«Мы вовлекаем людей в культуру смысла, добра и креатива». Настя Приказчикова и Андрей Бузина — о проекте «Доброшрифт»
Ɔ. Настя, в прошлый раз мы встречались полтора года назад. С тех пор ваш фонд вместе с агентством «Сметана» придумали «Доброшрифт» — проект, который предлагает людям и компаниям раз в году использовать написанный детьми с ДЦП шрифт и таким образом выражать свою поддержку. Как вообще появилась эта идея?
Настя Приказчикова: Я долгое время мечтала сделать масштабный социальный проект, который вовлекал бы большую аудиторию. Сила намерений сработала, и у нас совершенно неожиданно сложилось партнерство со «Сметаной».
Андрей Бузина: Мы в тот момент развивались в концепции «стать номером один на рынке коммерческой рекламы», и нам это неплохо удавалось. У нас было много клиентов из большого бизнеса, но коммуникация с ними часто сводилась к схеме: «Мы вам платим деньги, делайте, что мы хотим». Не хватало осмысленности. У меня начался кризис, который усилила моя трехлетняя дочь. Она спросила: «Папа, чем ты занимаешься? Делаешь рекламу? Она мешает мне смотреть мультики, не делай ее, пожалуйста». Я объяснил ей, что наша реклама классная, но понял, что обманываю сам себя, и решил, что надо придумать что-то более ценное. Мне хотелось создать проект, который приносил бы пользу, и в итоге именно им и стал «Доброшрифт».
Когда я понял, что агентству нужен социальный проект, мы стали устраивать креативные хакатоны. При этом запрос звучал довольно абстрактно: сделать что-то полезное. Ребята принесли много рандомных идей, и среди них в зачаточной форме была идея «Доброшрифта». Мы ее заметили и развили. Сделали презентацию, встретились с Настей, а дальше все закрутилось и дало поразительный эффект. В прошлом году, когда вся Москва была завешана билбордами с «Доброшрифтом», вся команда была вдохновлена. Мы чувствовали, что не просто делаем что-то важное — нас при этом поддерживает огромное количество людей и компаний, причем не из тщеславия, а из желания быть сопричастными к изменению мира.
Ɔ. Давайте по порядку. Вы придумали идею, а что было дальше? Вы сразу понимали, что для ее воплощения нужен большой коммерческий партнер вроде Росбанка?
Андрей Бузина: И я, и Настя мыслим категориями бизнеса. Мы сразу понимали, что самый короткий путь превратить прикольную идею в большой проект — привлечь партнера с серьезными финансовыми и медийными ресурсами. Сделать это своими силами было просто невозможно. При этом важно понимать, что Росбанк не покупал у нас проект, а мы его не продавали. Мы предложили банку стать полноценным партнером. По сути, мы создали альянс, разные части которого гармонично дополняют друг друга. Фонд позволил продумать социальную часть, мы привнесли креативные и пиар-решения, а банк помог финансово и привлек других бизнес-партнеров. Такая конструкция устойчива и эффективна: три стороны усиливают друг друга, им проще договориться, и никто не перетягивает одеяло на себя.
Настя Приказчикова: Проект строится как пирамидка. Наверху есть три крупных партнера: фонд, «Сметана» и Росбанк. Ниже есть другие партнеры, которые помогают проекту развиваться. Например, в этом году нас поддержал «Яндекс» — при этом вовлечены были сразу все сервисы компании. На следующем уровне — компании, которые нам помогают элементарно тем, что меняют логотипы и таким образом рассказывают широкой аудитории, что они тоже сопричастны. Скажем, «ВкусВилл» менял этикетки на йогурте — и так покупатели магазина узнавали о проекте. И наконец, в основании этой пирамидки — огромное количество людей, которые разделяют наши идеи. В прошлом году охват проекта составил 30 миллионов человек.
Ɔ. Звучит духоподъемно. Но за счет чего вы в итоге привлекаете деньги?
Андрей Бузина: У нас есть три ветки монетизации. Первая — участие корпоративного бизнеса в виде спонсорских пакетов. Компании делают благотворительный взнос в фонд «Подарок ангелу» и получают определенные рекламные возможности внутри «Доброшрифта». Вторая — взносы обычных людей. Мне кажется, это не самый эффективный инструмент фандрайзинга, потому что в России есть некая предвзятость к благотворительности: несмотря на все отчеты, люди не понимают, куда уходят деньги. Поэтому мы придумали третью ветку — производство и дистрибуцию собственного мерча. Суть в том, что человек покупает себе худи, футболку или другую вещь и таким образом солидаризируется с единомышленниками. Часть денег от стоимости каждой вещи идет фонд.
Ɔ. Как вы думаете, почему «Доброшрифт» получил такую широкую поддержку?
Настя Приказчикова: На мой взгляд, главный секрет этого проекта — в сопричастности. Мы даем людям возможность не просто пожертвовать деньги, но и выразить свою социальную позицию и стать частью клуба единомышленников.
Андрей Бузина: Судя по реакции на проект, кажется, что нет тех, кто увидел бы в нем заурядную социальную кампанию или коммерческий проект, главная цель которого — хайпануть. Скорее, есть ощущение, что ты в кругу людей с похожими ценностями и целями. Плюс «Доброшрифт» немного смещает фокус с душещипательных историй про Васечку и Петечку, которые все пролистывают, на более содержательный разговор. По сути, мы предлагаем флешмоб: вы тратите немного времени, творческих усилий и, возможно, ресурса, а в итоге кайфуете и убеждаетесь, что с миром и с вами все в порядке. В конечном итоге такой подход влияет на культуру благотворительности в стране.
Ɔ. Сколько компаний вас поддерживают?
Настя Приказчикова: В прошлом году нас поддержали больше 400 компаний, а в этом мы рассчитываем перебить этот показатель на 30%. Вообще, для меня стало открытием, что даже корпорации, в которых много этапов согласования и сложный процесс принятия решений, откликаются на наш запрос о поддержке. Например, в Международный день поддержки людей с детским церебральным параличом «Газпром-медиа холдинг» в этом году полностью меняет графику на сетках вещания своих каналов под «Доброшрифт». Очевидно, что для крупного холдинга это непростое решение. Но компании идут на это. И мне кажется, что тут дело именно в человечности и сопричастности к чему-то важному.
Андрей Бузина: В прошлом году это была просто гипотеза, но сейчас абсолютный факт: бизнес увидел, что можно решать имиджевые задачи и одновременно делать мир лучше. Реакцию, которую вызвала смена вывески Росбанка на «Доброшрифт», невозможно сымитировать. Люди говорили: «Вау, круто», оставляли комментарии и делали репосты в соцсетях. Так лояльность к бренду возрастает гораздо сильнее, чем если бы он просто предложил клиентам какие-то ништяки.
Ɔ. Какие цели вы ставите себе в этом году?
Андрей Бузина: В прошлом году мы собрали 16 миллионов рублей и помогли 241 семье. В этом году хочется собрать 50 миллионов, и, мне кажется, мы можем это сделать.
Настя Приказчикова: В прошлом году «Доброшрифт» показал, что общество готово воспринимать благотворительность. Оно зреет, чтобы принимать людей с инвалидностью и им помогать. Просто людям важно, чтобы с ними говорили на одном языке. Не просили милостыню, но объясняли, почему это важно. Мир все время меняется, а вместе с ним и информационное поле. «Доброшрифт» подстраивается под эти изменения: мы говорим с людьми на понятном им языке, и они нас слышат. Мне кажется, это один из главных секретов проекта.
Андрей Бузина: Кстати, в этом году у «Доброшрифта» появится голос. Им станет рэпер Леван Горозия — экс-участник «группировки» Тимати. У Левана есть трэк «Никто, кроме нас», и он во многом созвучен нашим идеям. Это духоподъемная история о том, что мы, новое поколение, можем создавать вокруг себя не только волны бесполезного хайпа, но и вовлекать людей в позитивные изменения, становиться лучшей версией себя и своим примером показывать другим, как можно жить. Для «Доброшрифта» Леван немного видоизменил текст — теперь он станет нашим манифестом. Мне верится, что он станет новым инструментом для вовлечения людей в культуру смысла, добра и креатива. Это три кита, на которых мы плывем.
Беседовала Маргарита Шило