Полностью предотвратить пытки заключенных, к сожалению, нереально ни в одной стране мира: само понятие «пытки» юридически очень расплывчатое, и условия изоляции не способствуют соблюдению прав человека. Но сделать так, чтобы пыток стало меньше, можно. Правозащитники СПЧ давно предложили для этого целый комплекс мер.

Для начала необходимо отменить оценку работы уголовно-исполнительной системы по количеству расследованных преступлений. Учреждения уголовно-исполнительной системы до сих пор отчитываются о том, сколько явок с повинной за преступления прошлых лет они смогли получить с обвиняемых. 

Следующий шаг — выполнить указание директора ФСИН о том, что любое общение сотрудника с заключенным, особенно в конфликтной ситуации, должно проходить с использованием видеорегистратора. 

Ввести для сотрудников, особенно для тех, кто работает с заключенными напрямую, курсы по изучению прав человека и этики пенитенциарной деятельности. Многие этические проблемы и способы их решения исследованы на уровне правоприменения, но сотрудникам они неизвестны, поэтому сотрудники сами решают проблемы методом проб и ошибок. 

Необходимо расширение полномочий общественного контроля, чтобы члены общественных наблюдательных комиссий (ОНК) могли приходить в СИЗО и колонии, подавая уведомления лично, а не через председателя комиссии, как сейчас. Важно, чтобы в ОНК состояли люди, готовые участвовать в общественном контроле, а не те, которые два раз в год ходят по колониям и забывают о своих полномочиях. Сейчас Общественная палата создала ситуацию прямо противоположную: если в ОНК десять человек и из них пять ходят по колониям, а пять — нет, то на следующий срок полномочия почему-то получают те, кто не ходил. 

Проверять информацию о пытках должны специализированные подразделения. Сегодня этим занимаются либо оперативники полиции, либо оперативники уголовно-исполнительной системы, то есть в худшем случае знакомые тех, на кого жалуются. Плюс тут корпоративная солидарность, да и у самих сотрудников параллельно стоят другие задачи. Они не мотивированы выявлять пытки. Нужна какая-то независимая структура. Ею может стать оперативное подразделение Следственного комитета, которое было бы сосредоточено только на уголовно-исполнительной системе.

Систему ФСИН по умолчанию порочной и не поддающейся изменениям называют только те, кто с ней не работал

Следующий шаг — обязательная изоляция людей, которые жалуются на применение к ним пыток, создание единых помещений безопасности, где люди будут вне досягаемости сотрудников, на которых они пожаловалось. Также необходимо проверять сотрудников полиции и уголовно-исполнительной системы на склонность к жестокости и унижающему обращению.

Необходимо ограничить требования к заключенным. Например, сейчас по правилам в колониях заключенный должен здороваться с сотрудником при каждой встрече: увидел 25 раз — 25 раз поздоровайся. А если один раз не увидел и не поздоровался — сотрудник говорит, что к нему проявили неуважение, и заключенный получает взыскание. 

Нельзя сбрасывать со счетов решение проблем самих сотрудников ФСИН: человек в нормальном состоянии и человек на взводе по-разному будут реагировать на какие-то конфликтные ситуации с заключенными. То есть опять нужны какие-то дополнительные курсы.

Систему ФСИН по умолчанию порочной и не поддающейся изменениям называют только те, кто с ней не работал. Пока я не увидел колонии изнутри, тоже думал, что там работают одни садисты и злодеи. Система меняется, но на это нужно время. Да, пытки — серьезная, но далеко не единственная проблема.

Говорить о том, что у нас пытают каждого второго, неверно. Вот человек освобождается после восьми лет заключения, говорит, что знает о случае жестокого обращения. Я спрашиваю: «С вами? Или, может, на ваших глазах?» А он: «Нет, мне просто рассказали. Я знаю, человек врать не будет». То есть человек восемь лет отсидел и ни разу не столкнулся с пытками. Это говорит о том, что есть много мест, где это явление не распространено. А другой человек, отсидевший всего полгода, может такого рассказать! Потому что есть учреждения, где начальник утратил контроль над своими сотрудниками, а может, и специально создал такие условия. Мы все эти проблемные колонии знаем и пытаемся контролировать ситуацию. Но у нас здесь враг не ФСИН, а Общественная палата, которая уничтожает общественный контроль.

Сказать, что в предотвращении пыток сегодня достигнуты какие-то грандиозные успехи, нельзя. Но, как только в СМИ появляются публикации о пытках, ФСИН допускает в колонии правозащитников, так что в этих случаях ФСИН — наш союзник.

Подготовила Анна Алексеева