«Нужны люди, готовые биться головой о кирпичную стену». Режиссер Илья Найшуллер о фильме «Никто», новой этике и песне «Бухгалтер»
Ɔ. Так как я смеялся чуть ли не весь фильм, давай для начала поговорим о жанре картины. Чистых жанров не бывает, это понятно. Но в одном из интервью ты утверждал, что «Никто» — это мрачный экшн-триллер.
Люблю, когда жесть в кадре соседствует с легкими моментами, на которых зритель может выдохнуть. Полно замечательных фильмов, показывающих бесконечную безысходность тьмы. Но когда нет хотя бы лучика света, то и тьма теряет свою силу. Мы с Бобом (Одинкерком, исполнителем главной роли, автором идеи и продюсером фильма. — Прим. ред.) решили, что не будем снимать совсем уж комедию, а, учитывая бэкграунд Боба, в нее нетрудно было скатиться. Но, если антигерой будет иногда улыбаться, эта улыбка точно останется в памяти.
Ɔ. Все сравнивают «Никто» с «Джоном Уиком» — трилогией-боевиком с Киану Ривзом в главной роли. Хотя бы потому, что сценарист обоих проектов — Дерек Колстад. Но в первой же сцене в автобусе, где Боб демонстрирует свои навыки, он не кажется машиной для убийств, как Джон Уик. Все-таки герой Боба не пуленепробиваемый?
Помнишь фильм «Крепкий орешек»? А какой там классный герой Джон Макклейн (персонаж актера Брюса Уиллиса. — Прим. ред.)? Ему больно, тяжко, он ноет, но делает свое дело. Мне намного ближе такие персонажи: они спотыкаются, падают, но встают и побеждают не только врагов, но и себя. Боб переживал, что мы его делаем слишком неуязвимым. И мы нашли решение. В начале фильма все предельно реалистично, мы видим героя ранимым и человечным. К концу он постепенно становится терминатором.
Ɔ. То есть никакой пародии и условного «метакино»?
Для меня «пародия» — это фильмы «Аэроплан» и «Очень страшное кино». Ты берешь базовые приемы жанра и выворачиваешь их, стебешься над ними. Единственное, что в фильме есть из метаюмора, метаподмигивания зрителям, — это наш сюжет, который намного глубже привычной и простой формулы «у меня кто-то когда-то что-то взял, и теперь мне надо вернуться и всех уничтожить».
Я чувствую «мета» именно в этом. Вопрос в том, как это считывает зритель. Я понимаю, что фильм можно смотреть двумя способами: с попкорном в руках наблюдать за тем, как чувак залихватски режет всех вокруг, или чуть внимательнее — а там уже и пресловутое «мета» проявится, в не сразу ощущаемом нижнем слое.
Ɔ. Этот внутренний слой был в исходном сценарии? «Никто» изначально задумывался чем-то более глубоким, чем тот же «Джон Уик»?
Нет. Мы вместе с Бобом и Дереком прилично переписали сценарий. Первоначально я подписался на фильм попроще, ближе к «Смертельному оружию». Но, поскольку Дерек, как и я, поклонник южнокорейского кино, я предложил ему сделать азиатский триллер. Мы дали Бобу посмотреть пару самых показательных картин. И я тогда сказал ему: это совсем другие фильмы, но, хоть персонажи там темнее и жестче, в каждом из них огромное количество внутренней боли. И именно эта боль на контрасте с экшеном формирует фундамент героя. Боб пишет сценарии уже лет тридцать пять, больше десяти лет как актер исполняет сильные драматические роли. Конечно, ему интересны странные, небанальные сценарные идеи, те, что не лежат на поверхности. Так что он сразу нас поддержал.
Ɔ. Тебе нравится южнокорейское кино. В чем его феномен лично для тебя?
Корейцы непревзойденно делают сегодня то, что раньше лучше всех удавалось американцам, — взрослое, умное, зрелищное кино. И при этом умудряются зарабатывать на кинопрокате. В Америке такого нет — подобные фильмы на широкий экран там почти не выпускают. Когда знакомые присылают мне с Таймс-сквер в Нью-Йорке фото афиши моего фильма, рейтинг которого «18+» и который не основан ни на франшизе, ни на книге, ни на игре, я думаю, что все сделал правильно.
Ɔ. Давай вернемся к твоим экспериментам с комедийностью. В «Никто» очень крутой саундтрек. Фильм купил меня первым же кадром: потрепанный герой Боба сидит в допросной комнате, мы слышим песню Нины Симон Don’t Let Me Be Misunderstood. Но кроме Нины Симон и добротного джаза в ленте есть даже «Бухгалтер» группы «Комбинация».
Да, и я горжусь этим. (Смеется.) «Бухгалтер», кстати, был у меня еще в сценарии. Я ставил песню Бобу, отправлял ее Дереку и говорил, что эта песня будет работать. «Бухгалтер» идеально зашел контрапунктом. Знаешь, помню, как-то раз один музыкальный редактор рассказал: «Музыка в кино — это член, топор и телевизор. Если кто-то дерется — должен играть металл». Для меня это странно. Мне в этом смысле ближе высказывание Хичкока: «Снимай сцены смерти так, как сцены любви, а сцены любви — как сцены убийства». Это во мне отложилось. На тебя, например, действует прием контрапункта, когда сцена ужаса происходит под звуки сладкой, нежной мелодии. Мне нравится куча песен The Smiths тем, что в них очень мрачный текст наложен на добрую и позитивную музыкальную линию.
Ɔ. «Зодиак» Дэвида Финчера, кстати, начинается похожим образом — с легкой, меланхоличной песни Easy To Be Hard, текст которой темный, тяжелый. А праздник заканчивается двойным убийством. Квентин Тарантино любит такие приемы.
Тарантино для меня с детства остается примером для подражания. Чего стоит одна только сцена из «Бешеных псов», в которой герой Майкла Мэдсена танцует и отрезает полицейскому ухо. Берешь и на контрапункте смешиваешь жесть с позитивом. И это работает. В этом киномагия.
Ɔ. Я знаю, что ты вмешивался в российский дубляж фильма. Не доверяешь другим людям? Можешь, кстати, назвать себя контрол-фриком?
Честно говоря, да. Но есть и лимит контроля. Я всегда сильно заморачиваюсь, пока не пойму, что все хорошо. Я перфекционист. В случае с дубляжом мне хотелось, чтобы русский зритель получил версию, максимально близкую к оригиналу. Мне кажется, что в России вообще проблемы с озвучкой, вот и захотелось на всякий случай все проконтролировать. Здорово, что Universal дал на это добро. Плюс дубляж дает возможность уточнить детали, которые не так прозвучали в оригинале. Озвучка должна быть очень точной, но в России все считают, что это зона свободы и в дубляже можно разгуляться. Это не так.
Ɔ. В российском кино молодые авторы часто жалуются, что, стоит принести продюсерам непривычный материал, жанровый сериал, например, или киноманский боевик, ответ неизменно будет «это не для России». Почему у нас боятся экспериментального кинопродукта? Возможны ли в России проекты наподобие «Никто»?
В стране и в индустрии пока что мало людей с яйцами. В Америке киноактеры никогда не играли в телесериалах. Для карьеры актера телевидение было поцелуем смерти. А потом вышел «Настоящий детектив», в котором снялся Мэттью Макконахи, и ситуация изменилась. Чтобы появился такой успешный проект, надо пробовать. В российском кино и сериалах должно произойти что-то похожее.
Ɔ. Ты позитивно смотришь на индустрию в стране?
Сколько хороших русских сериалов ты видел за последнее время?
Ɔ. Три.
А до этого сколько их было?
Ɔ. Ноль.
Вот! Тенденция какая? Положительная.
Ɔ. Но конкретно в кино ситуация грустная.
С кино во всем мире грустнее. Возможности есть, но бюджеты очень ограниченные. А жанровый фильм сделать дешево тяжело. Но все сложности можно обойти. В последнее время мой любимый жанр — маленькие независимые фильмы. Красивая картинка для меня ничего не значит — когда есть деньги, можно сделать что угодно. А когда есть минимум денег, но ты делаешь крутой продукт — это победа. Жанр будет и никуда не денется, но для этого нужны люди, готовые биться головой о кирпичную стену. И рано или поздно все получится.
Ɔ. Как тебе кажется, в Америке есть перекос с так называемой «новой этикой» и культурой кэнселинга? Фильм «Никто», несмотря на всю его классность, кино герметичное. Это довольно кондовая история с точки зрения актуальности и социальности. Как ты думаешь, насколько повестка важна для кино?
В зависимости от фильма. «Никто» — это отсылка к старому хорошему кинематографу 1970-х годов. Этот фильм не комментирует общество, он говорит о принятии себя любой ценой. Главный герой — антигерой. Фильм — о герое и его боли, которую он зрелищно побеждает. Хотя, кстати, там есть темы, которые сейчас активно обсуждаются. Например, токсичная маскулинность.
У меня есть несколько сценариев, которые, возможно, превратятся в фильмы. В центре сюжета одного из них — тема эмпатии. Пандемия подсветила отсутствие эмпатии во всем мире. Я хочу снять фильм об этом и хоть чуть-чуть, но сделать мир лучше.
Ɔ. И все же может ли кино быть вне контекста?
Хороший фильм всегда останется хорошим фильмом. Может, он будет не совсем актуальным, но хорошим, вне зависимости от времени. Если мы сейчас посмотрим фильмы 50–100-летней давности, то увидим, что это кино не поменялось в качестве. Гоняться за актуальностью можно, но обязательно ли это для успеха? Я думаю, что нет. Но тут не существует одного правильного ответа. Сейчас, например, актуально супергеройское кино. Выходят десятки подобных фильмов. Но что было бы, если бы до этого не было десяти лет с Marvel? Мы все живем в вакууме. Просто надо уметь в нем жить.
Подготовлено при участии Елизаветы Папазовой
Вам может быть интересно:
- Получил «Грэмми» раньше, чем съел первый в жизни «Биг мак». Интервью с казахским диджеем Imanbek
- Arzamas и «Намедни» Парфенова теперь закроются? Чем опасен новый закон о «просветительской деятельности»
- Художник и экстрасенс Пахом: Сейчас время без героев, без идеологии и без определения добра
Больше текстов о культуре и обществе — в нашем телеграм-канале «Проект “Сноб” — Общество». Присоединяйтесь