Зима близко. Как в России выжить без дома
«Сноб» расспросил бывших бездомных о том, как они жили на улице, чем занимаются сейчас и что нужно для того, чтобы вернуться к нормальной жизни
- Фото: Anzenberger/Fotodom
Карина, бывшая бездомная: «Все эти восемь лет я спала по два-три часа в сутки»
Тучная 47-летняя женщина в дешевом спортивном костюме показывает мне маленький потрепанный фотоальбом: «Это моя старшая дочь Катя, ей 28, она очень плохо видит. Это мои сыновья Валера и Васятка. А это Сергей, он хочет в армию, но его из-за проблем со здоровьем не берут. Вот мои близнецы Гена и Саша. У Саши недавно эпилепсию обнаружили. Тут мои младшие: Каришка, ей 15, и самый младший Витюшка, ему 13. А это я…» — со снимка улыбается стройная ухоженная девушка в цветастом платье. Кажется, что между ней и женщиной в трениках целая пропасть — лет сорок, не меньше. На самом деле двадцать, восемь из которых прошли на улице.
«Сейчас, сказать вам честно, дом в аварийном состоянии. Весь покосился, вот-вот рухнет. Крыши наполовину нет, дверь до конца не закрывается, и страшно холодно. Осенью через щели затапливает, а зимой стены покрываются инеем». Последние 12 лет Карина живет в селе Незнаново Рязанской области. До этого она жила в сарае в Быково, а еще раньше — в Москве. На вокзалах, в палатках, в подъездах, на крышах — где придется.
Сразу после детдома, в 16 лет, она пошла работать на Златоустовский металлургический завод. Жила в общежитии, долгое время не подозревая, что ей, как сироте, полагается квартира («Уже после я обращалась, пыталась ее добиться, но я же человек маленький, разве я добьюсь?»). Потом устроилась санитаркой в больницу, вышла замуж и переехала к свекрови. Та к невестке относилась, мягко говоря, прохладно и со всей горячностью «отыгрывалась» на внуках: «Как-то даже умудрилась засунуть одного в духовку, представляете?» Однажды, вернувшись с работы, Карина обнаружила все свои вещи на лестничной клетке. Муж, как всегда, не заступился, она взяла детей — старшей дочери было тогда 8 лет — и ушла. «Я до того устала от всего происходящего, что была согласна жить даже на улице, лишь бы не видеть, как издеваются над моими детьми».
Идти Карине было некуда и не к кому, и месяца полтора они «шатались по Златоусту», потом добрались на электричках до Челябинска, где полгода жили на вокзале, а оттуда — снова на электричках — уехали в Москву.
Спрашиваю, что было самым страшным, и Карина отвечает, не задумываясь: «Зима».
Ночевать приходилось либо прямо на снегу, либо в лучшем случае на клеенке, картонке или одеяле. Если очень везло, можно было остаться в подъезде, но оттуда непрошеных соседей часто спускали с лестницы жильцы («Три часа ночи, дети спят, мороз — им все равно»), или на вокзале, где уже другая угроза: «Менты детей избивали, хватали за шиворот — и давай дубинкой колотить. И мне доставалось, ведь я, как и любая мать, заступалась». Самой удачной и спокойной оказалась «зимовка» в Сергиевом Посаде, когда Карину и ее детвору приютил местный батюшка.
«Вы не представляете, как мы радовались, когда в Москве наступала весна, когда становилось тепло!» Тогда все семейство переезжало к речке. Пока старшие дети купались или ходили по ближайшим домам и просили еду, глава семейства сидела с младшими в палатке. «Кстати, Каришку я родила прямо там, без врачей» (на щекотливый, но неизбежный вопрос — все-таки из дома она уходила только с тремя детьми — Карина прямо не отвечает: «Просто я на улице познакомилась с парнем с Украины… ну и вот»).
Вообще жить за эти годы доводилось в самых неожиданных местах. Например, одно лето они вместе с еще двумя семьями провели на крыше многоэтажки: «Бывает, я оттуда посмотрю на звезды, посмотрю вниз: батюшки! Аж голова кружится». Жильцы дома оказались на редкость заботливые и лояльные, сами приносили продукты и одежду и не прогоняли, пока «не объявился один наркоман, который все там спалил». Так Карина с детьми снова осталась без жилья и части вещей. Пришлось возвращаться на привычный круг: подъезды, вокзалы, менты, побои, милостыня. Вырваться из него под силу не всякому, а тут еще и «отягчающее обстоятельство». Точнее, сразу семь (было бы восемь, если бы не украли сына Гену).
«Все эти годы я дремала по два-три часа в сутки, никаких снов не видела, от любого шороха просыпалась. Эта постоянная тревога за детей просто не давала мне спать, до такой степени было боязно». Но что бы с ними ни происходило, мысль вернуться в Златоуст, к свекрови и мужу, у Карины никогда не возникала.
