Российское правительство рассматривает возможность повышения ставки НДФЛ на 1-2 процента, введения прогрессивной шкалы, а также возможность отмены льготных ставок НДС для ряда категорий товаров. Об этом рассказал министр финансов Антон Силуанов в интервью газете «Ведомости». 

«Время простых решений по бюджету прошло, это точно. Об этом мы и раньше говорили. Принимая значительные расходные обязательства в виде программы вооружений, увеличения пенсионных выплат, мы вынуждены будем принимать непростые и непопулярные решения. Сейчас это время пришло», — сказал Силуанов.

Сейчас, по его словам, рассматриваются разные предложения: от введения налога с продаж до повышения на 1-2 процента ставки НДФЛ или введения прогрессивной шкалы. «Пока это предложения, которые прорабатываются, но все равно нужно определяться до осени, с тем чтобы принять решения до конца года», — сказал Силуанов. Он также отметил, что эти меры позволят привлечь дополнительные доходы в региональные бюджеты.

Говоря о НДФЛ, Силуанов пояснил, что налог распределяется между региональными и местными бюджетами, а ситуация в регионах складывается хуже. Сегодня, по его словам, 38 процентов расходов это выплата зарплат, хотя несколько лет назад эта цифра была на десять процентов ниже. Силуанов убежден, что необходимо срочно реагировать, чтобы не допустить банкротства регионов. Он отметил, что до 2018 года прогрессивная шкала НДФЛ вводиться не будет и сегодня в правительстве окончательного решения по НДС и НДФЛ нет.

Касаясь отмены льготных ставок, министр финансов объяснил, что сегодня существует много лазеек для ухода от налогов, поскольку положения о товарах, облагаемых по ставке 10 и 18, бывают взаимозаменяемы, в результате чего товары, которые должны облагаться по ставке 18 процентов, из-за «правильного» оформления документов облагаются по ставке 10 процентов.

В интервью Силуанов особо отметил необходимость привлечения в Россию средств, выведенных в офшоры, и необходимость налоговой амнистии для возвращаемых капиталов. «При переводе денег не должно возникать дополнительное обложение прибыли. Вообще мы не говорим о переводе всех ресурсов в российскую юрисдикцию. Если предприятие работает в офшоре, то, пожалуйста, пусть там остается, но платит здесь налоги по нашему законодательству. Нет такого мнения, что все офшоры должны закрыться и бизнес должен перевести деньги в Россию. Просто налоги должны платиться честно», — пояснил он.

Кирилл Никитин, директор Центра налоговой политики экономического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова:

Министр финансов четко обозначил причины постановки вопроса о росте налогов, ссылаясь на то, что обязательства и по программе вооружений, и по темпам роста зарплат бюджетников, и по пенсионным выплатам из по-прежнему дефицитного Пенсионного фонда России принимались в принципиально иной экономической обстановке, а теперь ситуация (в чем-то сама, в чем-то, возможно, с нашей собственной помощью, добавим мы от себя) ухудшилась. Откуда брать деньги? Либо сокращать расходы, либо искать дополнительные доходы, налоговые и неналоговые. А скорее всего, не «либо», а «и то, и другое, и третье». (Еще, конечно, можно занимать.) Это достаточно простая и очевидная постановка вопроса.

Ситуация, думается, выглядит таким образом: есть майские указы президента 2012 года. Вопрос о том, чтобы их отменить, никто в правительстве поставить не может. Кроме того, мы оказались в военно-политической ситуации, которая в свою очередь обуславливает неприкосновенность программы вооружения.  

Напомню, что в свое время Советский Союз перестал быть экономически состоятельным в связи с тем, что он решил посоревноваться с Соединенными Штатами Америки в сознательно навязанной гонке вооружений. Недавно на ВДНХ перевезли символ этой проигранной гонки — шаттл «Буран», который один раз слетал в космос, никому и ни за чем не был нужен, но который нам приспичило построить в порядке симметричного ответа на наличие точно таких же аппаратов у США, для обеспечения возможности инспекции чужих военных спутников на орбите. Это была кульминация нашей военной программы: у нас была концепция «симметричного ответа», когда на любую ядерную боеголовку мы создавали свою боеголовку, на любую ракету — свою такую же. А экономика у нас была в разы слабее, чем у Штатов. Чем США сознательно воспользовались, раскручивая нас на все новые и новые расходы вплоть до давно забытой «стратегической оборонной инициативы», или «программы звездных войн». Вот СССР и надорвался. С другой стороны, Украина сэкономила на содержании вооруженных сил, и вот мы сейчас видим результаты.

Итак, если вернуться к налогам, то расходы у нас никто сокращать не хочет. Продавать тоже особо нечего, поскольку, как известно, «чтобы продать что-нибудь ненужное, нужно сначала купить что-нибудь ненужное. А у нас денег нет». В такой ситуации вопрос увеличения дохода бюджета — вопрос естественный, а основным источником во все времена являются налоги и сборы. Значит, повышать налоги. Какие?

Налоги бывают на финансовый результат (прибыль), на доходы, на тот или иной оборот и на имущество. Пожалуй, из основных — все.

Налог на прибыль — это тот налог, повышать который бессмысленно, потому что для этого неплохо бы иметь налоговую базу, то есть прибыль. Еще по итогам первой половины 2013 года руководитель ФНС докладывал президенту о снижении декларируемой налогооблагаемой прибыли. С тех пор ситуация не улучшалась — ни макроэкономика, ни динамика курса рубля тому не способствовали.  

Соответственно, нужно смотреть на налоги не с финансового результата, а те, которые более стабильны или в меньшей степени зависят от конъюнктуры рынка.

Налоги на доходы физических лиц зависят от конъюнктуры в меньшей степени. Естественным образом встает вопрос, а не повысить ли нам эту нашу рекордную минимальную ставку 13% (впрочем, лишь номинально невысокую, учитывая отсутствие значимых вычетов) на доходы физических лиц? Начинается дискуссия: хотелось бы, конечно, повысить, например, по прогрессивный ставке. Но прогрессивная шкала требует качественного администрирования. Сейчас и 13 процентов платят далеко не все. А как только будет введена прогрессивная шкала, начнутся проблемы с уклонением, недекларированием и так далее. Плавали, знаем. (В 1994 году, когда я начинал работать на начальной должности в инофирме, учась на 5-м курсе университета, я уже платил по прогрессивной шкале, поскольку мой работодатель платил «в белую». И со мной вместе платил аж 0,01% населения. Уверен, что известных фамилий олигархов среди этих 0,01% было не встретить.)

Вопрос о справедливости прогрессивного налогообложения доходов (равно как и о справедливости налогообложения в принципе — как может быть справедливым перераспределение?) оставим за рамками дискуссии: известно, что люди с более высокими доходами, которые и при плоской шкале платят больше, в куда меньшей степени пользуются произведенными государством общественными благами (бесплатной медициной, субсидированными детскими садами и государственным школами для детей, проч.). Но кого это волнует? Все равно «пусть платят больше». Почему? Потому что «справедливо»! Почему справедливо? Не спрашивай.  

С тем же аргументом «справедливости» подается предложение обложить дивидендный доход по ставке 13%, а не нынешние 9%. Отмечу, что для того, чтобы получить дивидендный доход, сначала неплохо заработать деньги, уплатив с них все налоги, потом купить, рискуя капиталом, акции, и только потом начать его получать (если повезет) — именно поэтому не только у нас, но и много где еще дивиденды облагаются по менее высокой — и, как правило, плоской — ставке. Хотя и в тех же США широко звучит тезис о несправедливости такого налогообложения (последний раз он публично звучал в США во время избирательной кампании 2012 года в применении к Ромни, а у нас тут же был подхвачен коммунистами, впрочем, без особого резонанса).

Кстати мало, кто понимает, что прогрессивное налогообложение доходов — прежде всего трудовых доходов, составляющих до 80% всех доходов населения, — у нас на практике уже 2 года как существует. Потому что, когда мы говорим об НДФЛ, который идет в региональные бюджеты, мы забываем, что у нас еще есть 10%-ный «солидарный» взнос в ПФР «на хвосты», то есть на зарплату свыше 624 тысяч рублей на человека в год.

В пределах 624 тысяч начисляются все социальные платежи, во все фонды, но они носят характер возмездного платежа, финансируя право на медицинское обслуживание из системы ФОМС, оплату больничного из ФСС, прочие социальные права.

А когда у меня берут еще сверху 10% с фонда оплаты труда высокооплачиваемого сотрудника, то этот сотрудник ни дополнительной страховой пенсии, ни накопительной пенсии не получает. То есть платеж обладает всеми признаками налога. И вот это налогообложение на зарплату свыше 624 тысяч в год, никоим образом не связанное с формированием прав, — это и есть прогрессивное налогообложение. То есть фактически на сумму доходов свыше 624 тысяч рублей в год у нас эффективная ставка 21% (обратным счетом), а не 13%. Просто у нас никто не хочет формально называть это прогрессивным налогообложением. Теперь же правительство рассматривает аналогичный подход еще и в отношении платежей в ФОМС, что только усилит как налоговую нагрузку на высококвалифицированные рабочие места, так и прогрессивный характер налогообложения трудовых доходов.

Дальше возникает обсуждение о повышении в дальнейшей перспективе не только НДФЛ, но и НДС. НДС у нас не самый высокий, но и не самый низкий. Как это повлияет на экономику, должны считать макроэкономисты. Но я хочу сказать такую вещь: НДС в теории является налогом на конечное потребление, а на практике у нас так случается не всегда. Сейчас я бы думал в первую очередь не о повышении НДС, не об отвлечении этих денег из оборота бизнеса и увеличении в конечном итоге налоговой нагрузки на потребление. Я бы думал, как правильно отметил министр финансов, о повышении качества администрирования НДС, о борьбе с фирмами-однодневками. Если качество администрирования будет успешно улучшено, в чем я не сомневаюсь, зная, что на это делает ставку ФНС, то, возможно, мы и текущей ставкой НДС будем собирать больше и нам не потребуется ее повышать.

Когда мы обсуждаем повышение налоговых ставок и изменение налогового режима, мы должны не забывать одну вещь: мы конкурируем за инвестиции, за производство и за рабочую силу с ближайшими соседями. Прежде всего с Казахстаном, Белоруссией, Азербайджаном. Они должны выступать для нас ориентиром. В Казахстане, налоговый режим которого является для нас во многом ориентиром, более низкая ставка, более низкие социальные страховые взносы, сопоставимая ставка НДФЛ и качественное жесткое администрирование НДС. У нас нет значимых экономических преимуществ, которые позволяют нам увеличивать налоговое бремя. У нас есть желание потратить побольше, но у нас немного оснований считать, что мы можем брать больше.

Дальше возникает вопрос о таких вещах, как налог с продаж. У налога есть в теории одно, но важное преимущество: он формирует ответственного избирателя, ответственного гражданина. Когда москвичи пойдут избирать Мосгордуму, а потом избранная ими Мосгордума возьмет и введет налог с продаж, три процента или пять (на все продажи или только на отдельные виды товаров — неважно), то граждане будут помнить, что это они избрали этих депутатов и эти депутаты, ими избранные, ввели этот налог, эту ставку, этот перечень освобожденных товаров. Это происходит не на национальном уровне, где будет принят рамочный закон, а достаточно близко к уровню точки принятия решений.

На практике я сомневаюсь, что налог с продаж будет введен. Его крайне сложно администрировать в условиях введения посубъектно, кроме того, нужно решить давнюю проблему, обозначенную Конституционным судом (о неприменимости налога при продаже индивидуальным предпринимателям), и к тому же обеспечить тотальный качественный контроль за достоверным декларированием выручки, которого сейчас на практике нет — пока.  

Правительство так же рассматривает возможность индексации акцизов на табак более быстрыми темпами, чем это традиционно предполагалось. Я уверен, в ответ они услышат стандартные возражения о том, что вырастет контрафакт, что у нас ниже ставки табачного акциза, чем в Белоруссии или в Казахстане. Не берусь оценивать аргумент, отмечу лишь, что в Европейском сообществе разница в ставках акциза имеет место в разы в рамках такого же единого таможенного пространства. В США известна практика, в которой табачный акциз существует в отдельных городах — в рамках не только федерации, но даже и штата –— и разница в стоимости пачки сигарет в Нью-Йорке и в Аризоне составляет разы. Впрочем, надо учитывать, что половина сигарет, продающихся в Нью-Йорке, продается без уплаты этого городского акциза.

Ну и, наконец, стоит вопрос о более широком распространении использования кадастровой стоимости имущества при определении налоговой базы по налогам на имущество организаций (сейчас она используется только в четырех субъектах федерации и только в отношении офисной и торговой недвижимости) и граждан (соответствующий законопроект лежит в Госдуме с 2004 года, споткнувшись сначала о состояние кадастрового учета, а потом — о вопрос о льготных категориях граждан). Это, пожалуй, одно из магистральных направлений роста налоговой нагрузки, а сам по себе налог на имущество в наименьшей степени зависит от конъюнктуры, а потому представляется получателям, наверное, наиболее привлекательным.

Недостаток денег, сформированный в субъектах федерации, связан, с одной стороны, с майскими указами, реализация которых возложена на эти субъекты, а с другой — с более фундаментальной темой, а именно сверхцентрализацией налоговой системы, в рамках которой из 83 субъектов РФ только семь не получало дотаций из федерального бюджета на выравнивание бюджетной обеспеченности (по итогам 2013 года).  Надо наращивать доходы на уровне субъектов федерации. Мне представляется очень правильной мысль Минфина о прекращении предоставлять льготы на федеральном уровне по налогам, которые идут в региональный бюджет. Эту мысль нужно развивать, предоставляя больше финансовых полномочий тем субъектам федерации, которые живут за свой счет. И при этом внимательнее относиться к тем субъектам федерации, которые являются глубоко дотационными и фактически лишены стимулов для работы с собственной налоговой базой и не собирают даже то, что могли бы собрать.

Возвращаясь к вопросу децентрализации, акцизы на табак и алкоголь нужно начать распределять по субъектам федерации, причем не по производству (как сейчас происходит с акцизом на алкоголь), создавая стимулы по наращиванию производства этой продукции в субъектах, а по потреблению, например, пропорционально численности населения. Это не только сократит зависимость субъектов федерации от центра, но и создаст у региональных властей стимулы для более качественного администрирования этих акцизов.

То есть необходимо минимально влиять на эффективность экономики и фокусироваться на налогообложении потребления, а не производства, но при этом не забывая, что снижение покупательной способности тоже не стимулирует производство.