Анна Каренина», которую могу перечитывать бессчетно и каждый раз находить что-то новое.

СЧто вы вообще читаете?

Из классики люблю стихи Элиота. Из современных – прозу Николь Краусс и Натана Ингландера. Они мне интересны литературно и близки психологически, поскольку воспроизводят мир, очень сходный с моим, но рассматриваемый все-таки с другой позиции. Очень люблю прозу Амоса Оза.

СВы ведь выбрали его для своего режиссерского дебюта. Даже сами сценарий написали.

По-моему, он один из самых выдающихся современных прозаиков. Его «Повесть о любви и тьме», которую я хочу экранизировать, – изумительный синтез документа и мистики, биографии и полета фантазии. Это – квинтэссенция еврейской души, и она мне тем чрезвычайно дорога, но в ней заложены и общечеловеческие ценности, так что она должна быть интересна не только евреям. Передо мной стоит ужасно сложная задача: замечательная литературная основа, отсутствие опыта режиссуры и планы сыграть главную роль. Надеюсь, что справлюсь.

СРабота в «Черном лебеде» принесла вам сразу два приза: «Оскара» и знакомство с будущим мужем.  А на какие награды вы рассчитываете впредь?

(Смеется, но затем отвечает серьезно.) Упаси боже планировать награды – жизнь станет невыносимой. Я предпочитаю планировать работу и личную жизнь. Тот же «Черный лебедь» принес мне не только награды, но еще и длительную боль в мышцах, и очень сильное психическое напряжение. Восемь часов тренировок в день, строгая дисциплина, бесчеловечная диета – просто кошмар! Физическая подготовка потянула за собой психологическую. Ты начинаешь понимать этих женщин, у которых нет жизни, кроме упражнений: ни пить, ни есть, ни тусоваться – ничего нельзя. Постепенно я стала погружаться в эту жизнь, и мне как раз помогло мое образование: я могла анализировать поведение героини. У нее было явное психическое заболевание: обсессивно-компульсивное расстройство. Говоря бытовым языком, навязчивая идея. Психологам это расстройство прекрасно известно и досконально ими изучено, поэтому мои учебники здорово помогли мне. Я добавляла каждый день какую-то черточку к характеру и какое-то движение к танцу. Так и шли – шаг за шагом. Хочу я повторения этих мучений? Не знаю. Даже если впереди будет ожидать награда? Все равно не знаю. Но это моя работа, и если нужно для результата – повторю. Не для награды, для результата.

Если на съемках «Леона» Портман была совсем одна, то теперь она передвигается по миру с мужем, балетмейстером Бенжаменом Мильпье, и сыном Алефом. Мильпье признался, что они ведут поистине цыганскую жизнь: ей для участия в съемках криминальной драмы «Джейн берет ружье» нужно быть в Нью-Мексико, ему – в Париже, где он недавно назначен худруком балета Парижской оперы. Однако, поскольку они договорились не расставаться, то на неделю вместе летят в Америку, потом вместе же возвращаются во Францию.

За кадром

Иракский поэт Джонатан Азазия, живущий в уныло проклинаемой им Америке, опубликовал разошедшуюся по интернету статью «Маска Сиона», в которой обозвал Натали прикрытием для мерзкой сионистской военной машины. На злобные эпитеты он не поскупился, но самым главным «преступлением» актрисы посчитал ее израильское гражданство. По мнению поэта, у евреев не должно быть права селиться в Палестине, о праве же арабов на жизнь в странах Европы и США Азазия умалчивает.

ССейчас начался новый раунд переговоров между Израилем и Палестинской автономией. Я знаю, что вы глубоко сопереживаете происходящему на Ближнем Востоке. Поддерживаете ли вы попытку госсекретаря Керри реанимировать контакты между конфликтующими сторонами?

Я – американская израильтянка и, конечно, мечтаю о мире. Но иллюзий я не испытываю: эти переговоры начинались десятки раз и заканчивались ничем. Мы в тупике: договариваться нужно, а договариваться не с кем. Некоторые люди просто не могут воспринять возвращение евреев на родину своих предков, физически не могут. Если когда-нибудь это тотальное неприятие каким-то чудом исчезнет, то обо всем остальном можно будет договориться. Я этого чуда хочу, я на него от всей души надеюсь, но понимаю, что это чудо, а я – реалист. Может быть, детям удастся договориться...

СВ последнее время всякого рода демонстранты все чаще надевают маски из «V значит «вендетта», где вы сыграли главную роль...

Я уже угадала, что вы хотите спросить. Да, мне это нравится. Нравится по многим причинам. И потому что участников протестов эти маски делают братьями и сестрами на одно лицо, и потому что я принимала участие в рождении этого феномена, и, наконец, они просто клево выглядят. Чисто эстетически. Угадала?

СДа. И тут самое время плавно перейти к тому, как актриса Порт­ман улучшает мир, ведь Голливуд славен благотворительностью. Взять хотя бы Джоли и Питта, Клуни, Ди Каприо, Стиллера...

Я работаю с Фондом помощи международному сообществу, который выдает беззалоговые микрокредиты бедным людям для организации их собственного бизнеса. Если они пойдут в обычный банк, дальше швейцара их не пустят, а мы обеспечиваем их финансовыми ресурсами. Надо видеть благодарные глаза тех, кто с нашей помощью выкарабкался из бедности. Меня в эту программу привлекла королева Иордании Рания. Учитывая, что она – палестинка, а я – израильтянка, совместное участие придает дополнительный интерес проекту, нечасто ведь такие содружества получаются. Кроме этого, мы с Бенжи активно участвуем в организации «Освободите детей», которая работает в Эквадоре, Гане, Гаити, Кении и других бедных странах. Мы пытаемся помочь детям этих стран получить образование и вести достойный образ жизни – не голодать хотя бы. Есть еще и другие проекты, на которые мы тоже тратим деньги, но все не перечислишь.

СВо времена «золотого века Голливуда», длившегося на самом деле не сто, а каких-то тридцать лет, актрисы вовсе не хотели превращаться в обычных женщин, а предпочитали оставаться полубогинями, взирающими с Олимпа на толпу простолюдинов.

Замечательное время было, правда? Тотальное обожание, постоянный макияж, красота на все времена, никакой политики. Мужчины в клубах сигарного дыма. Женщины, благоухающие дорогими духами. Только этого же больше нет. Другое время, другие предпочтения, другое поведение. От тех лет осталось несколько десятков первоклассных картин, забавные фотографии звезд и... легкое чувство ностальгии. Мы сейчас больше... работники, что ли, чем иконы.

Наши встречи – одна к одной – укрепляли меня в выводе, что за чистым девичьим лицом, тихим голосом и мягкими манерами кроется цельнометаллический характер, который не дает спуску ни себе, ни окружающим. Был такой фильм: «Стальная магнолия», так она даже не магнолия, гораздо нежнее – орхидея, что ли. Но стали это не убавляет.С