Прогресс невежества: зачем китайцы отредактировали Нану и Лулу?
Похоже, это наконец произошло: китайский генетик Хэ Цзянькуй сообщил об успешном редактировании человеческого генома. Две девочки-близняшки, Нана и Лулу, благополучно родились на свет после экстракорпорального оплодотворения. Одновременно с отцовской спермой в яйцеклетку была введена молекулярная машина CRISPR-cas9, которая, если верить автору исследования, сделала свою работу.
Как сделать китайских детей лучше и счастливее
Работа ей была поручена такая: видоизменить ген CCR5. Этот ген кодирует мембранный белок, узнаваемый вирусом иммунодефицита человека: именно за него цепляется зловредный вирус, прежде чем ввести в Т-лимфоцит свою хромосому. Если этот белок слегка видоизменить, вирус окажется беспомощным, а хозяин мутантного белка — устойчивым к заражению ВИЧ. Именно этого и добивался доктор Хэ, редактируя геном оплодотворенной яйцеклетки, давшей начало девочкам-близняшкам.
Следует сказать, что мутантный CCR5 встречается в природе: от 5 до 15% европейцев несут в геноме мутацию CCR5 delta 32. Максимальная частота мутантного гена — до 30% — наблюдается у поморов; вне Европы, в том числе и в Китае, подобные мутации не описаны.
Можно себе представить, насколько обидной может показаться китайцам такая генетическая несправедливость*. Но ведь ее можно исправить с помощью современных методик редактирования генов, правда же, доктор Хэ? Доктор, по-видимому, сказал: «Да».
Что именно там получилось у доктора, действительно ли он смог изменить целевой ген и при этом не внести в геном никаких нежелательных нарушений? Убедиться в этом научная общественность не может: результаты работы не представлены в рецензируемый журнал, а другие лаборатории не имеют возможности проанализировать ДНК близнецов. Сохраняется определенная вероятность, что с этой работой на самом деле что-то не так: все же полное отсутствие мутационного фона — не слишком частый, хотя и очень желанный, итог применения техники CRISPR. Однако мы хотим сказать вот что: с этой работой многое «не так» — даже в том случае, если заявленные научные результаты в полном порядке.
Проблема вот в чем: все специалисты сходятся в том, что редактирование человеческого генома можно применять для того, чтобы избавить человека от болезней. Такого мнения, кстати, придерживается и сам доктор Хэ: он сказал журналу Nature, что редактирование генов детей ради получения желаемого цвета глаз должно быть строжайше запрещено. Дальше начинается бухгалтерия: в каждом конкретном случае приходится решать, какой риск больше: от болезни, которую призвана предотвратить процедура редактирования, или от самого редактирования.
Какую же болезнь пытался предотвратить доктор Хэ Цзянькуй своим экспериментом? А никакую. Он изменил геном совершенно здорового эмбриона, благо никакой китайский закон не запрещает такого вмешательства. Цель — сделать детей устойчивыми к ВИЧ. Однако есть, видимо, и более безопасные способы избежать заражения ВИЧ. В том случае, например, если мать ребенка ВИЧ-инфицирована, кесарево сечение сводит риск передачи вируса к довольно низкому уровню. Но мать Лулу и Наны не была инфицирована ВИЧ. Носитель вируса — отец близнецов, и уж тут риск передачи вируса ребенку равен в точности нулю при соблюдении элементарных правил гигиены.
Доктор Хэ говорит, что у него и не было цели защитить этих конкретных детей от вируса: он якобы намеревался предложить безопасный способ родить здорового ребенка для тех семей, где ВИЧ-инфицированы оба родителя. А добрые родители Наны и Лулу были так любезны, что предоставили плод своей экстракорпоральной страсти для этого благого дела.
Внутреннее дело
С этого места мы можем задавать сколько угодно вопросов без всякой надежды получить ответ. Родители Наны и Лулу не желают раскрывать себя или предоставить детей для независимого анализа ДНК. Желающие дать волю гневу по поводу грубого нарушения этических стандартов тоже рискуют оказаться в глупом положении: отсутствует сама научная статья, из-за которой стоило бы злиться. Доктор Хэ разгласил ровно столько подробностей, сколько захотел, и тем самым сделал себя мишенью для критики лишь в той мере, в какой ему заблагорассудилось. Зрители могут расходиться.
При полном отсутствии публичных подробностей мы можем пофантазировать насчет самого вероятного сценария закулисной части этой истории. Итак, живет на земле счастливая семейная пара китайцев. Люди это прогрессивные и свободомыслящие, космополитичного склада, интересующиеся генетикой. Папа — ВИЧ-инфицированный, что тоже обличает в нем человека XXI века. Прогресс, прогресс.
Но они боятся СПИДа. Они все понимают, но вирус вызывает у них мистический ужас. Родители не слушают уверения врачей, что их будущие дети в полной безопасности. Принимая решение об ЭКО, пара приходит к идее дополнительно подстраховаться.
У семьи есть деньги. Немалых денег стоит и сама процедура ЭКО, а для того, чтобы спонсировать первую в мире операцию по редактированию генома человека, понадобилось, наверное, Очень Много Денег. Хорошо, что простой китайской семье удалось их скопить, а как они это сделали, мы и спрашивать не будем.
Тут появляется доктор Хэ из Южного университета науки и технологий. Возникает проект, кое-как укладывающийся в рамки законодательства КНР (на адвокатов, очевидно, деньги в семье тоже нашлись бы). Конечно, ученый не отказался бы опубликовать всю историю в хорошем журнале — Nature или хотя бы Cell. Но клиент против. Значит, будем делать все так, как хочет клиент.
Кое-что о гибели цивилизации
Что же тут такого страшного, спросит кто-то, от чего мировая биомедицина третьи сутки бьется в истерике? Тут есть два ряда соображений. Во-первых, практические: все, кто занимается редактированием генома, хотели бы знать, что теперь будет с инвестициями в их проекты. Какой в них смысл, если то, что они с таким трудом проверяют и перепроверяют, и еще раз мусолят на конференциях с точки зрения этики, можно запросто сделать в китайской лаборатории без вывески?
Второй ряд соображений можно, важно закатывая глаза, назвать «цивилизационным». Ну правда ведь, наука — довольно сложный продукт человеческой цивилизации. Главное в нем — накопление знаний, но знания были и в Вавилоне, и в Египте, и даже, при всем нашем уважении к научно-техническому потенциалу современной КНР, у древних китайцев (возьмите хоть древнекитайскую медицину). Науку в ее современном, или европейском, понимании делает наукой нечто другое.
Во-первых, она обеспечивает механизм, благодаря которому накопленные знания превращаются в технологические достижения и меняют жизнь людей. Например, знания создают айфоны и лечат ВИЧ-инфекцию. Во-вторых, механизм современной науки конвертирует достижения отдельных ученых в социальное одобрение и признание, побуждая их стремиться к новым вершинам. В-третьих, наука предполагает механизм верификации знаний и обеспечивает их глобальную доступность — все, что удалось узнать, укладывается в универсальный фундамент для тех, кто в будущем захочет узнать чуть больше. Если бы не все эти маленькие хитрости, не видать бы нам прогресса как своих ушей.
Но хитрости оказались довольно хрупкими. Наша китайская история полностью их разрушает. То, что могло бы стать величайшим достижением генетики, — генетическая модификация человека — теперь имеет не больше отношения к науке, чем процедура иглоукалывания. Слава Хэ Цзянькуя, которой он обязан ютьюбовскому ролику да интервью Associated Press, видимо, не принесет ему никаких научных регалий и никак не скажется на его авторитете как ученого. Полученный им результат не станет кирпичиком в фундаменте будущих свершений, потому что добрая китайская семья, воспользовавшись за свои деньги достижением науки, решила тут же и выйти из проекта. Умелый генетик, хороший мануальный терапевт, проверенный семейный экстрасенс и маникюрша с 25 ноября 2018 года стоят в одном ряду. Возникает неприятное ощущение, что в данном случае развитие науки пришло в самый настоящий тупик.
А как можно было предотвратить этот печальный результат? Запретить китайским (или русским, или еще каким-нибудь) капиталистам много зарабатывать? Ни в коем случае не разрешать им самим оплачивать научные исследования, кроме как путем пожертвований в централизованные фонды? Объяснить всем еще и еще раз, что ВИЧ не передается по воздуху и через столовую посуду, что ребенок вряд ли подхватит ВИЧ от отца, тем более при неопределяемой вирусной нагрузке? Рассказать, наконец, что жизнь маленьких Наны и Лулу вовсе не принадлежит родителям и все решения, касающиеся их здоровья, могут принимать только дипломированные специалисты в рамках одобренных процедур?
Мы живем в мире, где в главной технологической державе родители могут запретить процедуру переливания крови их ребенку по религиозным соображениям. Еще мы живем в стране, где большинство считает обязательные прививки грубейшим насилием над гражданскими свободами. Если родители имеют право послать всю мировую науку на фиг с ее вакцинациями и гемотрансфузиями, уж конечно, они вправе и подозвать пару-тройку ученых обратно, чтобы те немного поковырялись в геномах их малышей. Но не как попало, а точно так, как хочется маме, в строгом соответствии с ее убеждениями. Если кто-то ждал, что прогресс рано или поздно победит невежество, обломайтесь: прогресс и невежество вполне могут действовать заодно, и вот тут-то начинается самая главная развлекуха.
По-другому все это закончиться просто не могло. Очень надеемся, что «все это» не означает «весь прогресс в биомедицинской науке». Может быть, «все это» — лишь чересчур либеральное законодательство, дающее невежественным людям больше прав, чем те в состоянии разумно употребить.
Впрочем, о том, что прогресс науки в несовершенном мире может приводить к сложностям, известно со времен взрыва в Хиросиме. Хорошо, что в истории китайских близнецов настоящие сложности еще даже и не начались: для Наны и Лулу вроде бы все закончилось благополучно, а ученым, наверное, об этой коллизии разумнее всего просто забыть. Ну и дай им всем Бог здоровья.
* Примечание. Несправедливость тут, впрочем, довольно условная. Мутация CCR5 delta 32 обеспечивает иммунитет к ВИЧ, однако при этом делает носителя более восприимчивым к лихорадке Западного Нила. Говорят, еще и риск рассеянного склероза повышается.