— Мне всегда хотелось, чтобы у меня был отец. Хоть какой-нибудь. Алкаш. Погибший рекетир. Космонавт. Обаятельный мерзавец. Плюгавый интеллигент. Работяга. Я всех их примерял на себя в детстве и юности и понимал, что меня бы все устроило. Не знаю, почему так. Друзьям и сверстникам, у которых отцы были, я мучительно завидовал, и никогда ни разу никому в этой зависти не признался. Меня воспитали мама и бабушка. Я очень им благодарен, они замечательные люди.

Я выслушала этот монолог с некоторым недоумением. Передо мной сидел симпатичный, интеллигентного вида мужчина лет тридцати пяти — тридцати семи, ребенка с ним не было. Вряд ли я сейчас смогу помочь ему обрести отца, которого ему так не хватало в детстве.

— Простите, и?..

— Теперь у меня у самого есть сын. Ему три с половиной года. Я женился по залету и теперь не знаю, что мне делать. Я не могу, не умею и, кажется, не хочу быть отцом. У меня отцовская дисплазия.

— Отцовская дисплазия? — удивилась я оригинальной образности его речи. — Кто вы по специальности?

— Врач. Стоматолог. Вы можете мне помочь?

— Конечно-конечно, сейчас мы все обсудим, — сказала я, стараясь подбавить в голос успокаивающих ноток. В какой-то момент мне показалось, что он вот-вот заплачет или сорвется в истерику.

Через пятнадцать минут я потерпела поражение на всех фронтах. Мой клиент не хотел учиться играть с ребенком. Он не хотел знать, какие фазы ребенок проходит в своем развитии и какие задачи решает. Он категорически не желал ездить с ним на рыбалку и ходить в цирк.

— Вы любите свою жену, мать сына?

— Нет. Это был классический вариант во всем устраивавших меня отношений: мы были уже не слишком молоды и страстны, нам всегда было о чем поговорить, куда сходить, я очень неплохо зарабатываю и не склонен жадничать… Она видела это совершенно иначе, но ничего мне не говорила.  Она знала, что у меня не было отца, и как-то в минуту откровенности или, скорее, слабости... Такие минуты почему-то очень ценят женщины, я знал об этом давно, но раньше не понимал почему. Теперь понимаю. Это сугубо функционально. В общем, я ей признался, как меня это расстраивало когда-то. Она перестала принимать таблетки и ждала до момента, когда делать аборт стало уже поздно. Сказала, что очень любит меня. Спросила: смогу ли я, сам страдавший, так поступить со своим ребенком? Я не смог. Теперь страдают три человека.

— Уходите, — сказала я.

— Вы меня выгоняете? — удивился он.

— Да нет, конечно. Я имею в виду, уходите из семьи. Не получилось, так не получилось. Вам все в тягость, а им, думаете, в радость? Ваша жена еще вполне может встретить человека, который ее действительно полюбит. И сын… знаете, мужчина, когда любит женщину, обычно легко принимает ее ребенка или детей и часто выстраивает с приемышами теплые, дружеские, длительные отношения, ни в чем не уступающие отношениям с детьми, родными по крови. Женщинам такое дается труднее. Так что у вашего сына еще есть шанс, а вы тут как столб стоите в своем героическом самопожертвовании и всем мешаете.

— Но как же так? — мужчина выглядел сильно обескураженным. — Я думал, вы меня наоборот уговаривать будете.

— Я что-то не так обрисовала? Так возразите мне!

— Нет, все именно так. К сожалению.

— Ну так и вперед. Вы же не бросаете их в материальном смысле, вы порядочный, нежадный, полноценно социализированный, вы будете исправно платить алименты, дарить подарки, а если вдруг, не дай бог, ваш сын заболеет и ему понадобится лекарство, которое продается на другом конце города, вы моментально бросите все и…

— Ну разумеется!

— А что у вас с жильем? Квартирный вопрос испортил множество прекрасных с виду людей.

— Я… мы построили двухкомнатную квартиру… Но, разумеется, я ее им оставлю! Пока буду снимать, а потом куплю себе — я же еще молод и вполне заработаю.

— Вот как все отлично складывается.

— Вы не издеваетесь? — с подозрением.

— Вот еще! Зайдите потом.

* * *

Он вернулся буквально через неделю.

— Я ушел сразу. Пока была решимость. Чтобы не тянуть. Она меня прокляла вслед. Я перевел денег через банк.

— Прямо прокляла? Значит, скорее всего, вправду любила, а не по расчету. Сейчас месяц-другой нужно на остывание, а потом надо будет вам встретиться и обсудить — как деньги, как с сыном, вы ведь не против с ним один-то раз в неделю встречаться, гостевым папой? Все-таки есть же у него отец, не алкаш, не наркоман, надо как-то… Вряд ли вас это так сильно напряжет.

— В общем, не против, конечно, вы правы.

— Если не получится самим договориться, можете к психологу пойти, он выступит в третейской роли.

* * *

— Мы с женой договорились, да. Простите, мы не к вам ходили, к другому психологу, я ведь жене тогда рассказал про наш с вами разговор, она сказала, что к вам — ни за какие деньги. Решили, что я буду с сыном три вечера в неделю сидеть, когда она на курсы ходит — она на работу выйти хочет, ей нужно. Вроде всех все устраивает, но я, правда, никогда не знаю, что с ним делать, о чем говорить… И он, кажется, меня побаивается.

— О, да это ерунда! Включаете ему мультики. И никаких проблем — будет сидеть спокойно несколько часов и смотреть. Покормить-то сумеете?

— Вы это серьезно?

— Ну разумеется! Вам же не нравится заниматься с ребенком, почему вы должны себя насиловать? Тем паче, что это бессмысленно. Дети остро чувствуют фальшь, а мультики бывают очень даже добрые и хорошие. Во всяком случае, он перестанет вас бояться.

* * *

— Вы знаете, он то ли повзрослел, то ли еще что, но с ним стало явно проще и интереснее. Вопросы задает. Иногда сам ко мне подходит, предлагает что-то, мы с ним в ванной играем, помните, вы мне еще в первый раз про игру в «Титаник» рассказывали? Так ему она ну просто очень нравится. Жена мне тут что-то вроде ультиматума предъявила: ты его чем-то подкупаешь! Что бы я ему ни предложила, он на все: а папа с нами пойдет? А я-то чем здесь виноват?

— Так ведь наверное не будет вреда, если вы разок-другой куда-нибудь их свозите, если ему так хочется? Жена ваша машину водит?

— Нет. Теперь вот собирается учиться.

— Так это еще когда будет. Дети-то быстро растут, и впечатления им нужны не когда-нибудь, а прямо сейчас. В конце концов, вам же не обязательно с ними таскаться. Вы же всегда можете в машине посидеть, радио послушать или книгу почитать. Но номинально ребенок доволен: папа с нами ездил.

— Да. Я об этом не подумал. Действительно.

* * *

— Слушайте, я сегодня не про ребенка, про себя, можно?

— Ну конечно.

— Жена с сыном вернулись с обучалки-развивалки, дальше она должна была на курсы идти, а я с сыном оставаться, я пришел пораньше, хотел конструктор распаковать, который ему купил, и сам сначала сообразить, что с ним делать. И увидел их с балкона. Их привез какой-то мужик, сумку из багажника достал — жена с ним так тепло попрощалась, а мальчишку он вверх подкинул и тот засмеялся. И вот… Короче, я — человек совершенно неагрессивный, но мне вдруг захотелось дать тому мужику в морду. Что за фокус? Разве не для того я все это затеял? Помните, вы мне говорили, и так оно все и выходит, и вот теперь. Это что?

— Это вы ревнуете свою жену и не хотите, чтобы какой-то мужик занял ваше место в душе и жизни вашего сына. А кто он был-то?

— Жена важно так сказала: это мой друг. А сын потом: это Маши Голявкиной из кружка папа.

Я рассмеялась.

—  Ваша мать жива?

— Да, она живет отдельно, но у нас очень приличные отношения.

— Спросите у нее напрямую, кто ваш отец. Мне кажется, она ответит.                  

 

* * *

— Мы снова все вместе живем. И у нас все прекрасно. Вы с самого начала знали, что так будет?

— Нет, конечно. Что я, провидец что ли?

— Но тогда — что это было?

— Вы с самого начала задумали в этой теме невозможное: стать своему будущему ребенку разом всеми теми отцами, которых придумывали себе в детстве. Это нереально. Поэтому вы так долго не женились, и не собирались в общем-то, если бы вас не вынудила влюбленная в вас ваша будущая жена. Нуи, разумеется, все сразу обломилось. Кто-тоили что-то должно было погасить в вас этот костер иллюзий. Когда вы перестали быть должны стать всем и стали ничем, из пепла этого «ничего» постепенно возродились вы сами, вполне приличный, надо сказать, мужик — муж и отец. А у матери-то спросили?

— Это был ее начальник. Партиец с тремя взрослыми детьми и внуками. Мама оберегала его карьеру. Сейчас он умер, но я его неплохо помню, когда мама брала меня к себе на работу, он всегда угощал меня шоколадными конфетами.

— Вот видите, теперь и у вас есть отец. Причем, из того списка, который я помню по нашей первой встрече — не худший вариант.

— Да, действительно, — удивленно улыбнулся он. — Но я постараюсь дать своему сыну чуть больше.

Я, как вы понимаете, пожелала ему успехов.