Девушка Молл (Джесси Бакли — Марья Болконская из «Войны и мира» и Лорна Боу из «Табу») в своей семье чувствует себя нелюбимой падчерицей. Она присматривает за племянницей и страдающим от деменции отцом, поет из-под палки в народном хоре, а в свободное время подрабатывает гидом, рассказывая любознательным пенсионерам о красотах острова Джерси. Даже день рождения ей умудряются испортить: сестра не находит лучшего времени, чтобы объявить о двойне, которую они ждут с мужем-летчиком, и Молл тут же посылают в гараж за шампанским — теперь действительно есть что отпраздновать. В разгар ставшего чужим праздника она сбегает в ночной клуб, где до утра танцует с первым встречным. На рассвете тот пытается ее изнасиловать, но на помощь Молл приходит симпатичный незнакомец, похожий на рок-звезду (собственно, и играет его Джонни Флинн, лидер группы Johnny Flynn And The Sussex Witt). На лице у него шрамы, на плече — винтовка, на руках — кровь, а в машине — мертвые зайцы. Не влюбиться в такого невозможно — даже зная, что по острову давно уже бродит маньяк, убивающий девушек-подростков.

«Зверь» дебютанта Майкла Пирса кажется смешением самых разных жанров, но в нем очень много от сказки — странной и страшной, где перепутаны все роли и сюжеты. Родная мать ведет себя как злобная мачеха, благородный охотник может оказаться как принцем, семье которого принадлежала половина острова, так и серым волком, и даже сама главная героиня с копной рыжих волос вместо красной шапочки ведет себя как красавица и чудовище в одном лице — не зря, в конце концов, в оригинале фильм называется Beast. За аленьким цветочком не нужно плыть ни на какой таинственный остров: все и так происходит на клочке суши посреди холодного моря.

Кадр из фильма «Зверь»
Кадр из фильма «Зверь»
Кадр из фильма «Зверь»
Кадр из фильма «Зверь»
Кадр из фильма «Зверь»
Кадр из фильма «Зверь»

Джерси вообще странное место. Несколько десятилетий назад здесь действительно долго искали маньяка, получившего прозвище Beast of Jersey — Чудовище из Джерси, — а в детском приюте устраивали оргии педофилы, приплывавшие со всей страны на этот остров с непонятным статусом, который принадлежит Британской короне, но не считается частью Великобритании. При этом именно на Джерси жил Джеральд Даррелл, основавший местный зоопарк, — от зверей здесь, кажется, никуда не деться.

Кадр из фильма «Зверь»
Кадр из фильма «Зверь»
Кадр из фильма «Зверь»
Кадр из фильма «Зверь»
Кадр из фильма «Зверь»
Кадр из фильма «Зверь»

В начале фильма Молл, стоя перед зеркалом, выдергивает волос, выросший прямо на нежном горле. Она искренне пытается убить в себе животное начало. Много лет назад девочка воткнула ножницы в щеку травившей ее одноклассницы и сразу стала позором приличной семьи, монстром, которого нужно держать в ежовых рукавицах, чтобы не случилось чего-то еще более страшного. Молл, кажется, и сама в это верит, поэтому добросовестно слепнет и глохнет, как ее любимые косатки в тесных бассейнах, но встреча с охотником, который носит имя Паскаль Ренуф — жители Джерси все-таки не вполне англичане, — будит в ней зверя. Она начинает различать запахи: Паскаль пахнет приятно, а влюбленный в нее инспектор полиции — отвратительно, она чувствует, как соленый ветер треплет ее рыжие кудри, она узнает вкус крови, она слышит, как раскалывается под ее топором крепкое полено и как хрустит под прикладом ее ружья маленький череп раненого зайца. Ближе к концу Молл увидит вновь выросший на шее волосок и оставит его в покое — не стоит бунтовать против природы.

Не существует ни монстров, ни святых: просто кто-то воняет, а кто-то пахнет вкусной едой

Этот фильм так и не становится триллером об охоте на маньяка. В «Звере» вроде бы есть все необходимое: трупы на картофельном поле, допросы в полицейском участке, несколько подозреваемых, среди которых несчастный португалец, которого едва не линчуют местные, и подозрительный Паскаль, уже сидевший в тюрьме за сексуальное преступление, — прекрасный юноша того и гляди обернется опасным медведем-шатуном. Но Майкл Пирс снимает свое кино не об играх разума, а о жизни тела: о стекле, ломающемся в руке как шоколад, о духоте благополучных домов, о прикосновениях загрубевших ладоней, о вкусе земли во рту, о сдирающем кожу шершавом асфальте, по которому ползают в финале двое раненых зверей. Нам вроде бы расскажут, кто на самом деле был неуловимым маньяком, но никаких доказательств не будет: ни улик, ни свидетелей, ни анализа ДНК. Только инстинкт, только звериное чутье. Впрочем, и тут ни в чем нельзя быть уверенным — возможно, один хищник просто оказался хитрее и опаснее другого. Не существует ни монстров, ни святых: просто кто-то воняет, а кто-то пахнет вкусной едой.