«Остарбайтеры». Эпизод второй
Самое поразительное в этих рассказах — обыденность. Регина Лаврович вспоминает, как ее везли на невольничий рынок — две недели в товарном вагоне. И поначалу кажется, будто она поездку в метро описывает.
Иногда открывалась дверь, и мы видели людей. В Германии люди все были с опущенными головами, никогда не поднимали лицо, никогда не смотрели на нас. Это была угрюмая, серая масса.
Но вместо «Марьино» и «Люблино» звучат названия других остановок: Дахау, Освенцим, Бухенвальд. Иван Ларьков, вчерашний деревенский пацан и будущий заключенный №32157, вспоминает, как их поезд приехал в Дахау. Тогда еще никто не знал, что это лагерь смерти. Тогда было просто страшно.
Громадная черная труба, и черный страшный дым с этой трубы день и ночь шел. Потом всех раздели, одежду оставили в одном помещении. Мы, дети, не знали, не понимали, что это было. Ну, а оказывается, они нас готовили в рабство.
Надежде Булаве на невольничьем рынке повезло: забрали не на фабрику, а в деревню, там кормили получше. Но — поругалась с мальчишкой и попала в Освенцим.
Однажды я гнала коров, и мальчишка немецкий ударил мне в глаз каштаном. Я ничего не видела, все почернело у меня, погналась за ним и хорошо отхлестала его… Ну, арестовали, отвезли меня в гестапо, заперли в какую-то камору, цементную такую. А гестапо отправило меня в Аушвиц.
