Собиратель рая

Они сидели втроем в русском ресторане в Квинсе: Король, Лера, Карандаш. За полтора года до этого Король отвез свою мать к дяде Валентину, ее старшему брату, устроившему Марину Львовну в нью-йоркский экспериментальный центр по лечению болезни Альцгеймера. Каждые полгода Король летал навестить ее, а вернувшись, рассказывал Карандашу об Америке, пока тот, соблазненный его рассказами, не решился наконец воспользоваться приглашением давно звавшей его в гости Леры. Лера с Колином успели за это время перебраться из квартиры в собственный двухэтажный дом и отвели Карандашу комнату на первом этаже.

Жили они по всем признакам неплохо, планировали завести еще ребенка, и все равно каждый прилет Короля был для Леры событием в ее однообразном существовании. Карандаша она первым делом принялась допрашивать о том, насколько она, на его свежий взгляд, изменилась, и он быстро понял, что интересует ее в основном, заметит ли эти изменения Король, и если заметит, то как их оценит. 

Изменилась она не так уж сильно, разве что слегка пополнела, но обнажавшая верхнюю десну улыбка и водянистый, легко затуманивающийся взгляд остались при ней. И все-таки не сразу, не в первый день, Карандаш почувствовал, что-то в ней погасло — та тяга «к чему-то другому, чем то, что нам здесь впаривают», как говорила она ему когда-то в Москве, направленная на Короля и с ним связывавшая свои смутные надежды, совсем заглохла в ней под грузом семейных забот.

— Как это — тоска о рае? — спросила она Короля. — Как я могу тосковать по тому, чего никогда не видела и не знала?

— И видела, и знала, — ответил он, — только не помнишь. Память человека глубже его самого, и никто не может увидеть, что у нее на дне. А на дне у нее отблески того самого рая, который был до начала общей истории и будет после конца каждой отдельной. Ну, если, конечно, там не будет ада. — Король говорил с той небрежной уверенностью, которая всегда завораживала его последователей и неотразимо действовала на Леру.

— Правда? — только и смогла спросить она, уже заранее согласная со всем, что он скажет.

Король невозмутимо кивнул:

— Некоторым, впрочем, повезло туда заглянуть. Помнишь Валерьяна с барахолки?

— Белесый такой старикан, весь перхотью обсыпанный? У которого ангелы во сне голыми ходили?

— Не все, а только ангелы внутренних небес, — поправил Король.

— Он нам еще бачок купить предлагал и другие запчасти, — напомнил Карандаш. — А про ангелов он, мне кажется, все у Сведенборга вычитал.

— Может, вычитал, а может, и нет, — задумчиво произнес Король. — Я ни разу не видел, чтобы он что-то, кроме газеты «Советский спорт», читал. Не похож он на читателя Сведенборга. Скорее, им со Сведенборгом просто примерно одно и то же было показано.

— Ты в это веришь? — напрямую спросил Карандаш.

Король усмехнулся знакомой всем его последователям на барахолке косой ухмылкой, которая сейчас с равной степенью вероятности могла бы значит и «еще бы!» и «еще чего!», и посмотрел на часы.