Хорошо запомнились почему-то мечты,

радужные миражи несбывшегося 

заработка, который поманил, суля

волшебные короба, набитые евро

закрома, и дымчато растаял. Но я не в                            

обиде на эти фантомы...

 

Учредителей было трое: Дирк, его сожительница Даян и общий друг сожителей Даниэль. Поэтому и назвались они «3D-TV» — вся троица-то на D. Фирма выживала за счет съемок дешевой рекламы, которую потом гоняли местные берлинские каналы: «посетите ресторан такой-то, опытные повара вкусно приготовят, прекрасные официанты обслужат» — минутные сюжеты-визитки. Дирк был режиссером и оператором, Даян озвучивала сюжеты, а Даниэль занимался монтажом.

Я сам приперся на фирму и, как нахальная цыганка, выклянчил: дай работу, дай работу, ай молодой-красивый, дай работу! И получил. Впрочем, они действительно нуждались в операторе. Дирк не любил камеру, точнее, он боялся плохо отработать на съемках, облажаться перед коллегами. А я ничего не боялся, потому что за три года режиссерской учебы вызубрил камеру Betaсам SP наизусть.

Хорошо мне там было, на 3D-TV. Спокойно. Я был примерным работником. Соглашался на опасные съемки, не предусмотренные правилами техники безопасности. К примеру, отснял ландшафт из крошечного самолета без дверцы, а ведь меня запросто могло выдуть наружу. Сейчас я по ночам ворочаюсь от ужаса, вспоминая это.

Потом для 3D-TV наступили трудные времена, и Дирк предупредил, что они не потянут еще одного сотрудника — то есть меня. В утешение сказал:

— У меня есть полезная информация. Одной фирме срочно нужен оператор, и я мог бы тебя порекомендовать, — и смущенно предупредил. — Только они снимают порно... Гей-порно, — сразу уточнил Дирк. — Но и платят хорошо, 400 евро за съемочный день.

Я поежился:

— Как-то все-таки противно...

— А стоматологу каково в гнилых зубах ковыряться? — вздохнул Дирк.

— Одно дело, нормальная порнуха с бабами, а тут...

— Это же не подмахивать (на немецком это прозвучало как «митмахен»), а за камерой стоять, — практично сказал Дирк.

— Мне подумать надо...

Дело, как ни крути, не было богоугодным. Но в день 400 евро. В неделе, допустим, три съемочных дня. Трижды четыре — двенадцать. В месяц — умножить на четыре — это почти пять тысяч... Слишком, слишком много. Так ведь пидоров снимать. За вредность...

«До чего все-таки довела меня злодейка судьба! — казнился я. — Что бы сказали мои знакомые?! Как жить дальше с таким клеймом на биографии?! Ведь обязательно узнают и напишут: Елизаров снимал (даже звучит двусмысленно — снимал) пидарасов. Век потом не отмоешься... А что если на съемках приставать начнут? Ударишь — мало того, что выгонят, так еще и полицию вызовут. Резонно спросят: а зачем ты тогда вообще к нам приходил? Как зачем? Я оператор. Ведь можно же все оговорить! В конце-то концов, цивилизованная европейская страна. Я им прямо скажу, заранее: «Я не принадлежу к вашему миру и предупреждаю, чтобы без глупостей..."»

Я плохо спал эти дни. Все думал. А в конце недели в почтовом ящике лежали два отказа на стипендии, кроме того, меня нагнала гамбургская квартирная пеня за перерасход воды и электричества — все вместе на 600 евро. 

«Снимать порно — это скорее забавно, чем противно, — уныло думал я. — Необычный опыт, возможно, сюжет для романа. И по большому счету, евро не пахнут, не блестят вазелиновой смазкой на каучуковых... И во-вторых. Я же не собираюсь посвящать этому жизнь. Подкоплю денег и баста...»

На шестое или седьмое утро я подошел к Дирку и выпалил:

— Решил. Буду.

— Ты бы еще к зиме созрел, — с деловым укором сказал Дирк. — Разве так можно? Да, — наставлял он, — ты должен привыкать, Михаэль. Это Европа. Если появляется работа, нельзя раздумывать, надо бегом бежать. Тем более иностранцу. Я вот уверен, к гомикам операторы со всей Германии съехались и рыцарский турнир устроили, кому повезет жопы снимать! В стране-то безработица... — он вздохнул и поплелся куда-то по коридору. Он, кстати, всегда ходил по офису в носках...

Судьба же 3D-TV была плачевна. Они вроде бы поехали снимать важное интервью какого-то министра. Зал, где проходило заседание, был ярко-пурпурным, Дирк, выставляя в камере баланс белого, не учел этот пурпур, и министр в итоге получился зеленым, как мертвец. Фирма провалила заказ, и после этого быстро зачахла. Германия ошибок не прощает.