Андрей Блохин vs Алексей Утин: Люди во время клинической смерти видят тоннель — и в этом нет ничего мистического
Андрей Блохин: На выставке у нас была большая труба с капсулой, в которую ложился человек. Капсула везла человека по трубе, свет в которой постепенно гас. В конце наступала кромешная темнота. Это иллюстрация смерти, когда все вокруг просто гаснет. Труба выбрана не случайно — это символ тоннеля, который видят люди в состоянии клинической смерти. Я хотел узнать у вас, есть ли объяснение тому, что люди это видят, и какие физиологические процессы вообще происходят во время умирания.
Алексей Утин: История с тоннелем — не только предсмертная. У летчиков, которые испытывают перегрузки, перед глазами возникает нечто похожее. Ученые, изучив вопрос, наконец смогли доказать, что ничего мистического в этом нет, что это связано не с эзотерикой, а с нейрофизиологией. При смерти, как и при перегрузках, сначала нарушается кровоснабжение периферических областей глаза, а потом и центральной. Из-за нарушения кровоснабжения периферическое зрение перестает работать — и мы начинаем видеть все как бы в трубе, тоннеле. Кроме того, многие говорят о необыкновенных чувствах во время клинической смерти, о неком трансцендентном опыте. Но эти чувства возникают из-за возбуждения особых зон мозга, их можно воспроизвести и в обычном бодрствующем состоянии человека.
Андрей Блохин: Искусственно вызвать?
Алексей Утин: Да, накладывая электроды на определенные участки мозга, мы можем воспроизвести какие угодно ощущения.
Андрей Блохин: Как долго угасает сознание во время умирания?
Алексей Утин: Есть остановка дыхания и кровообращения, но еще есть более растянутый процесс умирания мозга, который длится от 6 минут до получаса. Например, человек проваливается под лед, у него останавливается дыхание, но в холодной воде замедляются все процессы, поэтому если через полчаса его достанут из-подо льда, то можно рассчитывать на успешную реанимацию. Клетки мозга погибают постепенно. Сначала гибнут клетки эволюционно более молодых структур, отвечающих за высшую нервную деятельность, которая делает человека человеком. Только потом умирают более древние структуры, благодаря которым происходят физиологические процессы в организме.
Андрей Блохин: Есть ли свето-звуковые медицинские аппараты для исследования мозга?
Алексей Утин: Да, такая техника существует. Но все последние революционные открытия были проведены с помощью магнитно-резонансного томографа — МРТ. С помощью томографа мы в режиме реального времени можем проследить за кровотоком в определенных участках мозга. Раньше мы определяли, какие его зоны за что отвечают, благодаря его физическим повреждениям. Ученые таким образом накапливали знания, что позволило им составить «карту» мозга. Но это был простой статистический сбор информации. Грубо говоря, посветить в глаза и увидеть, как та или иная зона реагирует на это увеличением кровотока.
Андрей Блохин: Я начал говорить про мозг, потому что мы через свои работы неоднократно ставили вопрос о том, как заставить машину что-то чувствовать. Вы слышали про синдром Стендаля?
Алексей Утин: Да, но этот синдром — сложная история. Это нарушение нервной связи внутренних органов с мозгом в ответ на серьезное эмоциональное потрясение. Таким образом эмоции через гипофиз и гипоталамус передают свое влияние на сердце. Это сродни соматоморфным расстройствам. Раньше их часто называли психосоматическими.
Андрей Блохин: Что используется при исследованиях мозга кроме МРТ?
Алексей Утин: Есть позитронно-эмиссионная томография, во время которой исследуются биохимические процессы мозга. Вводится молекула с радиоактивными изотопами, и мы смотрим, как она участвует в этих процессах.
Андрей Блохин: Интересно, как поменяется биохимия мозга и психика, когда виртуальная реальность станет обыденностью. Есть несколько компаний в мире, которые собирают очки дополненной реальности, проецирующие изображения прямо на сетчатку глаза. Вскоре, полагаю, это станет неотъемлемой частью жизни всех людей. Может быть, мы будем получать изображение не благодаря очкам, а благодаря какому-нибудь чипу, встроенному в глаз. Я все размышляю, как это скажется на человеке. Мне бы не хотелось, чтобы в меня что-то вживляли.
Алексей Утин: Вы не хотели бы этого, потому что думаете, что по каким-то причинам это плохо. Но представления о том, что такое хорошо и что такое плохо, меняются. Например, все думали, что благодаря интернету мы будем тратить меньше времени, что это и будет то самое «хорошо», которое даст нам интернет. Но вместо этого люди тратят несколько зарплат, чтобы гаджет с интернетом отбирал у них больше времени — теперь именно это считается «хорошим».
Андрей Блохин: Насколько гаджеты влияют на сердце? Например, некий человек — а такие случаи известны — не проводит дома вай-фай, потому что кругом электромагнитные волны и вредное облучение. Это действительно влияет на сердце?
Алексей Утин: Нет, на сердце гаджеты точно не влияют. Также пока нет исследований, подтверждающих, что мобильные телефоны влияют на головной мозг. Носить шапочку из фольги не стоит.
Андрей Блохин: Или вот рамки в метро, на которых написано: «Проход для людей с кардиостимулятором рядом». То есть все должны проходить через рамочку, а людям с кардиостимулятором это не обязательно. Все же есть какое-то электромагнитное влияние?
Алексей Утин: Если кардиостимулятор перестанет работать после прохождения рамки и человек умрет, то все, кто имеет отношение к установке рамки, сядут. На всякий случай написали, что через рамку такому человеку можно не проходить. Но разницы на самом деле нет — сквозь нее ты проходишь или рядом с ней, ее излучение распространяется во все стороны.