За последний месяц получила по почте шесть писем приблизительно одинакового содержания — с одним и тем же вопросом: «В последние дни я постоянно испытываю чувство вины и стыда и очень от этого устал(а). Я не понимаю толком, в чем конкретно я виноват(а), но мне все равно очень стыдно. Можно ли с этим что-нибудь сделать?»

Не могу сказать, что в своей практике я не сталкивалась с этой проблемой раньше. В последние годы чуть реже, но были времена (приблизительно 5–15 лет назад), когда приходящие ко мне на прием родители — в основном, конечно, матери — довольно часто говорили буквально следующее: «…Еще я все время испытываю чувство вины за то, что я плохой родитель и не даю детям того, что должна бы им дать. Я провожу с ними мало времени, я испытываю облегчение, когда они наконец засыпают или уезжают к бабушке. Я мало занимаюсь с ними всякими развивающими занятиями, я не отдала их учиться тому и сему или не настояла на продолжении обучения — и, значит, не обеспечила их будущее. Я не умею их правильно мотивировать, я часто на них ору, я разговариваю с ними преимущественно об уроках и оценках, бываю занудной и иногда даже сомневаюсь, люблю ли я вообще своего ребенка. Особенно это ощущение вины усиливается, когда я читаю в соцсетях или слушаю рассказы других мам об их воспитательных или образовательных подвигах, слушаю лекции и читаю книги психологов о детских травмах, которые потом портят людям всю жизнь, о нежной и тонкой душе ребенка и о том, как важно относиться к нему с уважением, пониманием и полным принятием…»

Для разговора с такими родителями у меня есть целый список смешных и не очень историй, которые я по обстоятельствам пускаю в ход — и, по отзывам, это вполне работает и оказывает десенсибилизирующее воздействие, хотя бы на время. Сегодняшняя ситуация хотя и похожа, но касается в первую очередь отношений взрослых. И мне кажется, что всем, сталкивающимся сейчас и работающим с этой проблемой, следует очень внимательно различать две культуры: культуру вины и стыда и культуру совести.

Наша, так сказать, «народная мудрость» очень хорошо прямо в языке отражает — или по крайней мере еще недавно отражала — различие этих понятий. Когда в моем детстве взрослые ругали за что-то провинившегося ребенка, то так и говорили: «Ну что же это ты наделал! Ну просто ни стыда у тебя, ни совести!» Обратите внимание: тут прямо фиксируются два отдельных явления: стыд и совесть. В чем же разница между ними?

Я полагаю, что вина и стыд — это нечто, что транслируется извне. И проявляется оно только во взаимодействии со стыдящим и обвиняющим (и только в том случае, если реципиент признает за ним это право — стыдить и обвинять). Кто является «выгодополучателем» в этом случае? Конечно, тот, кто винит и стыдит. Ты понял, что виноват (в чем виноват, при этом понимать не обязательно)? Тебе стыдно? Очень стыдно? Ну ладно, тогда, может быть, я тебя и прощу. И приму обратно. И верну тебе свою любовь и прочие блага. Вопросы власти, подчинения, иерархии и прочего. Концепция греха, в том числе греха первородного. Мы все виноваты перед богом. Почему? Ну вот просто потому, что люди. Для чего это нужно? Предполагается, что для эффективного управления: «Если бога нет, все позволено».

— Мамочка, прости меня, я виноват, мне стыдно, и я больше никогда-никогда так не буду. Можно мне уже пойти во двор погулять/поиграть в телефон?

— Ну ладно, так уж и быть. Но — смотри у меня!

А назавтра все повторяется. Знакомо?

Вовсе не случайно имитировать «вину и стыд» научились не только маленькие практичные дети, но и самые давние «друзья человека» — собаки. «Верхних этажей» психики у собак нет. В прямом человеческом смысле собаке никогда не бывает стыдно за обгрызанный тапок, съеденные со стола сосиски или разорванную подушку. Но увидев пришедшего с работы хозяина, который прямо в коридоре обнаружил огрызки любимого тапка и теперь гневается, псина настолько недвусмысленно сворачивается клубком, смотрит исподлобья, мелко-мелко виляет и стучит хвостом, что человек однозначно «читает» это послание:

— Что, Бобик, стыдно тебе? Понимаешь, что натворил, чувствуешь, что виноват? Вижу, что стыдно!

То, что изображает Бобик, — всего лишь рефлекторно закрепленный комплекс реакций, который гарантированно снижает агрессию человека. «Хозяин, не гневайся на меня, смотри, как мне стыдно, я не нарочно, я стыжусь и я виноват, но я не нарочно, ты великий и могучий, а посмотри, какой я жалкий, верни мне свою любовь!» — так читает это человек. Практически всегда домашняя собака добивается своей цели этой демонстрацией.

Родители иногда говорят своим детям примерно следующее: «А теперь пойди к папе, скажи, что ты виноват и тебе стыдно, а потом попроси у него прощения за то, что ты сломал его бритву, и скажи, что ты больше никогда не будешь брать его вещи без спроса. И папа сразу перестанет на тебя сердиться». Необъяснимо для родителей дети протестуют и упираются. Происходит это потому, что дети — не собаки, они чувствуют и даже отчасти понимают фальшь вышеописанного механизма. Своим упорством они протестуют против «культуры вины и стыда», которую им навязывают снаружи. 

Если навязывают ее не слишком настойчиво, то дальше у человека — путем дальнейшего развития личности — формируется то, что можно условно назвать «культурой совести». Совесть, в отличие от вины и стыда, никому и никаким способом нельзя навязать. Это просто структурная часть нашей собственной «отросшей» личности. Совесть неизвестна животным. Совесть никогда не говорит с нами через соцсети или статьи популярных психологов.

В чем сходство между этими понятиями? Ведь они все же часто употребляются вместе, в связке. На мой взгляд, разница в том, что оба они — инструмент управления. Только в случае культуры вины и стыда это управление внешнее, а в случае культуры совести — внутреннее. Вам решать, что лично для вас удобнее в той или иной ситуации.

И еще важный, на мой взгляд, момент. Что обычно делает человек с активированным в нем снаружи комплексом вины и стыда? Ведет себя как собака: лежит, свернувшись клубком, смотрит печальными виноватыми глазами и стыдливо стучит хвостиком. Тапок-то уже разгрызен, чего же теперь — только прощения просить.

А как себя ведет человек с активированной культурой совести? Для начала тщательно анализирует свои чувства и понимает: ага, мне совестно за этот конкретный поступок, перед этим человеком или людьми. А потом решает, что можно сделать, чтобы чтобы с этим неприятным чувством как-то поработать и по возможности от него избавиться. Что ж, на этом рефлексия закончена, дальше — иду и делаю.

Ближайшие лекции Катерины Мурашовой:

19 апреля. Тверь, лекторий «Живое слово». Разговор пойдет о конфликтах поколений и о том, что делать, если разные поколения имеют разные мировоззренческие позиции и по-разному видят происходящее в мире.

20 апреля. Москва, лекторий «Прямая речь». Тема — воспитание детей в условиях общественной нестабильности.