Антон Островский: «Когда стороны договариваются — мы устанавливаем точку баланса социальной справедливости»
Ɔ. Чем хорош метод посредничества в случае социального конфликта между людьми и разными общественными группами?
В конфликтах между обществом и властью, обществом и бизнесом, бизнесом и властью часто возникают ситуации, у которых нет готового решения в рамках существующего правового поля или некой организационной модели. Решения по таким вопросам обычно выносит государство — работники органов судебной либо исполнительной власти, которые зачастую трактуют законодательство, исходя из собственных представлений о добре и зле. В результате складывается ситуация win-lose. Мы же говорим о том, что надо дать людям право самим найти точку баланса социальной справедливости, достигнуть позиции win-win. А поскольку договариваться весьма нелегко, то в интересах сторон действует специально обученный человек — медиатор, который формирует пространство для переговоров. Когда стороны договариваются, каждая из них идет на некие уступки, и в результате мы устанавливаем точку баланса социальной справедливости на некой изолинии, действуя в интересах всего общества.
Ɔ. Как действует социальная медиация?
Социальная медиация — это, по сути, применение метода разрешения конфликтов с участием независимого нейтрального посредника. Работает это там, где во главу угла при урегулировании спорных ситуаций ставятся не поиск баланса частных коммерческих интересов, а, скорее, общественное благо. Мы работаем в этом направлении в Москве уже на протяжении пяти лет в рамках нашего проекта «Центр общественного взаимодействия». Чаще всего выступаем посредниками в городских конфликтах, когда у граждан есть разные представления о том, как должна развиваться городская среда: где должны располагаться платные парковки, кто будет иметь право доступа на придомовую территорию, можно ли установить шлагбаум на въезде во двор. Нередки конфликты между собственниками жилья и арендаторами коммерческих помещений на первых этажах жилых зданий. Потому что, к сожалению, не всегда условия соблюдения уровня шума или времени звучания музыки укладываются в рамки «Закона о тишине».
Или вот конкретный пример: в одном из московских дворов женщины кормили птиц кошачьим кормом. И все птицы Центрального административного округа слетались в этот двор для пропитания со всеми вытекающими отсюда последствиями. Когда граждане поняли, что счета за мытье машин заметно превышают их ожидания, то они стали оказывать на этих женщин давление. Но как можно запретить людям кормить птиц, ведь законодательством это не запрещено! Представьте, как такой конфликт рассматривался бы в суде — скорее всего, никак. А в формате медиации людям удалось договориться о перенесении места кормления птиц на свободную территорию. Женщины переживали, что птицы не смогут найти новое место, поэтому нам удалось договориться о постепенном режиме смены локации — и в итоге все остались довольны.
Ɔ. А если отъехать на более крупный план, можно ли с помощью социальной медиации устранить или хотя бы сгладить недовольство властями со стороны условных «рассерженных горожан»?
Если речь идет о локальных очагах социальной напряженности, то, безусловно, да. Мы говорили как раз об этом с участниками форума «Сообщество» на моем мастер-классе «Возможности применения медиативных практик в социальной сфере». Например, нередко возникают экологические конфликты, когда бизнес нарушает природоохранное законодательство, пользуясь потворством властей. Конечно, здесь необходим диалог между недовольными гражданами и государством. Или, например, многие помнят, как в Москве открывали филиал питерского проекта «Ночлежка», который вызвал возмущение местных жителей. С точки зрения закона формально все справедливо, но граждане остались недовольны — и нам с коллегами пришлось консультировать стороны, включая местные органы исполнительной власти, по поводу этого проекта. Но все это работает только в тех случаях, когда социальная напряженность возникает сугубо в неполитической плоскости. Ведь какая может быть социальная медиация в условиях, когда политические силы действуют исходя из своих интересов, применяя различные инструменты, от компроматов до силового воздействия? Увы, в рамках политической борьбы за власть наши методы, конечно же, не работают.
Ɔ. Как этот метод зарекомендовал себя в зарубежной практике?
В мире медиация применяется давно и успешно в различных моделях, причем активней всего в странах с прецедентным правом, где судебные процессы долгие и дорогие. Широко, например, применяется восстановительная медиация — посредничество между жертвой и правонарушителем, когда обсуждается вопрос компенсации причиненного ущерба и принесения извинений жертве. Все больше нарастает практика внесудебного разрешения коммерческих споров. Ну и, пожалуй, самая распространенная среда применения медиативных технологий в социально ориентированном аспекте — это бракоразводный процесс, когда вопрос, с кем будет жить ребенок — с отцом или с матерью, определяется исходя из блага ребенка и реализации его права на общение с обоими родителями.
Ɔ. А есть ли у социальной медиации «российские» особенности?
Несмотря на то что эта технология привнесена в российскую правовую и социальную систему из-за рубежа, следует помнить, что традиции примирения существуют в нашей стране издавна. Было крестьянское общинное правосудие, основанное не на писанном, а на обычном (от слова «обычай») праве, когда граждане сами находили решение по существу спора на сельском сходе, исходя из сложившихся обычаев разрешения конфликтов. Во многих регионах (в частности на Кавказе) по сию пору существует обычай собраться местным сообществом и коллективными усилиями найти выход из конфликтной ситуации. И хотя современная социальная медиация реализовывается совершенно в иной модели — с нейтральных позиций, я считаю, что мы так или иначе возрождаем российские исконные традиции примирения граждан своими силами — просто в более цивилизованном правовом формате и с участием посредника-медиатора.
Ɔ. Нужна ли медиаторам специальная подготовка и готовы ли общественные палаты взять на себя эту функцию?
Любой человек, имеющий высшее профессиональное образование, может стать профессиональным медиатором. Главное — мыслить в парадигме медиатора, то есть блюсти нейтральную позицию, не выносить суждений по существу спора и не предлагать сторонам готовых решений, а лишь давать им возможность находить решения самостоятельно. Что касается общественных палат, то они априори выступают как некий медиативный орган — прослойка между гражданским обществом и властью. Я считаю, что, благодаря своему статусу и законодательным возможностям, эти структуры имеют большой ресурс в плане применения социальной медиации. Другое дело, что в сегодняшнем формате общественные палаты воспринимаются многими людьми как одна из производных власти. И для того, чтобы общественные палаты действительно сделались медиативными органами, им нужно откровенно признавать наличие существующих конфликтов и не стесняться о них говорить с их участниками, но исключительно уважительно, с нейтральных позиций, признавая равноценность прав и интересов всех конфликтующих сторон.
Беседовал Фидель Агумава