Недавние новости о грядущем запрете ГМО на 1/8 части суши побудили нас написать горький и пронзительный текст о том, как обидно остаться на обочине прогресса. Многим, впрочем, кажется, что это у них никакая не обочина, а такая альтернативная магистраль. Что вот эта бесформенная фигня, которая свешивается из последнего вагона скоростного экспресса цивилизации, омерзительно шлепая по насыпи и замедляя движение состава, — никакая не фигня, а альтернативный локомотив. Не будем еще раз ввязываться в спор: лучше посмотрим, что там все же происходит впереди (произвольно принимая за аксиому, что перед у нашего поезда находится там, где настоящий паровоз).

Одна из недавних научных новостей как раз непосредственно связана с нашим злополучным запретом ГМО. Новость же состоит в том, что ученые (американские, естественно), пренебрегая предостережениями Бориса Акимова, сделали еще один ГМО. Потенциально способный, как думает уважаемое правительство РФ, нанести огромный ущерб родной природе и здоровью населения. Мы расскажем об этом, а читатель пусть сам сделает оценки.

1. Овощ с выключателем

Ученые из Калифорнии сделали помидор, который умеет готовиться к засухе по команде фермера. Дело было так.

Все растения, в том числе и сельхозкультуры, страдают от засухи. Поскольку страдают они от нее уже этак с полмиллиарда лет, они кое-что между собой придумали, чтобы не умирать каждый раз, когда дождик задержится на пару недель. Растение (практически любое) постоянно находится в поиске компромисса между ростом и экономией воды.

Когда воды много, растение открывает поры в листьях. Через поры испаряется избыток влаги, и через них же в лист входит двууокись углерода, чтобы включиться в фотосинтез и дать начало росту. Когда воды не хватает, поры закрываются. Углекислый газ не попадает в листья (а он там и не нужен, потому что все равно воды нет, а для фотосинтеза она тоже необходима), зато резко замедляется испарение. Растение не растет, но и не умирает.

Переключение с одной программы на другую в растении происходит с помощью гормона с трудным названием «абсцизовая кислота» — именно он появляется в тканях в ответ на засуху. Что происходит дальше, было не слишком понятно, но в итоге несколько дюжин генов включаются (или выключаются) таким образом, чтобы произошла реакция закрывания пор.

В 2009 году Шон Катлер из Калифорнии выяснил, что там происходит в промежутке между гормоном и генами. Его группа выделила белок-рецептор, который активируется гормоном, а потом уже передает команду генетическому аппарату клетки, запуская всю совокупность нужных реакций. С тех пор Катлер бился вот над какой задачей: а можно ли переделать этот выключатель так, чтобы он срабатывал не под действием таинственных гормонов, а по воле человека? Чтобы, услышав скверный прогноз погоды, фермер мог потянуться к рубильнику и просто переключить свои помидорки на водосберегающий режим? Это куда надежнее, чем доверяться внутреннему чутью растения: его собственная система может сработать, когда будет уже слишком поздно, уж больно растение стремится расти во что бы то ни стало. Нам, людям, виднее.

И вот задача решена: исследователи внесли в белок-рецептор несколько мутаций, в результате которых он стал реагировать не только на абсцизовую кислоту, но и на фунгицид (мандипропамид), который широко используется для защиты от грибковых инфекций. То есть теперь, узнав о приближении засухи, фермер может просто опрыскать помидоры фунгицидом, и они послушно перейдут в режим экономии. И будут оставаться в нем вплоть до обильного полива.

Ученые внесли требуемые мутации в ген белка-рецептора АВА искусственно, то есть полученные помидоры суть самые настоящие Генетически Модифицированные Организмы. Теперь самое время задать пытливому читателю несколько вопросов:

  • Какой вред природе может нанести распространение таких помидоров?
  • Какой вред потребителю может нанести поедание помидоров с несколькими точечными мутациями в гене белка-рецептора абсцизовой кислоты? Заметьте, что сам белок присутствует только в листьях, а не в плодах.
  • Какую пользу отечественным фермерам принесет то, что их помидоры по-прежнему будут полагаться на свои собственные силы в борьбе с засухой и, как следствие, время от времени погибать на корню? Вариант ответа «Ничего, злее будут» просим не предлагать по известным политическим причинам.

    • 2. Дитя трех родителей

    Английский парламент 328 голосами против 128 разрешил рожать детей, несущих гены трех разных взрослых.

    Это совсем не для того, чтобы в нарушении заповедей божеских и человеческих могли продолжать свой род такие извращенцы, каких нам, носителям русской духовности, и вообразить невозможно. Суть в другом: нормальный ребенок наследует часть генов от папы, часть от мамы, и еще немножко генов непременно от мамы — это гены митохондрий, которые ребенок получает только из материнской яйцеклетки и потом вынужден таскать с собой всю жизнь. Эти гены, как и любые другие, иногда могут быть испорчены. Проблемы с мамиными митохондриями вызывают несколько тяжелых наследственных заболеваний, в том числе мышечную дистрофию и врожденную слепоту.

    Ну так вот, теперь мамины митохондрии можно заменить митохондриями другой тети (наверное, и дяди; впрочем, в данном случае мы не уверены). То есть делать это ученые умели и раньше; но им говорили, что делать так нельзя, поскольку возникнут «этические» проблемы. Пусть, мол, лучше ребеночек будет слепой, если на то Божья воля.

    Большинством голосов британский парламент решил, что данная цепочка рассуждений — полная лажа. Теперь ребенка, который природой обречен на митохондриальную болезнь, разрешается освобождать от этого проклятия. То есть можно пока только в Англии.

    Впрочем, говорят, что в других странах есть свои традиционные средства борьбы с подобным недугом — например, посетить Мекку, сунуть записку в некую специальную стену или приложиться в ХХС к мощам верблюда, пролезшего в игольное ушко. А тем, кто побогаче, не зазорно и в Лондон съездить на соответствующую процедуру. В результате и самобытная этика их патриархальной отчизны останется незапятнанной, и детишки будут здоровы.

    3. Многополярность прогресса

    Некоторые ученые полагают, что эволюция Cimex lectularius не менее увлекательна, чем эволюция Homo sapiens.

    Эта мысль должна быть в принципе мила некоторой части нашей аудитории. Действительно, в нашей трактовке прогресса есть нотка шовинизма: по умолчанию мы понимаем под прогрессом только прогресс человеческих технологий, да и то главным образом ту его часть, которую обеспечивают ученые из США и их стратегических союзников. Чтобы хоть как-то восстановить справедливость, третья часть нашего обзора будет посвящена не американским исследователям и вообще не людям, а клопам. Этот пример должен утешить русскоязычного читателя — поборника многополярности во всем.

    В работе исследователей из США и Европы (oops!) восстановлена история вида, живущего с людьми бок о бок минимум сто тысяч лет. Собственно, они занимались тем, что изучали геном диких популяций постельных клопов. Прошу читателя притормозить в этом месте и задуматься: ученые приходили в дома и говорили людям: «У вас клопы; но погодите, прежде чем вы поморите их ядом, мы должны исследовать их геном». Сложно, да. Но ребятам это удалось.

    В результате вырисовалась замечательная история, разворачивавшаяся параллельно человеческой. Предки клопов были паразитами летучих мышей. Летучие мыши нередко гнездятся в пещерах, именно там и произошла встреча клопов с нашими предками.

    Итак, часть клопов переселилась в лохмотья примитивных представителей человечества, часть осталась на мышах. Первых ждало ослепительное будущее: кто же знал, что люди всего за сто тысяч лет увеличат свою численность в тысячи раз, в то время как летучие мыши зависнут в своем эволюционном тупике.

    Люди развивались, строили дома, устраивали в них постели под балдахинами и обивали диваны ватой; клопы блаженствовали. Потом люди придумали морить клопов ядом. Это был неприятный сюрприз, но естественный отбор выковал расу клопов, устойчивых к яду.

    В это время часть летучих мышей сообразила, что жизнь в пещерах менее комфортна, чем под крышами человеческих жилищ. Мышки переселились. Так две расы клопов снова встретились. Они по-прежнему могут скрещиваться между собой, но делают это крайне редко. Дело в том, что дикие клопы летучих мышей не успели развить в себе устойчивость к инсектицидам. С другой стороны, культурные клопы из нищих лачуг и царственных башен позабыли многие навыки, позволявшие им некогда терроризировать перепончатокрылых.

    Ученые утверждают, что вот прямо сейчас мы наблюдаем разделение единого вида Cimex lectularius на два: один для мышек, один для людей. Пока невозможно сказать, кому из них в эволюции повезет больше. Дело в том, что безоблачное будущее человечества, вообще говоря, никто не гарантировал. С другой стороны, Homo sapiens могут склеить ласты с такими побочными эффектами, что захватят с собой всю биосферу, включая ни в чем не повинных летучих мышей. А могут извести мышей на пути к собственному процветанию — заранее и не скажешь.

    Нам остается надеяться, что выбор, сделанный человеческой разновидностью постельного клопа, исторически верный и их — вместе с нами — ждет блестящее будущее. Если читатель хочет поразмышлять об этом углубленно, к его услугам статья в New York Times — как это часто бывает, на английском языке. Так уж сложилось: как бы увлекательна и самобытна ни была история клопиного племени, чтобы узнать о ней побольше, вам понадобятся не отечественные (и уж тем более не клопиные), а англоязычные источники.

     

     

    Аудиоверсия материала: