«Формат был изменён»: художники о совместной выставке галереи Anna Nova и компании dreamlaser
Как возникла идея начать работать с видео? И насколько «своим» вы считаете этот медиум?
Денис Патракеев: С видео я работаю довольно давно: часть материала для этой работы была снята ещё в 2011 году. Для меня важно собрать цельное высказывание — и ради него я выбираю те средства, которые точнее всего работают. Здесь ключевым элементом стал свет, его «пронизанность». В этом смысле видео мне очень близко: это медиум, который буквально строится на свете.
Искусство вообще говорит не столько понятиями, сколько ощущениями — напрямую обращается к восприятию. Иногда это созерцание «материи» жизни, неважно, сделанной из пикселей или из краски. Иногда — работа через символ, когда красота становится способом приблизиться к иной реальности, оживающей во встрече со зрителем. Как у тела и души: формы пищи разные, но каждая по-своему необходима.
Первое видео — про внешний, абстрактный свет, второе — про свет внутренний. Почему вам было важно показать это противопоставление? И как технически удалось передать столь разное ощущение света?
Я бы не назвал это противопоставлением. Скорее — развитием, движением, вектором. Мне было важно показать связь между внешним и внутренним светом. Эти работы разнесены во времени, как луч и его источник.
Первое видео — это свет, видимый абстрактно: хаос, пронизанный космическим сиянием. Второе — свет внутренней жизни, упорядоченный смыслом, логосом. Это Сын. Луч, исходящий от источника — Солнца, как Отца, — связан с ним по существу, но различен по свойствам. При этом единое тепло цветовой гаммы, формы и авторства объединяет их в единый акт творчества.
Связан ли этот переход от внешнего света к внутреннему с личным опытом? Можно ли говорить о вашем собственном творческом пути?
Думаю, любое творчество так или иначе отражает автора. Даже если он пытается скрыться, отголоски всё равно присутствуют. Прямой связи я не создавал, но можно дать только то, что у тебя есть. На данном этапе возникла такая конфигурация — возможно, со временем она раскроется иначе.
Почему для первой работы вы выбрали именно дым? Что вас привлекло в его неуловимой природе?
Мне нужно было ускользающее, живое движение. Дым — как неуловимая мысль, как воздушный замок, как мечта. Свет — единственная постоянная величина во Вселенной. Их соединение и создаёт ощущение первозданного творческого хаоса.
Насколько принципиально для проекта панорамное, иммерсивное изображение? Что бы изменилось, если бы работы показывались просто на двух экранах рядом?
Такой способ экспонирования оказался очень точным. Он даёт эффект погружения, делает зрителя участником работы — а это для меня принципиально. Разумеется, подобная инсталляция была бы невозможна без команды профессионалов, которым я искренне благодарен за проделанную работу.
Расскажите о процессе подготовки проекта «Формат был изменён». Как складывалась работа с кураторами — Артёмом Морозом и Анной Гагариной?
Я очень благодарен Артёму за внимательную и вдумчивую работу. У нас получился диалог, который вышел далеко за рамки проекта. Он по-новому посмотрел на видео 2011 года, объяснив, что его ценность — в аналоговом способе съёмки, который, по сути, опередил время. Сегодня подобное изображение легко генерируется цифрой, но в моём случае всё это было «настоящим».
И уже в процессе подготовки проекта появилось видео с мальчиком — тоже снятое одним дублем, без компьютерной графики.
Как возникла идея начать работать с видео? И насколько «своим» вы считаете этот медиум?
Влад Кульков: Для меня видеокамера долгое время была важным партнёром — в познании мира и в образовании. Я буквально учился и жил с ней. Позже этот опыт замедлился: я стал больше работать с изображением и текстом.
Когда мы с Марьей начали обсуждать съёмки для Zoas — нашего совместного проекта, который в 2014 году оформился в выставку, — я увидел возможность вернуться к видео и заново собрать свои довольно скромные навыки. Хотелось всерьёз «поиграть» в документалистов. Хотя, скорее, в менталистов: слова mocumentary тогда ещё не было в ходу.
В то время был популярен Vine — формат коротких видео, где каждый мог сделать своего Тарковского «на коленке». Казалось, что для высказывания не нужны ни сюжет, ни сложный монтаж — достаточно самого процесса съёмки.
Марья Дмитриева: Видео не было центральным элементом выставки Zoas. Скорее, это был набор видеопортретов, описывающих восемь типов существ — результат нашей с Владом авторской фантазии о постапокалиптическом мире.
По природным условиям и ландшафту нам ближе всего оказалась Долина Смерти в штате Невада. Желание поехать туда и погрузиться в эндемическую систему пустыни возникло стремительно и почти безальтернативно. Мы старались фиксировать всё происходящее — и ландшафт, и собственное присутствие в нём, — по возможности снимая на камеру.
Эта работа создавалась в контексте арт-резиденции в Лос-Анджелесе. Насколько органичным для вас оказался сам процесс съёмок?
Не совсем так. Во время поездки в Лос-Анджелес только начали намечаться интересные направления. Позже, уже в Петербурге, холодной весной, сидя в автобусе для массовки (всё тот же мир кино), я сделал в блокноте несколько эскизов персонажей и понял, что хочу вернуться — именно в Неваду.
Нас особенно озадачила Zzyzx Road — топоним, который буквально разжижает синтаксис. С этого момента поездка обрела внутреннюю необходимость.
Это была уже целенаправленная экспедиция, реализованная при поддержке галереи Anna Nova. Мы вернулись из Лос-Анджелеса (из резиденции THVM) в Петербург с чётким намерением снова отправиться в США — специально для исследования Death Valley, куда во время AIR нам попасть не удалось.
Мы проложили маршрут, составили план на каждый из 15 дней — получился насыщенный road trip, в ходе которого документировалась каждая локация. К видео мы относились ответственно, но без завышенных художественных ожиданий: нам было интересно «поиграть в Вернера Херцога».
В новом показе видео стало частью иммерсивной инсталляции. Как вам кажется, панорамный формат и использование «материальных» деталей — например, натуральных камней — усиливали восприятие работы?
Возможность вернуться к архиву — к этой экскавации памяти и данных, уже совместно с куратором, — позволила выбрать новые способы показа.
То, что в 2014 году было скорее «нависающим смотрением в палантир», в новом формате стало констатацией. Одержимость сменилась принятием. Подача трансформировалась в сторону soft melodrama, где видео нужно было буквально «опространствовать» — вписать в процесс рождения смыслов.
Мы надеялись, что оформление поможет смягчить несколько потусторонние границы видео и вплавить панораму прошлого опыта в экспозицию настоящего.
Было любопытно увидеть, как, например, ландшафты, снятые на fish-eye-линзу, плавно разложились по трапеции трёхканального видео. Это давало зрителю возможность почти оптически почувствовать масштаб пустынного пространства, сотканного из соли.
Что вы думаете о новой версии работы, преобразованной режиссёром Стасом Федосовым для проекта «Формат был изменён»?
До недавнего времени Стас не был знаком с мифологией Zoas. Изначально это была двухчастная выставка о деятельности вымышленной рекорд-компании ZOAS Records. В каждой части мы показывали по пять видео — они служили своего рода связующим субстратом, «агар-агаром» для прорастания пластических форм внутри пространства галереи.
Ключевым объектом стала виниловая пластинка с музыкальной композицией — звуковым полотном, вобравшим в себя спонтанное звучание пустыни, так называемый Таосский шум. Его специально для ZOAS создал саунд-артист Дмитрий Аникин.
Мы не наделяли видео свойствами магической призмы, собирающей всю экспозицию воедино: это была лишь одна из составляющих наряду с живописью, графикой, поэзией, объектами. Поэтому возможность взглянуть на архив глазами профессионального режиссёра оказалась для нас очень своевременной. Такая несбыточная реконструкция. По-моему, получилось прекрасно — за что мы очень благодарны Стасу.
Стас раскрыл потенциал нашего архива, при этом создав автономную и удивительно проникновенную работу. Мы оказываемся одновременно и в том моменте, на местности, и в грёзах — и при этом ближе к некоему катарсису. Поразительно, как он это увидел.
Расскажите о подготовке проекта «Формат был изменён» и работе с кураторами — Артёмом Морозом и Анной Гагариной.
Подготовка проекта оказалась редким примером по-настоящему выверенного процесса. У нас было время подумать, попробовать разные варианты, принять решения не на бегу. В эпоху ускорения это особенно ценно.
Большим удовольствием стало общение с Артёмом Морозом: мы совпали по темпераменту и работали в атмосфере живого творческого взаимопонимания.
Практически сразу стало ясно, что нас ждёт полноценная эвокация — оживление наших собственных чаяний. Профессионализм Артёма, его интуиция и внимание к деталям были очевидны. Даже наши разговоры о ретинальном могли бы стать отдельной историей.
Как возникла идея начать работать с видео? И насколько «своим» вы считаете этот медиум?
Анна Андржиевская: Я периодически использую видео в своих работах и не впервые обращаюсь к этому медиуму. Мне важно давать дополнительное измерение вселенным, которые я придумываю, — и видео как раз позволяет это сделать. Оно расширяет пространство живописи и помогает перевести вымышленный мир в другое состояние.
Расскажите о том, как возникли эти образы. И о реальных людях, вдохновивших вас на создание работы.
Отправной точкой стали танцы для пожилых людей, которые проходят в Удельном парке и на Елагином острове. Есть любопытная особенность: в них почти всегда участвуют пожилые женщины, а мужчин-партнёров крайне мало. И при этом женщины танцуют очень экзальтированно, с удивительной отдачей.
С возрастом в облике человека проявляется отпечаток прожитой жизни — не только в морщинах, но и в жестах, пластике, взгляде. Это весь путь, весь накопленный опыт. Постепенно я начала размышлять о том, как персонажи моих картин могли бы прожить свою жизнь и как этот путь отразился бы на них.
Как вы работаете с образом? С чего начинается ваш творческий метод?
Мой метод строится от живописи: сначала я пишу картины. Это самый простой и естественный для меня медиум, способ подумать и нащупать важное. В живописи я чувствую себя свободно — мне не нужны подготовительные рисунки, процесс интуитивный и непосредственный.
Персонаж каждого видео — это вы?
Героями видео стали персонажи моих работ, но каждый танец действительно исполняю я.
