Екатерина Муромцева: Просто у меня нет времени быть кем-то другим
Екатерина Муромцева — художник, выпускница философского факультета МГУ им. Ломоносова, «Свободных мастерских» и Школы им. Родченко. Резидент Мастерских музея «Гараж». Лауреат премии «Инновация-2020», программы Present Continuous фонда V-A-C и Музея современного искусства Антверпена (2019), конкурса «Турбулентность» ярмарки Cosmoscow 2020 и Cultural Creative Agency.
В прошлом году ее работа «Без четверти двенадцать» победила в программе Present Continuous, созданной фондом V-A-C и M HKA для представления российских художников за рубежом. В этом году инсталляция переехала в Бельгию. С работой можно познакомиться в Музее современного искусства в Антверпене — выставка Екатерины Муромцевой открыта до 10 января 2021 года.
«Мы верим в молодых и даже юных художников, никогда не боимся, не думаем, что они нас подведут. Будущее принадлежит им. Молодежь всегда ближе к правде. Нам интересно искать, формулировать ее с молодыми, непохожими друг на друга умами», — сказала генеральный директор V-A-C Тереза Иароччи Мавика. Инсталляция «Без четверти двенадцать» — о чувстве коллективного ожидания, о том, что мы оказываемся включены в перманентный цикл перемен. Графика на прозрачной пленке, находящаяся в постоянном движении, проецируется на стену. Череда фигур образует единую структуру, формирующую пространство. Процессию сопровождает «музыка революции»: шепоты, шуршания и строчки из поэмы Александра Блока «Двенадцать». На глазах возникает временной континуум из образов и действий, охваченных социальным волнением.
Екатерина не смогла открыть свою выставку в Антверпене лично — изменившиеся правила жизни не позволили ей прилететь в Бельгию. О жизни в эпоху пандемии и новых возможностях, которые она приносит, мы поговорили в Москве.
Ɔ. Ваша работа даже в записи производит сильное впечатление. Вы рассчитывали на такой эффект?
Спасибо. Нет, когда я создаю каждую свою работу, я ничего не просчитываю, не прогнозирую, делаю только то, что вызывает сильные эмоции во мне самой. Возможно, поэтому она и цепляет.
Ɔ. Как вы придумали «Без четверти двенадцать»? Почему Блок?
Это было в сентябре 2017 года. Я была у друзей на даче, мне в руки попался поэтический сборник. Когда ты перечитываешь знакомые произведения во взрослом возрасте, возникают совсем другие ощущения, ассоциации. И я захотела дать голос поэме «Двенадцать».
А систему рисования на пленке я придумала в летней школе в Зальцбурге. Мы решили как-то сделать перформанс на одну минуту. И там лежали куски целлофановой пленки, в которые обычно заворачивают цветы. И я начала рисовать на пленке. А еще там была машина, которая делает проекции. Потом я стала двигать пленку и подумала: «Какой интересный анимационный эффект!» И у меня с поэмой Блока это все сложилось в единую структуру.
Ɔ. Для вас время карантина оказалось продуктивным — вместе с другими художниками вы создали галерею «Балкон». Полезна ли вообще изоляция для художника?
Когда ты решаешь стать художником, то практически подписываешь договор с самим собой, что очень часто будешь в изоляции. Этот негласный контракт заложен в основе творческой деятельности, особенно в России. Поэтому в какой-то степени художникам проще пережить изоляцию, чем остальным. Но еще важны обстоятельства. Из-за пандемии я оказалась на девять месяцев заперта в хорватском Загребе. Съемная квартира, в которой я жила, привела меня к новому проекту — галерее «Балкон». У меня были только балкон и комната. И все. И я начала выставлять свои работы и картины других художников на балконе. Признаться, он сам к этому взывал: невысоко над землей, отлично просматриваемый с улицы, с тонкими стенками, к которым удобно крепить картины. Сделала бы я такой проект в Москве? Вряд ли. Просто иногда нужно уметь реагировать на обстоятельства и не теряться — и тогда можно извлечь из ситуации что-то новое.
Ɔ. С обстоятельствами меняться самому?
Да. Думаю, что художественный процесс — это переизобретение самого себя. С одной стороны, это вызов, с другой — ужасно интересно: а что же ты еще сможешь открыть в себе и в мире?
Ɔ. В это нестабильное время, когда невозможно строить планы и на неделю вперед, вам некомфортно или интересно?
Наверное, интересно. Потому что это постоянный вызов себе. Мое творчество меняется вместе со мной. Галерея «Балкон» — это что-то новое для меня. Первый опыт сотрудничества с другими художниками. Я хотела бы дальше в этом направлении развиваться — не только свои индивидуальные траектории выстраивать, но и дружить с другими художниками.
Ɔ. Екатерина, вы уже много лет ездите в дом престарелых, где рисуете с пожилыми людьми. Не хотите ли подключить к этому и других художников?
Я начала общаться с бабушками уже довольно давно, лет семь или восемь назад. Но сейчас мне эмоционально тяжело, потому что многих из них забрала эпидемия коронавируса. Ты остаешься в пустоте, не понимаешь, что делать. Осталась бабушка Женя, с которой мы выставляли галерею «Балкон», у нас с ней большая дружба. Конечно, было бы здорово, если бы кто-то еще из художников смог приезжать к пожилым людям. Еще мне бы хотелось подключить институции. Мы уже с музеем «Гараж» сотрудничали, в Пушкинский ездили, может быть, и с ГЭС-2 получится. Одно дело к пожилым людям приезжать, и совсем другое, когда они сами выезжают.
Ɔ. Став художником после учебы на факультете философии МГУ, вы проработали барьеры, которые мешают раскрыться молодому человеку, освободились от сомнений?
Сложно сказать. Возраст — сконструированное понятие. Это то, как мы себя чувствуем. В XIX веке мой возраст — 30 лет — уже считался глубокой старостью. Когда приходишь к внутренней свободе, начинаешь остро чувствовать время, как оно меняется и утекает сквозь пальцы. У меня просто нет времени быть кем-то другим. Есть время быть собой, а потом оно просто закончится. Возможно, именно опыт общения с пожилыми людьми дал мне понимание, что вот это завтра, на которое мы очень надеемся и к которому апеллируем, на самом деле уже сегодня. Это мне помогает не бояться свободы. Все приходят к этому в разном возрасте: кто-то в 20 лет, кто-то в 70. Дети всегда пребывают в состоянии свободы. Взрослея, мы его забываем, вырастаем и находимся в каких-то социальных конвенциях. Наверное, художник — тот, кто умеет вернуться к состоянию свободы.
Ɔ. Вы зависите от чужой оценки или вы свободны от этой ловушки?
Я всегда показываю наброски, черновики, идеи разным людям. Разговариваю ли я с бабушками, или с подростками, или с детьми — мне важно, как люди разных поколений и контекстов воспринимают мои работы. В этом смысле я дорожу мнением окружающих. Мне важно, чтобы работы были не герметичными, не замкнутыми в себе, не сделанными только для определенного круга людей.
Большое значение я уделяю и форме. Стараюсь, чтобы не только идея была хорошая, но и преподнесена она была интересно. У меня и инсталляция, и графика, и живопись, и видеоработы. Мне нравится экспериментировать и наблюдать, как формы по-разному воспринимаются аудиторией. Видео можно показать на фестивале, куда-то его отправить, а огромные акварели — их так просто не покажешь, нужно придумывать специальное пространство.
Но есть еще и вкусовые вещи. Если работу принимают прохладно, но я внутренне уверена в ней, то я не расстраиваюсь. Этому меня научили в Школе Родченко — там было много просмотров, обсуждений, и я привыкла воспринимать критику спокойно. У всех разная оптика. Если работа задевает и вызывает дискуссию, то это критерий того, что она работает, что она не мертвая.
Ɔ. Что у вас самой вызывает отклик? Какие работы в вас пробудили творческую энергию?
На меня очень большое впечатление произвел Рембрандт. Когда я училась еще на философском факультете, то ездила на практику в Санкт-Петербург. Там я каждый день ходила в Эрмитаж. Специально сняла комнату рядом с Эрмитажем и каждый день осматривала новый зал. Я шаг за шагом изучала живопись. Помню, как пришла в зал Рембрандта и стояла там примерно час. От его живописи очень мощное и художественное, и человеческое впечатление. Я представляла, как он писал свои портреты, своей жены, стариков… он как бы писал саму жизнь. В поздний период он совсем беспощадно смотрел и на себя, и на других. Мне кажется, для меня это был самый важный опыт восприятия искусства.
Ɔ. Над чем сейчас работаете, что у вас за проект?
Честно говоря, я прежде всего над собой работаю. Потому что мне хочется быть счастливее, радостнее, больше принимать жизнь — это самая главная задача. А так меня очень заинтересовала роспись стен, и я хочу сделать такую выставку в «XL галерее». Хотелось бы продолжить совмещать анимацию и графику, как в проекте «Без четверти двенадцать». Раздумываю над новым анимационным видео. Пока что так.
Ɔ. Что вы вкладываете в понятие «работа над собой»? Что вам приносит радость, счастье и делает вас лучше?
Такой сложный экзистенциальный вопрос. Наверное, выстраивание хороших дружеских отношений со своими близкими, со средой. Для меня стало очень важно после карантина взаимодействие с другими художниками. Вот сейчас, после такого огромного опыта, который мы все пережили, очень важно больше друг с другом общаться, слушать друг друга, ходить на выставки и придумывать новые способы взаимодействия. В этом смысле то, что Черепановы продают работы других художников на аукционе «Кости», или то, что делают ЗИПы в Краснодаре, или «Музей с доставкой» в городе Устинов — очень важные шаги.
Ɔ. Как думаете, какими качествами должен обладать человек, чтобы быть не только художником, но и успешным художником?
Мне кажется, нужно вообще не думать об успехе, а просто заниматься своим делом и быть ему верным. Успех — преходящая величина. Сегодня ты успешный, завтра нет. Сегодня у тебя есть выставки, завтра нет выставок. Мне кажется, успех — это когда ты находишься в своей среде и помогаешь ей развиваться. Художники — это не про конкуренцию, а про солидарность.
Беседовала Варвара Маслова
Present Continuous — совместная программа фонда V-A-C и Музея современного искусства Антверпена (M HKA), созданная с целью поддержки и представления нового поколения российских художников. Также проект предоставляет площадку для дискуссии о состоянии молодого искусства и способствует преодолению разрыва между начинающими художниками и художниками, работы которых находятся в музейном собрании. Конкурсный отбор проходит ежегодно в два этапа. На первом этапе фонд и музей приглашают экспертов: кураторов, критиков, журналистов — назвать самых талантливых молодых и начинающих художников, которые составят лонг-лист. Далее в ходе экспертной дискуссии формируется шорт-лист из пяти имен. Информация об участниках шорт-листа передается жюри, которое должно выбрать одного финалиста. В состав жюри входят директор фонда V-A-C Тереза Иароччи Мавика, директор Музея современного искусства Антверпена Барта де Баре и приглашенный эксперт, который каждый год меняется. Работа победителя приобретается в коллекцию M HKA.