В начале двухтысячных я впервые увидел в оружейных магазинах «мертвецов». До того появилось оружие «надувное». Аналогия с секс-шопом напрашивалась сама. Газовые пистолеты и револьверы, повторяющие формы и пропорции своих настоящих огнестрельных собратьев, так же походили на оружие, как надувная растопыренная баба на настоящую живую женщину. Все это газовое и пневматическое изобилие навевало чертовское уныние. «Надувные» пистолеты даже пахли пошлым резиновым парфюмом, а не «человеческим» масляно-пороховым духом. Они напоминали глянцевую молодежь — шеренги селекционных кастратов без семенников и маток, когда-то из гуманизма лишенных признаков пола и убивающей силы. Но даже эти, «надувные», еще были живыми — одушевленными слезоточивым газом или «пневмой».

Единственными представителями благородного оружейного сословия были гладкоствольные ружья — двуствольные, помповые, магазинные. Среди них аристократами красовались нарезные карабины — десятизарядные СКС...

И вот среди «ижей», «тулок», браунингов, ремингтонов и винчестеров появились «мертвецы». Они выглядели как живые: великолепный пулемет «льюис», герой Гражданской войны, отставные советские ветераны — ручной пулемет Дегтярева, автомат ППШ и «мосинка» — великие и скромные трудяги войны, родные до слез. Были наган, революционный «товарищ Маузер» в лакированной, похожей на протез ноги, кобуре, пистолет ТТ и даже обрусевший немецкий пистолет-пулемет Фольмера, именуемый в народе «шмайсером» — он тоже там был.

Помню радостное изумление. «Это что же?» — спросил я у продавца. «Настоящие?» — «Настоящие». — «Продаются?» — «Да», — тот подтвердил. Лениво, равнодушно.

Тогда законодательство меняло шкуру раз в полугодие. Я на миг поверил, что просто прозевал поправки к закону об оружии. Ведь в той же Прибалтике боевые пистолеты доступны обычным людям...

Я глянул на ценники. Они скалили зубы. По всем меркам — дороговато. Но ведь маузер, ППШ, «максим» — культовое оружие, рок-звезды великих войн. Наверное, государство поиздержалось и решило уступить гражданам складские излишки... Правильный ход, давно пора...

«По охотбилету?» — уточнил я. — «Нет, в свободной продаже». — «В свободной? Нарезное? Короткоствольное? Автоматическое?» — я не поверил. — «Так они же не работают, — пояснил продавец. — Там стволы высверлены и залиты, и механика вся вынута. Называется ММГ — макеты массогабаритные».

Оружейный прилавок оказался мавзолеем. В нем покоились ММГ — Мумии Мертвых Героев, Мощи Мучеников Гуманизма – ММГ. Не просто мертвое, а зверски убитое оружие. Как, должно быть, стонал «дегтярев», когда палачи заливали ему в ствол расплавленный свинец. Страшно подумать, что пережил маузер, когда потрошили стальные внутренности... Холодные трупы ТТ, нагана, шмайсера смотрели на меня остекленевшими лицами. Если бы на мне была шляпа, я б ее снял, как перед могилой...

Много лет назад я уже видел убитый пистолет. В пору моего октябрятского детства в нашем дворе водился изгой, ребенок по имени Арсений, рыхлый, щекастый, похожий на Плохиша. Наверное, благодаря этому Арсению я так не люблю обветшалых имен с отголосками рассохшегося, как старый шкаф, благородства, удушливых, как диванная пыль: Максимилиан, Вениамин, Модест, Юлий, Аркадий.

Арсений происходил из пятикомнатной квартиры добротной «сталинки», его дедушка был генерал. Арсению это все не помогало — мальчишеская иерархия двора не знала квартирного вопроса.

К генералу, впрочем, относились хорошо. Он обращался ко всем по-военному, наблюдал за нами и, может, думал, что его презираемый внук когда-нибудь станет верховодить в этих играх, потом вырастет, поступит в военное училище и продолжит семейную традицию.

Арсений часто говорил, что дедушка обещал ему подарить для таких вот игр в войну настоящий пистолет. Однажды таки он торжественно вынес во двор маленький браунинг. Знал Арсений, что ему с браунингом все равно не побегать. По неписаному закону лучшее оружие доставалось всегда старшему поколению играющих, но это давало владельцу право на должность ординарца или иное привилегированное положение. И Арсений тоже думал поднять свой жалкий статус.

У нас тогда во дворе верховодил Валерка Мальцев — ему уже было четырнадцать. Помню, он принял в руки браунинг. Арсений в это время охотно рассказывал, как долго выпрашивал пистолет у дедушки, как тот согласился и, чтобы подготовить для внука пистолет, отдал его в казарменную мастерскую, где браунингу вырвали механизм и залили свинец в ствол...

Арсений вынес во двор обезображенный труп.

— Так что, — переспросил, еще не веря, Валерка, — он работал, а твой дед его испортил?!

— Да, — подтвердил Арсений, — для игры...

— Мудак он, твой дед! — зло сказал Валерка и зашвырнул пистолет в затопленный котлован, служивший нам летним водоемом. — И ты мудак! На хуй пошел отсюда, комбижир!

Я помню, мы все молчали, подавленные убийством оружия. В тот вечер в войну никто не играл...