Это спецпроект «Сноба» о радикальных цифровых сообществах. Мы исследуем сетевые движения, которые формируют эмоциональный фон и социальные, а порой и политические настроения нового поколения: от инцелов до QAnon, от MGTOW до думеров. Мы покажем, кто они, откуда пришли, во что верят, где обитают — и почему заслуживают не только бана, но и анализа.

Эти миры опасны — но даже не потому, что они агрессивны. А потому что они — привлекательный и простой ответ. На одиночество. На сломанные социальные лифты. На чувство бессмысленности.

В этом проекте мы расскажем о самых известных и одиозных сообществах цифровой эпохи — от маргинальных форумов до мемных вселенных. И главное — попытаемся понять, почему именно сейчас они становятся всё популярнее. Что стоит за их идеологиями, где начинается фрустрация и как алгоритмы приводят одиночество и разочарование в движение.

Будет глубоко. Будет неудобно. Но по-другому — никак.

Сериал «Переходный возраст», который обсуждает весь интернет, вскрыл болезненную тему — подростковое одиночество и отчуждение, переходящее в ненависть и насилие. В сериале показано, что питательной средой для этих незаметных, но крайне опасных явлений становится онлайн-движение так называемых “инцелов”. Но то, что мы увидели на экране, лишь фрагмент сложной мозаики, большая часть которой остаётся вне поля зрения широкой публики.

Они не выходят на митинги. Не пишут манифестов. Не требуют ничего у общества. Они просто сидят — поодиночке, в своих тёмных комнатах, с включённым Telegram, 4chan, TikTok или Discord. Они называют себя инцелами, фемцелами, думерами, redpill’ами, alt-right или MGTOW. Это не одно движение — это панорама цифровых субкультур, выросших на пересечении одиночества, фрустрации и сетевого алгоритма.

Кто-то из них опасен. Кто-то — просто растерян. Но у всех есть кое-что общее: они не находят себе места в реальности. И вместо этого строят свои маленькие миры в интернете. Миры, где боль объясняется, агрессия оправдывается, а абсурд — структурирован.

Этот материал — не обвинение. Это попытка разобраться и услышать. Мы уверены, что массовые радикальные движения не появляются лишь по прихоти харизматичных фанатиков или из-за коварных алгоритмов соцсетей. У их возникновения и развития есть объективные причины, укоренённые в социально-экономических, политических и культурных реалиях общества. 

Инцелы. Культура безнадежности

«Мы — невидимки. Мы — проклятые. Мы — инцелы». Так начинается один из самых популярных тредов на форуме incels.is — крупнейшей площадке для тех, кто называет себя «involuntary celibates» («недобровольное воздержание») или сокращённо incels. Казалось бы, интернет давно привык к абсурду и провокациям, но инцел-культура — это не просто троллинг. Это целая система взглядов, искажённая картина мира, в которой женщинам приписывается меркантильность и гипергамность, обществу — предвзятость и безразличие, а мужчинам вроде них — роль прозревших аутсайдеров.

О сообществе инцелов читайте в отдельном материале.  В конце материала будет удобная возможность вернуться в спецпроект

Фемцелы: самобичевание в формате selfie

Если инцелы — это громкий, часто агрессивный крик о половом игноре, то фемцелы — это его безмолвное эхо. Термин femcel (сокращение от female celibate) возник в сети в начале 2010-х годов как ироничная версия инцел-субкультуры. Но очень скоро он стал обозначать реальное, пусть и менее организованное движение — женщин, которые считают, что современное общество системно исключает их из мира романтических и сексуальных отношений.

О сообществе фемцелов читайте в отдельном материале.  В конце материала будет удобная возможность вернуться в спецпроект

MGTOW: мужчины, идущие своим путём

Если инцелы — это крик боли, а фемцелы — шёпот отчаяния, то MGTOW — это холодный отказ. Men Going Their Own Way («мужчины, идущие своим путём») — это не просто интернет-движение. Это философия мужской автономии, возникшая как реакция на современный феминизм, институт брака и общественные ожидания от мужчин.

О сообществе MGTOW читайте в отдельном материале.  В конце материала будет удобная возможность вернуться в спецпроект

Red Pill / Black Pill: цифровой дарвинизм

Red Pill и Black Pill — не просто метафоры из «Матрицы». В XXI веке они стали культурными кодами мужской радикализации: идеологиями, где мир делится на тех, кто «проснулся» и понял жёсткую правду, и тех, кто продолжает верить в социальные иллюзии.

Если Red Pill — это агрессивная стратегия «успеха» и доминирования, то Black Pill — это пораженческая философия фатализма, близкая к цифровому нигилизму. Вместе они формируют ядро мужского онлайн-дарвинизма, где слабость — позор, эмоции — уязвимость, а романтические отношения — манипуляция.

Об этих сообществах читайте в отдельном материале.  В конце материала будет удобная возможность вернуться в спецпроект

Alt-Right: эстетика реакции

Alt-Right — это не партия, не движение в классическом смысле и даже не единая идеология. Это гибрид интернет-субкультуры и коллективного политического раздражения, в которой мрачная ирония сочетается с ультраконсерватизмом, расовой теорией, национализмом и цифровым троллингом. И если в 2010-х Alt-Right выглядела как карикатура, то в 2020-х — как фактор реального политического давления.

О сообществе Alt-Right читайте в отдельном материале.  В конце материала будет удобная возможность вернуться в спецпроект

QAnon: цифровая религия XXI века

На первый взгляд, QAnon — это просто ещё одна теория заговора. Но при ближайшем рассмотрении становится ясно: это квазирелигиозное движение, возникшее в интернете и быстро распространившееся по всему миру. В его основе — не просто недоверие к власти, а стремление к апокалиптическому объяснению зла, страха и хаоса современности.

О сообществе QAnon читайте в отдельном материале.  В конце материала будет удобная возможность вернуться в спецпроект

Doomers / NEET / wojak: поколение тишины и синего света

Это не движение. Это — вайб. Культура думеров, NEET и wojak — это эмоциональный ландшафт цифровой эпохи, где вместо лозунгов — туманный свет экрана, сигарета в три часа ночи, депрессивный плейлист и ощущение, что жизнь давно сошла с рельсов, ещё до старта.

Об этих сообществах читайте в отдельном материале.  В конце материала будет удобная возможность вернуться в спецпроект

Представленные в этом материале движения — далеко не полный список. Это попытка обозначить контуры айсберга, верхушка которого уже вынырнула в новостные ленты и публичную политику.

Точная оценка численности таких сообществ затруднена: из-за банов, «кочевого» характера онлайновых групп, а также из-за того, что на платформах присутствуют тролли, провокаторы, шутники и просто любопытствующие. Тем не менее, по нашим оценкам и данным ряда экспертов, общая численность аудиторий рассмотренных здесь сообществ может доходить до 40 миллионов человек по всему миру, что сопоставимо с населением Узбекистана или Марокко. По меньшей мере половина из них — молодые мужчины.  

Это и активные участники сообществ, и те, кто регулярно потребляет связанный с ними контент. Подавляющее большинство этих людей живёт в странах Глобального Севера: США, Канаде, странах Европы, Японии, Южной Корее, Австралии, России и странах СНГ. Именно там наиболее развиты цифровая инфраструктура, культура индивидуализма и та самая социальная фрустрация, которая питает подобные движения.

В глобальных масштабах речь идёт примерно о 0,5% населения планеты и около 1% населения «глобального Севера». Вроде бы немного. Но в абсолютных цифрах — это миллионы людей, преимущественно молодых, разочарованных, изолированных, эмоционально или социально уязвимых. Это уже не аномалия — это социальная реальность, требующая анализа и ответа.

Эти движения не возникают на пустом месте. Мы уверены: радикальные сообщества — это не причина, а симптом. Это форма культурной и психологической самодиагностики, пусть и в искажённой и зачастую антисоциальной форме. Уход в крайности — это порой единственный способ привлечь внимание к внутренней боли, к отсутствию перспектив, к разрушенному ощущению принадлежности и смысла. В большинстве случаев, онлайн-радикализация — это не уход от жизни, а бегство от её отсутствия. 

Недавнее исследование Global Social Mobility Index показало: в развитых странах, да и в мире в целом, сокращается средний класс. Молодые люди — дети тех самых обывателей из 1980–90-х — всё чаще попадают в социально-экономическую ловушку. Они образованы, цифрограмотны, но не могут закрепиться: жильё недоступно, рост невозможен, ресурсы ограничены. Они живут хуже, чем их родители, и не понимают, кто в этом виноват. Вот вам и база для роста радикальных онлайн-сообществ.

Психологи давно доказали: чем ниже самооценка, тем выше внушаемость. Своеобразный синдромом повышенной суггестивности, и особенно ярко он проявляется у молодых людей в состоянии неуверенности и социальной изоляции. Всё остальное в эпоху медиамодерна очень просто: яркие мемы, простые объяснения и алгоритмическая воронка делают своё дело. Они дают страждущим главное — козла отпущения. У инцелов — это женщины. У MGTOW — общество, отказавшееся от «традиционных ролей». У QAnon — либералы-педофилы. У думеров — жизнь как таковая. 

Рене Жирару понравился бы этот мотив: здесь своя, перевёрнутая культура отмены, своеобразное цифровое жертвоприношение. Оно позволяет снять ответственность с себя и ощутить единение с себе подобными. А главное — это не ново. Такой механизм и раньше успешно работал на объединение масс вокруг радикалов: якобинцы стигматизировали монархию, большевики — кулаков и вредителей, нацисты — евреев и гомосексуалов. Интернет не изобрёл этот инструмент. Он просто ускорил, упростил и анонимизировал его.

Если мы хотим не допустить нарастания этой волны, нельзя ни демонизировать, ни романтизировать, ни замалчивать происходящее. Важно понимать, эти молодые люди не испорчены, они разочарованы. Требуется взвешенный, рациональный и системный подход со стороны государства, НКО, бизнеса и широкой общественности. Это вопрос не только медиа-аналитики или правопорядка, но и социальной политики, культурной среды и эмпатии. Но для этого прежде всего надо быть готовыми к диалогу с этими людьми. Без страха. Без ярлыков. С пониманием и намерением вытащить из тени тех, кто давно перестал чувствовать свет.

Спецпроект подготовил Александр Ляпин