Re: Холодная волна

Мой друг Скотт Хан – ­совладелец компании модной одежды Rogan. Но еще раньше он стал ­серфером – каждое лето с детства проводил на острове Файр-Айленд. Этот ­остров представляет собой ­настолько тонкую прослойку земли между Ат­лан­ти­ческим океаном и сушей Лонг-Ай­лен­да, что прибрежные дома часто смывает, но их хозяева упорно отстраиваются заново. Скотт был одним из первых нью-йоркских серферов-«моржей» – кататься зимой он начал в начале девяностых, а к середине девяностых произошел прорыв в дизайне современных гидрокостюмов, и минусовая температура перестала быть преградой. Таких, как Скотт, стало больше.

Скотт со своим бизнес-партнером, дизайнером Роганом Грегори, сделал серфинг частью корпоративной культуры своей компании. Как русские ходят «решать вопросы» в баню, так нью-йоркские владельцы компании Rogan обсуждают стратегию бизнеса во время серф-уикэндов. Роган не любит кататься зимой, но говорит, что у него есть «внутренняя необходимость». Какая? Думаю, Рогану, который строит свой имидж дизайнера-серфера, очень важно ощущать причастность к серф-касте.

Хотя ощущения Рогана от этой причастности зимой более чем прохладные.

За Скоттом и Роганом потянулись друзья и друзья их друзей. Сейчас образовалось целое «моржовое» комьюнити из сценаристов, режиссеров, фотографов, дизайнеров, бизнесменов и прочих светских персонажей Нью-Йорка. То есть фактически всех тех людей, которых в местной прессе заслуженно называют трендсеттерами. Когда по вечерам в ­пятницу за коктейлем в баре без вывески «Отель Дельмано» в Вильямсбурге они обсуждают планы на выходные, то выглядят членами некоего закрытого и очень привилегированного ­клуба, к тайнам которого очень хочется причаститься.

И вот в декабре Скотт взял меня с собой: холодным утром сразу пос­ле Рождества предложил прогулку к океану в двух часах от Нью-Йорка. Пока я куталась в бесчисленные свитера в машине, накидывала сверху толстое одеяло (на улице всего +5), он бодро выскочил босиком на замерзший асфальт парковки, снял с себя штаны и трусы и уверенными движениями, покрякивая, начал натягивать свой толстый гидроcкафандр, спортивные галоши и толстые резиновые варежки. Потом он ­тщательно натер воском поверхность доски, и мы побежали на зимний пляж.

Уже через пятнадцать минут я спешно ретировалась в машину и включила обогрев в попытке успокоить ритмичное постукивание зубов. А он спокойно плескался в океане. Мне было сложно различить, какой из черных силуэтов на горизонте был на самом деле Скотт: на волне то появлялись, то исчезали еще несколько таких же безумных энтузиастов на своих «рыбах», как серферы ­называют доски.

Если образ серфинга на Западном побережье – это обнаженные мускулистые «спасатели Малибу» в обнимку с знойными девушками в бикини, то у серферов Восточного побережья меньше пафоса и больше джеклондонского героизма. Они более тщательно подходят к экипировке и лучше подготовлены физически.

Друг Скотта и, конечно, тоже серфер Мус говорит так: если серфинг – это как занятия любовью, зимний серфинг – это как секс с презервативом. В резиновом пятимиллиметровом гидрокостюме практически не чувствуешь, в воде твоя рука или нет, а все движения несколько скованны. Издержки моржевания – замерзающий лоб. Некоторые смазывают его вазелином, что не всегда спасает. Но к этому ощущению нужно просто привыкнуть.

А порой серфинг вызывает такое сильное привыкание, что доходит даже до смены места жительства. Когда известный фотограф Сюзанна Рэй начала кататься на серфинге зимой, она решила поселиться на самом берегу океана. И два года назад переехала из Нью-Йорка в Рокавей, прибрежный район, официально принадлежащий округу Квинс. Омываемый всего лишь рекой Гудзон бруклинский Вильямсбург стал казаться ей слишком удаленным от воды местом, непригодным для настоящей жизни. Сюзанна говорит, что серфинг обязателен для ее творчества. Она «подсела» на ощущение полета, которое возникает, когда встаешь на доску, поймав волну. Теперь только так она попадает в пространство «здесь и сейчас», которое остро необходимо всякому художнику.

Но кульминационный момент – даже не само катание. А момент, когда надо снимать гидрокостюм. Са­мый шик – иметь свой временный домик на берегу, где серфера-«моржа» ждет пара ведер горячей воды.

Художница Мередит Дэнлак со своим другом – кинопродюсером Джей­ком Бурхартом решили проблему творчески. Они переоборудовали грузовичок «Форд» под серф-вагончик с кроватью и умывальником. Там можно выпрямиться в полный рост, с помощью горячей воды снять с себя гид­ро­кос­тюм и залезть под теплое одеяло. Ме­редит и Джейк могли преспокойно кататься на волнах в теплой Ка­ли­фор­нии, где, помимо Нью-Йорка, они снимают еще одну квартиру. Но последнее время все чаще бывают по работе в Нью-Йорке: оба сотрудничают с хипстерским журналом Vice и постоянно выезжают сюда на съемки. Открыв для себя зимний серфинг на Восточном побережье, они обрадовались возможности продолжить свою традицию серф-уикэндов.

Они даже сняли по-своему скандальный двадцатиминутный фильм на тему зимнего серфинга под названием «В поиске Монтока»: местная серф-мафия была недовольна, что пара раскрыла все их секретные места катания для довольно широкой аудитории. «Из-за вас в нашем океане стало слишком людно», – ворчат нью-йоркские моржи, греясь после катания в домике Мередит и Джейка.

Я тоже перебралась из машины Скотта в грузовичок калифорнийской пары. Друзья-серферы, вернувшись из океана, говорят мне: заболеть, катаясь на доске, практически невозможно. В океане чаще всего теплее, чем на суше. Сейчас, 26 декабря, на пляже +4, а в воде – все +9. Какая рос­кошь. Кит Джонсон в своем онлайновом руководстве к зимнему серфу говорит, что заболевают не от холодных волн, а от близости других людей. Подозрительно напоминает ­сартровское «Ад – это другие».

В мире серферов афоризм французского экзистенциалиста тоже работа­­ет: да, ад – это другие люди. В том числе и другие серферы. Вот молодой адепт зимнего серфинга Джо Фал­коне по кличке Клэмз, сотрудник серф-магазина Mollusk в Бруклине, восторженно рассуждает, что зимой только самые искренние серферы выходят на воду. И на волнах становится втрое меньше людей. Что само по себе счастье. Но к тому же почти нет «чайников». А это счастье вдвойне: все прекрасно контролируют свои действия, поэтому, когда приходит классная волна, происходит меньше столкновений.

То есть получается, что кататься зимой даже менее опасно, чем летом. Пожалуй, так оно и есть: если уж человек решает войти в свинцовые ледяные волны, то никаких других опасностей для него просто не существует. Правда, серферы жалуются, что на морозе у них индевеют ресницы и брови. Но со стороны это выглядит даже очень красиво. С