Евгений Горский, лауреат премии «Инженерные науки», 33 года:

Я создал прибор, на который можно положить кусочек неизвестного металла и через минуту получить данные о его химическом составе. Такие приборы нужны на металлургических и металлообрабатывающих предприятиях, например, для сортировки металлолома. Еще его используют для контроля качества металла в различных контролирующих и сертификационных органах.

В детстве я по семейной традиции занимался музыкой. До 15 лет я играл на фортепиано. А потом все резко изменились: я стал интересоваться физикой, поступил в физтех, закончил его, пошел в аспирантуру заниматься темой металлов. На пианино сейчас не играю почти, но музыку до сих пор люблю. Иногда хожу на концерты.

Екатерина Будынина, лауреат премии «Химия и науки о материалах», 34 года:

Я занимаюсь фундаментальной наукой: открытием новых химических реакций и процессов. В будущем мои исследования могут быть полезны для создания противораковых препаратов селективного действия, то есть лекарства будут токсичны для раковых клеток и низкотоксичны для здоровых.

В науку я попала случайно. На химфак МГУ мне посоветовал пойти сосед по подъезду. Он был старше меня на два года и уже учился там, когда я в одиннадцатом классе бегала в панике и не знала, куда поступать. Дело в том, что в школе я была абсолютной отличницей, у меня одинаково хорошо получались все предметы. В университете уже на третьем курсе, когда началась органика, я поняла, что это мое. Меня зацепил сам процесс химических реакций: когда из каких-то известных молекул я научилась получать совершенно новую молекулу, никому до этого не известную, с какими-то новыми свойствами. Я не могу сказать, что приравниваю себя к богу, но чувствую себя создателем чего-то нового, хоть и очень маленького и почти не видимого.

Александр Чернокульский, лауреат премии «Науки о Земле», 31 год:

Я с коллегами занимаюсь исследованием влияния состояния атмосферы на формирование опасных погодных явлений: засухи, наводнения, сильные дожди, морозы. Мы не прогнозируем погоду, мы изучаем причины возникновения экстремальных погодных явлений. Например, почему случилось наводнение на Амуре, почему 2010-й год был аномально жаркий и т.д. Потом мы анализируем всю совокупность атмосферных явлений, которые привели к этим неблагоприятным погодным условиям, и подставляем эти данные в климатические модели, которые рассчитаны на весь XXI век. Дальше в этих моделях мы рассчитываем вероятность возникновения природных катаклизмов в России на 100 лет вперед. Мы, конечно, не можем сказать, что в 2023 году в центральной части России будет жаркое лето. Но спрогнозировать, некоторые тенденции изменения климата в ближайшие десятилетия можем.

В юности я планировал стать банкиром. Но для поступления на экономический факультет нужно было сдавать географию. Я так усердно ее учил, что в итоге подал документы на географический. Хорошо, что приемные комиссии этих факультетов находились в соседних кабинетах.

В науке меня привлекает отсутствие рутины. Я нахожусь в постоянном поиске чего-то нового. А еще постоянные поездки – у меня в год по 10-15 различных конференций, российских и международных. Конечно, есть проблемы с финансированием. Даже если ученым дают какие-то надбавки к зарплате или гранты, то это обычно случается к концу года. Сегодня, можно сказать, исключение. В начале года с деньгами обычно у нас слабовато.

Сергей Пикуз, лауреат премии «Физика и астрономия», 32 года:

Наукой у меня занимается вся семья из поколения в поколение. Мой прадедушка одним из первых в России использовал рентгеновские методы диагностики в медицине. Это было еще при царе. С тех пор в нашей семье научная деятельность каждого связана с рентгеном.

Я занимаюсь физикой высоких плотностей энергии. Вот, например, ускоритель ЦЕРН, где открыли бозон Хиггса. Там до высоких энергий разгоняются очень маленькие частички: протоны, антипротоны, электроны, позитроны. А я довожу до высоких энергий вещество в макроскопическом объеме, то есть это уже реальное вещество, а не отдельные его частицы. С помощью мощного лазерного излучения в плазму или газ вкачивается высокая доля энергии, вещество разогревается, переходит в экстремальное состояние, которое обычно наблюдается только в космических условиях. Дальше идет исследование того, что происходит с этим разогретым веществом. Я разрабатываю для этих экспериментов диагностические методы, которые должны помочь ученым понять, что происходит с веществом, когда оно находится в экстремальном состоянии. До какой температуры оно нагрето, какие механизмы ускорения заряженных частиц в нем присутствуют, какие механизмы излучения там работают. Диагностику я провожу с помощью рентгеновского излучения.

«Bring sun to Earth» — так американцы объясняют суть нашей работы. То есть мы пытаемся взять энергию Солнца и воспроизвести ее на Земле в лабораторных и промышленных условиях. На Солнце идет термоядерный синтез, выходит энергия, которую мы видим. В земных условиях этот процесс уже воспроизведен человеком в термоядерной бомбе, но это совершенно не контролируемый процесс. Наша задача – сделать этот процесс взрыва управляемым. В будущем на основе этих исследований могут быть созданы новые виды электростанции. Но до этого минимум еще лет 50.

Ольга Курто, лауреат премии «Науки о человеке и обществе», 27 лет:

Я занимаюсь исследованием опыта взаимодействия россиян с китайцами. В современной России принято бояться, что нас захватит Китай. Тем не менее, уже сейчас развивается обратный процесс — очень много русских мигрирует в Китай.

Причина в деньгах. Плохо образованным русским в Китае проще найти работу, они там получают большую зарплату, по сравнению с тем, как их труд оценивают в России. Еще они чувствуют себя белыми людьми в азиатской стране, колонизаторами, им комфортно и приятно это ощущение. С другой стороны, люди с хорошим образованием, свободно владеющие русским и китайским, тоже переезжают, чтобы создавать там свой бизнес и зарабатывать большие деньги. Еще мигрируют те, кто про происхождению наполовину русские и наполовину китайцы. Метисам все равно, где жить, они чувствуют себя чужими и в России, и в Китае.

Русским не удается интегрироваться в китайскую культуру. Сколько бы они там ни прожили, местное население все равно будет воспринимать их, как чужаков. Кроме того, в Китае нет русской диаспоры, есть какие-то локальные сообщества. Русские идут на контакт только, когда их вынуждает ситуация. А так все сидят по своим норам и крайне редко выходят на связь друг с другом. Именно поэтому русские в Китае говорят, что так или иначе, но «на пенсию мы уедем жить в Россию».