Дикое убийство, много улик и никаких мотивов. Тру-крайм-история от автора подкаста «Закат империи» Андрея Аксенова

1913 год, январь, Петербург, полдень. 40-летняя блондинка Марианна Тиме поднимается по лестнице к себе домой в сопровождении двух великосветских молодых людей. Их встречает горничная Анна Мустайкис, после чего хозяйка просит ее удалиться. Муж Марианны в отъезде, и эти молодые люди навещают хозяйку не в первый раз. Один из них, француз по имени Жирар, даже как-то ночевал у нее.

Горничная ведет себя деликатно, сидит в своей комнате, не мешая гостям. В два часа дня она слышит звонок в дверь, выходит из комнаты — и видит страшную картину: на ковре в гостиной в луже крови хрипит Марианна Тиме, ее лицо прикрыто подушками, а рядом валяются топорик и кистень. Гости исчезли.

Горничная в ужасе кричит, но вспоминает про звонок и бежит открывать дверь. Та оказывается незапертой, и звонит швейцар — как раз по поводу незакрытой двери. На крик Анны собираются соседи, среди них находится врач, он пытается помочь Марианне, но безуспешно. Она уже настолько слаба, что не может вымолвить ни слова. Швейцар бросается на улицу за гостями, которых буквально несколько минут назад сам выпустил из парадной, но молодых людей и след простыл.

В тот же день Марианна умирает в Мариинской больнице.

За дело берется лично начальник петербургской сыскной полиции Владимир Филиппов. В его распоряжении — место преступления: роскошная квартира с модной мебелью, картинами, тяжелыми портьерами, статуэтками, креслами. Из улик — топорик для колки сахара и сломанный кистень, похожий на молоток с длинной рукояткой. Ковер, залитый кровью. На столе — три чайных прибора. В спальне — хаос, ящики комода выдвинуты, все разбросано по полу.

Срочно вернувшийся из командировки муж покойной, железнодорожник Казимир Тиме, и приехавший из пансионата 16-летний сын Александр утверждают, что в доме ничего не пропало. Даже серьги с крупными бриллиантами, которые лежали прямо на виду, в шкафу за стеклом, остались на месте. Значит, причина убийства — не грабеж. Но тогда что?

Пять дней спустя, после судмедэкспертизы, гроб с телом передают для погребения в костел Св. Екатерины, но тут возникает заминка: в храме появляется вахтер больницы и просит труп обратно — полиция решила проверить тело еще раз. Врач больницы посоветовал сыщикам обратить внимание на палец Марианны, который странно посинел и распух. Казимир Тиме возмущен. В итоге вторичный осмотр тела проводят прямо в храме в присутствии вдовца. Палец действительно выглядит необычно, и Тиме припоминает, что покойная носила на нем кольцо с бриллиантом. Одновременно после дополнительной проверки квартиры обнаруживается, что пропали коралловые бусы покойной.

Вопросы остаются без ответов. Судя по всему, преступники что-то искали, но забрали только кольцо и дешевые бусы. Возможно, пропало еще что-то, но явно не слишком ценное: хозяин дома так и не смог вспомнить ничего важного. При этом швейцар описывает гостей как великосветских людей, одетых с шиком и говорящих между собой по-французски. Сложно представить, что они могли убить человека ради бус и кольца.

Чтобы найти хоть какие-то зацепки, сыщики проверяют, с кем водила знакомство Марианна Тиме, а самый простой способ сделать это в отсутствие социальных сетей — изучить визитницу. Визиток у Марианны оказывается очень много. Особо Филиппова заинтересовала карточка Поля Жирара: во-первых, на нее указала горничная, а во-вторых, убийцы, вероятно, были французами.

Помимо визиток в дамском альбоме убитой обнаруживаются около 200 фотографий мужчин — от чиновников и купцов до актеров и художников — с автографами. Это очень нетипично для дам того времени, но имеет логичное объяснение.

Марианна Людвиговна Шуликович — такова была ее девичья фамилия — католичка, полячка, после окончания гимназии отправилась в Петербург, чтобы стать актрисой. Внешность у нее была потрясающая: высокий рост, стройная фигура, грива роскошных светло-золотистых волос. Известной актрисой она, однако, не стала — помешал невыразительный голос и отсутствие актерского таланта. Зато у нее был талант нравиться мужчинам. Говорили, будто юноши из-за нее кончали с собой, ходили слухи о ее обширных любовных связях. В какой-то момент она сошлась с немолодым бизнесменом Кускузевым и родила от него сына Александра. Женаты они не были, поскольку у Кускузева уже была семья и разводиться он не собирался. Впрочем, Марианну такая жизнь вполне устраивала. У нее появилась роскошная квартира, дача в фешенебельном поселке, свои лошади с коляской (дело для густонаселенного Петербурга довольно разорительное), короче, она жила на широкую ногу. С Кускузевым она через несколько лет рассталась и в 1909 году вышла замуж за железнодорожного служащего Казимира Тиме.

Жили они хорошо, по крайней мере так считал сам господин Тиме. Он обеспечивал супругу и пасынка, никакого разлада между ними не наблюдалось. Сам Тиме по работе часто бывал в отъезде, а Марианна вела жизнь довольно свободную. Вскоре Филиппов приходит к выводу, что Марианна, хорошо зная петербургское общество, вероятно, занималась сводничеством: знакомила для долговременных отношений симпатичных женщин и состоятельных женатых мужчин.

Все это, конечно, усложняет расследование.

Тем временем всем петербургским ювелирам передают приметы украденного кольца — один из них откликается и рассказывает полиции, что 12 января, в день убийства, ему принес кольцо молодой хорошо одетый блондин лет 25. Посетитель просил за украшение 300 рублей. Кольцо того стоило, но молодой человек непременно хотел продать его прямо сейчас, поэтому, поторговавшись, согласился на 145 рублей. Судя по описанию, это был один из двух гостей Марианны. Разговаривал он, впрочем, по-русски. Ювелир попросил продавца подтвердить свою личность, и тот передал ему визитную карточку, на которой значилось:

Оскар Эдуардович Яновский, торговый представитель «Товарищества Рябовской мануфактуры бумажных изделий» в Новой Бухаре.

Кроме того, ювелир попросил расписку, что кольцо действительно принадлежит посетителю, — и Яновский написал ее. Вскоре, однако, выяснилось, что торговый представитель с таким именем хотя и действительно существует, но безвыездно живет в Бухаре, а визитки раздает по работе сотням людей. Таким образом, личность подозреваемого установить не удается, но теперь у полиции хотя бы есть образец его почерка.

Вторая зацепка — визитная карточка Поля Жирара, которую нашли в дамской сумочке Марианны Тиме, — приводит к 50-летнему швейцарцу, совладельцу часовой фирмы Павла Буре. Под описание подозреваемых он явно не подходит.

Оказавшись в тупике, следствие начинает проверять все контакты Марианны Тиме, пытаясь найти таинственных молодых людей, говорящих по-французски. Неожиданно им помогает брат Казимира Тиме Владимир.

Владимир прочел все газетные статьи об этом преступлении, в которых, в частности, приводились приметы подозреваемых, и вспомнил, что похожего по описаниям блондина видел с Марианной на скетинг-ринке (площадке для катания на роликах) на Марсовом поле.

Сыщики отправляются на скетинг-ринк, и его сотрудники узнают по описанию Александра Долматова, чиновника Министерства иностранных дел. Выясняется, что Долматов вместе со своим двоюродным братом Владимиром Гейсмаром жил в гостинице «Франция», откуда оба выехали 12 января, в день убийства, не оплатив счет на 195 рублей.

Чтобы удостовериться, что Александр Долматов и есть тот самый блондин Жирар, полиция идет на хитрость. Филиппов гримирует одного из своих агентов под камердинера из богатого дома и отправляет его в дом к родителям Долматова. Там агент знакомится со старшим дворником и под выдуманным предлогом — «как оно случилось, где наша барышня повстречала молодого барина Долматова, — того мы не ведаем. А только сказать могу одно, что влюбилась она в них без памяти» — просит достать для него фотографию молодого барина: «…а тут как-то призывает меня и говорит: "Сослужи мне, Максимыч, верную службу, раздобудь ты мне ихнюю карточку". — "Да как же, милая барышня, я раздобуду-то ее? Я бы и рад, да где же найти-то?" — "А уж делай как знаешь, хоть подговори, хоть подкупи кого, а только хоть из-под земли, да достань!" Вот тебе, говорит, сто рублей на расходы, а понадобится еще — дам и еще!»

Так за 100 рублей полиция получает фотокарточку Долматова. Его сразу же опознают горничная Марианны Тиме, швейцар, подруга Марианны, которая видела вместе всю троицу, и даже ювелир, купивший украденное кольцо.

После этого полиция получает ордер на арест Александра Долматова и приходит в дом к его родителям уже официально. Выясняется, что Александр вместе со своим двоюродным братом Владимиром Гейсмаром, который по всем приметам был соучастником преступления, выехал в Псков к родителям Гейсмара. У отца молодого Долматова от плохих новостей отнимается половина тела.

В Пскове в квартире родителей Гейсмара сцена повторяется с той разницей, что потрясенный известиями отец Владимира через несколько дней умирает. Мать же заявляет, что ее сын ни при чем и что во всем наверняка виноват Долматов; их дружбу она никогда не одобряла. Оба они уехали к друзьям в имение, но мать вызывает их телеграммой и через два дня Долматов и Гейсмар оказываются под арестом.

Подозреваемые сначала отнекиваются, потом каждый заявляет, что присутствовал при убийстве, но сам в нем не участвовал. В конце концов оба дают признательные показания.

Александр Долматов окончил Императорское училище правоведения, возможно, самое престижное учебное заведение в России того времени. Поступить туда означало войти в очень узкий круг лиц, управлявших империей. При этом стандарты, по которым жили представители элиты, были очень высокими, а вот зарплата в Министерстве иностранных дел на первых порах была очень скромной.

Долматов завел любовницу, французскую актрису Клео Кристоф — это тоже часть «обязательной программы» для золотой молодежи того времени, конечно, очень дорогая: букеты после каждого спектакля, покупать которые можно только в самом престижном цветочном магазине, у Эйлерса; драгоценности в подарок.

Клео Кристоф по окончании гастролей уехала во Францию и оттуда писала Долматову: «Мой любимый мальчик. Сегодня получила от тебя 800 франков. Не смейся над моими глупостями, если ты способен понять их, и подумай о том, что 300 франков мне необходимо уплатить за обувь, 900 франков ждет моя портниха» — далее следовал список с трехзначными числами на самые неотложные нужды, завершала который горностаевая шуба, которую можно купить по счастливому стечению обстоятельств всего за 4900 франков — примерно 30 тысяч долларов на наши деньги. Заканчивалось письмо так: «Не сердись, плутишка, скоро еду в Петербург, но не для денег, а только для того, чтобы целовать тебя».

Долматов берет в долг у друзей по училищу, у знакомых, у коллег. В их кругу не принято отказывать — но все же, если ты не отдаешь долг, взаймы тебе не дадут. За год до ареста Долматов был должен около 40 тысяч рублей — сумма, которую он вряд ли смог бы вернуть за всю свою жизнь.

В это время один из друзей Долматова по скетинг-ринку по фамилии Олло, работавший в Международном ссудном банке, предлагает схему: он выпишет ничем не обеспеченный чек на 36 тысяч рублей, Долматов обналичит его в банке и получит четверть этой суммы. Затем они поедут в Вену и заработают игрой на бирже.

Первая часть плана прошла отлично — чек был обналичен, но заработать игрой на бирже друзьям не удалось. Из Вены друзья отправились в Париж к Клео Кристоф и потратили там все оставшиеся деньги. Шикарную жизнь, к которой привыкли друзья, прекрасно иллюстрируют высокомерные ответы в суде одного из их общих знакомых:

— На каких извозчиках ездил Долматов, на простых или лихачах?

— У нас свои извозчики.

— Торговался Долматов или нет?

— У нас не торгуются.

Таким образом, оставшимся полностью без денег Долматову и Гейсмару даже пришлось занимать на обратную дорогу в российском посольстве.

Вернувшись в Петербург, Олло и Долматов принялись понемногу закладывать вещи и занимать у прислуги. С работы в министерстве Долматова уволили за опоздание из отпуска.

Как раз в эти дни Долматов и Гейсмар случайно познакомились в магазине с Марианной Тиме. Выглядела она очень эффектно, хоть и была явно старше. Друзья подошли к ней и завязали знакомство — причем обратились к ней на французском. Вряд ли они уже тогда планировали преступление — просто, если хочешь познакомиться, выгоднее выдать себя за француза.

Друзья проводили даму домой, и она дала им свою визитную карточку. В ответ Долматов вручил единственную французскую, которая у него была, на имя Поля Жирара. С тех пор Долматов был «французом», а Гейсмар — его «русским другом».

Следующие несколько дней они встречаются на скетинг-ринке, ходят в кино, а между тем положение Довлатова и Гейсмара становится критическим. 12 января подходит срок уплаты по векселю. Гейсмар и Долматов решают, что можно ограбить Тиме — выглядела она очень богато, одни бриллиантовые серьги могли дать достаточно денег, чтобы рассчитаться с ближайшими долгами. К тому же из ее прислуги никто не знал их настоящих имен, а разговаривали между собой они по-французски. Лишь однажды Марианну вдвоем с Долматовым застал ее муж: 10 января он вернулся с работы раньше обычного и обнаружил, что его жена пьет чай с каким-то красавчиком. Мужу красавчик не понравился, о чем он сразу же заявил Марианне, та обиделась, Долматов извинился и немедленно ушел. Этот эпизод не нарушил преступного плана друзей — с ограблением медлить было нельзя: на следующий день Тиме отправлялся в очередную командировку, а еще через день нужно было погасить долг по векселю. Удобнее времени не найти.

Наступило 12 января — день уплаты долга. Позавтракав, друзья позвонили из ресторана Марианне и напросились в гости. Хозяйка велела горничной удалиться и никого не пускать. Все расположились в гостиной, и тут Марианна заметила под одеждой Гейсмара кистень и с удивлением спросила, что это. Тот сказал, что привез кистень из Парижа, и Марианна, развеселившись, взяла его в руки и принялась легонько бить им Долматова.

Между тем бриллиантовых сережек нигде не было видно. Когда хозяйка на несколько минут вышла из комнаты, Гейсмар обратил на это внимание своего друга. Долматов сказал, что, возможно, они заложены в ломбарде. В любом случае у нее дома они найдут либо серьги, либо деньги от заклада.

Когда хозяйка вернулась, Гейсмар все никак не мог отважиться нанести первый удар, и тогда Долматов решил, что надо прощаться и уходить. Гейсмар, увидя, что друг засобирался, взял кистень и ударил Марианну по голове, а Долматов бросился ее душить. Гейсмар повторно ударил ее кистенем, после чего пошел в прихожую и вернулся оттуда с топором — третий удар был нанесен обухом. Чтоб заглушить крики и стоны, на лицо Марианны положили подушки.

Когда она перестала подавать признаки жизни, убийцы принялись лихорадочно искать серьги. Несмотря на то что украшения лежали в серванте за стеклом прямо в этой комнате, преступники их не заметили. Перевернув все вверх дном в спальне, не нашли ничего ценного. Чтобы не уходить с пустыми руками, сдернули с пальца кольцо и прихватили коралловые бусы. Кольцо Долматов в тот же день продал ювелиру, а остальные вещи друзья выбросили в Мойку.

Суд проходил через пять месяцев при большом скоплении публики. Начальник Московской сыскной полиции Аркадий Францевич Кошко в своих воспоминаниях передавал выступление Долматова на суде, которое сводилось к тому, что, родись они с Гейсмаром на полвека раньше, получали бы доход с фамильного имения и без труда поддерживали бы образ жизни, приличествующий их статусу. Но к ХХ веку имения были проданы или заложены, из доходов — зарплата младшего чиновника в министерстве, а ты при этом потомок гусар, которые в войну с Наполеоном входили в Париж. Жить так невыносимо.

«Мы с бароном жертвы современного социального уклада. Выросшие в холе, избалованные средой, отравленные дорогими привычками, мы не имели возможности хотя бы наполовину удовлетворять их. Началось с переучета векселей, дружеских бланков, затем наступил период краж и, наконец, вот докатились до убийства. Как произошло оно? Довольно просто. Познакомились мы с Тиме в "Вене", обратили внимание на ее серьги, а так как в эти дни деньги нужны были нам до зарезу — мы и зарезали».

Александр Долматов был приговорен к 17 годам каторги, Владимир Гейсмар — к 15 годам. Наказание, однако, до конца они не отбыли: в 1917 году их видели в Петербурге, а затем их следы теряются.