Инопланетный гость. 70 лет Брайану Ино

Описывать культурный миф Брайана Ино — в последние годы уже не столько человека, сколько образ мыслей и подход к творчеству — как ни удивительно, удобнее всего на русском языке. Приставка «ино» говорит сама за себя и подсказывает нужные определения: «иностранный», «иноземный», «инородный». Или просто «иной». Для разговора об одержимости Ино процессом познания сгодится аббревиатура ИНО, она же — Институт непрерывного образования. Если речь зайдет о передовом искусстве авангардиста Ино, на помощь придет «инновация». (Прочитай этот абзац сам музыкант, известный своей любовью к абсурду и проживший полгода в России, он бы наверняка попросил приспособить и слово «иногда».)

Найти композиторов, созвучных Ино (уже не по фамилии, а по стилю и технике), тоже несложно; перечислить великих продюсеров-современников — тем более; «разоблачить» изобретателя эмбиента как шарлатана, присвоившего себе идеи минималистов, — святое дело. Что точно не получится, так это найти музыканта с подобным творческим багажом, вместившим феноменальное количество совместных работ и предельно широкий диапазон интересов.

За полувековую карьеру Брайан Ино успел побыть блестящим во всех смыслах клавишником Roxy Music, соавтором гениев, законодателем арт-рока, продюсером самых знаковых пластинок эпохи, вдохновителем саунд-дизайна, лектором и колумнистом. Ино неизменно оставался востребованным и был на хорошем счету у артистов разных поколений, какие бы пропасти их ни разделяли. Только к Ино за музыкой могли обратиться производители софта, кураторы галерей, режиссеры ситкомов, аниматоры и психотерапевты. Кто еще, в конце концов, может похвастаться участием в записях Coldplay и Cluster, Нико и Фила Коллинза, Симфонического оркестра Гостелерадио СССР и Петра Мамонова?

Ино исповедовал nobrow-принципы Джона Сибрука, отменившего иерархию высокой и массовой культуры, задолго до появления одноименной книги — и добился почти невозможного: стал своим буквально для всех. 80-летний классик Филип Гласс, нойз-террористка Лидия Ланч и хипстеры MGMT живо вам это подтвердят. Сложно вообразить, как ему это удалось, но для метафоры его способа мыслить, кажется, сгодится сеанс одновременной игры в шахматы. Или, если вы далеко не гроссмейстер, просто представьте доску в офисе с сотней стикеров. На худой конец, веер. Это и есть Ино. Стратег, мыслитель и «инженер звуков».

Каким и как видит себя сам Брайан Ино, он иронично подметил в книге «Год со вздутым аппендиксом», где выбрал 30 существительных вроде «музыканта», «отца» и «ворчуна». Последним пунктом шел «дрейфующий автор решений». Собственную музыку Ино разложил по трем категориям, причем третья «неклассифицируемая». Если последовать примеру маэстро и попытаться выделить в его наследии самое главное, получится примерно следующее.

Ино и немузыка

В середине 1970-х Ино бравировал определением «немузыканта». Широкий слушатель недоумевал: человек два года делил сцену с иконами глэм-рока Roxy Music, выпускал сольные альбомы — и не был музыкантом? А кем тогда? Ино пожимал плечами и пускался в рассуждения.

Началось все еще в 60-х, когда выпускник Винчестерской школы искусств Брайан Ино подытожил свой опыт звукоизвлечения в статье «Музыка для немузыкантов». За плечами у молодого специалиста по истории живописи был десяток аудиоинсталляций, горы израсходованной магнитной пленки и даже одна песня. Ино вдохновляли авангардные композиторы-одиночки, использующие радикальные техники и приемы: Кейдж, Кардью, Райх. В первую очередь речь шла о манипуляциях с записями: накладывание, склейка, зацикливание, изменение скорости и т. д. Через пару лет Ино добрался до первых прототипов современных синтезаторов и принялся препарировать звук уже на них. Именно в этом качестве — знатока спецэффектов и пытливого деконструктора — Ино оказался в рок-группе Roxy Music, которой было суждено стать одной из самых новаторских и дерзких в Англии 1970-х.

На концертах — непременно в боа и с макияжем на лице — Ино держался особняком и либо вообще не появлялся на сцене, либо отгораживался внушительным синтезатором VCS3. В отличие от коллег по группе он отвечал не за отдельные музыкальные инструменты, а за палитру в целом. В режиме реального времени Ино то и дело искажал звук и пропускал партии музыкантов через разнообразные фильтры, добавляя шоу сценической магии и сюрреализма.

Покинув Roxy Music из-за конфликта с вокалистом Брайаном Ферри, уставшим от амбиций и автономности самого странного человека в группе, Ино выпустил несколько синглов и даже собрал собственный концертный состав. Гастроли расставили все по местам: не владея толком ни одним инструментом и не желая «быть цирковым пони», немузыкант Ино решил, что фронтменом ему тоже не быть.      

Так его извечное «не» переросло отрицание виртуозности как главного показателя таланта и техники; теперь позиция «немузыканта» означала «не-только-музыканта» — то есть давала право не замыкаться на тональностях, аккордах и тембрах и вообще отталкиваться не от мира звуков, а, например, от мира красок.      

Ино и живопись

Если глэм-рок сочетал рок-музыку и театр, а ключевые фигуры музыкального авангарда подчиняли партитуры философии и математике, то Ино с самого начала взял курс на скрещивание музыки и изобразительного искусства. Сама идея синтетического восприятия звука как яркой вспышки, или «цветомузыки», была не нова и принадлежала композитору Александру Скрябину. За полвека до Ино он разрабатывал теорию «цветного слуха», утверждая, что музыка способна порождать ассоциации в красках, а те, наоборот, вызывать звуковые переживания.

Однако для Ино были важны не столько цвета, сколько механика рисования — от нанесения слоев до помещения картины в раму. «Я писал музыку, которая подражала живописи, и рисовал, имитируя музыку; это было нечто среднее», — говорил он в документальном фильме о себе «Соло для Ино».

Еще в детстве он обратил внимание на схожесть концертов и выставок с позиции зрителя — «все смотрят в одну точку и топчутся на месте». С годами это ощущение усиливалось: небольшие инструментальные опусы напоминали ему эскизы, а музицирование — выезд на пленэр. Ино влекла абстрактная живопись и русское революционное искусство от Кандинского до Шагала, что нашло отражение в оформлении его главных пластинок в 1970-х. Ино ставил на обложки картины друзей и как мог сокращал границу между художественным и музыкальным альбомом. Например, вкладывал в конверты пластинок уменьшенные копии картин Петера Шмидта или посвящал записи конкретным художникам. В 2000-х Ино занимался проектом «77 миллионов картин» — аудиовизуальным генератором звуков и изображений, работающим по принципу калейдоскопа. Критики в свою очередь регулярно находили в музыке Ино пейзажи, коллажи и панорамы.      

Ино и эмбиент

Нагляднее всего музыкальная живопись и дизайн Ино воплощены в его тетралогии конца 70-х — начала 80-х Ambient — серии альбомов эфемерной фоновой музыки самых приглушенных тонов. Если коротко, эмбиент — это электроника в слоумо; застывшая в янтаре нота и музыкальная версия детской присказки «морская звезда замри». Ино предлагал музыку, будто развешанную по стенам — те самые музыкальные обои, которые станут клише вроде «саундтрека твоей жизни». Предполагалось, что эмбиент, как газ или туман, будет незаметно заполнять окружающее пространство слушателя и никак себя не проявлять. «В отличие от джаза или рок-музыки эмбиент не доминирует и ничего не требует, его можно не замечать», — объяснял Ино.

Каждый из четырех альбомов серии имел свой подзаголовок, и самый известный из них — «музыка для аэропортов». Образ всеми покинутой музыки в огромных пустых залах по-новому раскрывал мотивы одиночества и изоляции — оказалось, чтобы быть сентиментальной, музыке не обязательно давить на жалость. Эмбиент Ино погружал слушателя в своеобразный вакуум, состояние умиротворенной невесомости — в его треках не было ни ритма, ни мелодий, ни четких переходов. Представьте звуковое сопровождение сеансов релаксации, в которых вас просят закрыть глаза и мысленно перенестись на пляж, — это и есть эмбиент Ино.

Как и в случае с «цветомузыкой», у Ино были предшественники — от импрессиониста Сати с его «меблированной» или интерьерной музыкой до Терри Райли с его вьющимися спиралью партиями. Ино переложил их методы на электронику и подложил в основание нового жанра щемящую тоску и ранимость.

Ино и обходные стратегии

Будучи последовательным экспериментатором, Ино стремился привнести в творчество элемент случайности и с удовольствием провоцировал мироздание. По его словам, ему всегда хотелось сочинять музыку с таким же интересом, с каким другие ее слушали. Для этого требовался пресловутый выход из зоны комфорта, который подразумевал отказ от плана и проверенных решений. Так появились «Обходные стратегии» Брайана Ино, разработанные им в середине 1970-х все с тем же художником Петером Шмидтом. Набор из 128 карт таро с афоризмами следовало понимать как руководство к действию. Были, например, такие: «Уважай свою ошибку как скрытое намерение», «Воткни беруши», «Подчеркни повторения». Или попроще: «Разомни шею», «Как можно дольше ничего не делай».

Так Ино пытался сбить с толку свое рацио и наткнуться на неожиданный ход мысли. Как художник, он ясно понимал важность вдохновения, но не удовлетворялся его мимолетностью — почему нельзя обмануть природу и подстроить обстоятельства в свою пользу? Ино проанализировал свои инсайты и обнаружил, что озарение настигает его ровно в те моменты, когда он к нему не готов. Значит, сделал вывод Ино, оказавшись в тупике, следует мгновенно менять правила игры и точку сборки. С тех пор его «Обходными стратегиями» воспользовались сотни творцов из самых разных сфер искусства.

Последний на данный момент альбом Брайана Ино Reflection вышел в 2017 году и был номинирован на «Грэмми». На нем один трек, и он длится час. Неплохо для немузыканта.