Отрывок из новой книги Сергея Минаева «Бунт и смута на Руси»

Декабристы — это молодые люди, получившие блестящее образование. Кто-то закончил пажеский корпус или кадетский корпус, кто-то получил домашнее образование. В основном их учили иностранцы. Они видели, как живет Европа, они понимали, что во многих странах уже есть конституция, они знали, что права монархов могут быть ограничены, что никакого самодержавия в Европе нет, народ везде свободен. А у них дома почему-то продолжалось какое-то средневековье… Солдаты, которые были набраны из крепостных крестьян и вместе с ними умирали там, на Шевардинском редуте и в битве при Лейпциге, вернутся домой и продолжат влачить свое жалкое крепостное существование. В общем, было решено: что-то надо менять. 

Начали создаваться тайные общества. Надо сказать, что в ту пору тайное общество — это не то, что мы себе представляем: мол, какие-то люди собираются по подвалам. Под тайными обществами, как и масонские ложи, начиная с Павла I, потом дальше, при Александре I, понимались широко известные кружки, в которых собиралось дворянство и о которых знала полиция. Ничего там особенного не обсуждалось, просто они назывались — тайные общества. Это не значит, что люди собирались и разговаривали о политике. Русский человек, понятно, пьяный, либо играет в карты, либо рассуждает о политике. Другого времяпровождения на Святой Руси никогда не бывало. Эти люди сидели и перетирали в тайных обществах, как им обустроить Россию. Такие общества имели место и до войны, и после войны.

Но ситуация менялась, люди не хотели больше просто так сидеть и обсуждать: мол, какой ужас, там просвещенная Европа, а здесь тьмутаракань. Они хотели что-то менять. В 1816 году образовывается Союз Спасения, который основывают Александр и Никита Муравьевы. К ним примыкает князь Трубецкой, люди здесь начинают обсуждать: неплохо бы, конечно, с самодержавием покончить, принять конституцию, освободить крестьян и вообще жить уже совершенно по-другому. Эти терки продолжаются в течение двух лет, и в 1818 году Союз Спасения распадается и образуется Союз Благоденствия, в котором состояло гораздо больше людей. Никакой особой конспирации не было, за столами сидели дворяне, выпивали, играли в вист. Как-то один другого спрашивал: «А ты готов положить жизнь на алтарь отечества?» Другой: «Готов!» «Ну, приходи, значит, в Союз Благоденствия, мы собираемся на Фонтанке, обсуждаем, что с Россией произойдет». Человек приходил и становился членом тайного общества. В Союзе Благоденствия состояли около двухсот человек, это была очень большая организация. И, по доброй русской традиции, все друг на друга начали стучать. Слухи об обществе доходят до царя Александра I. Представители высшего общества, представители дворянства, собираются, значит, обсуждают всякие вольнодумства. Обтирают, как, вообще, надо Русь-матушку поменять. Но Александр, как человек достаточно либеральный, на это смотрел сквозь пальцы. Обтирают, говорил, и пусть обтирают. И никаких репрессий не было, поэтому до 1818 года люди так и продолжали сидеть, собираться, и никакой программы действий у них не имелось. Все обсуждали совершенно разные вещи, и было непонятно, что со всем этим делать. 

И вот наступает 1821 год, крайняя дата. Союз Благоденствия распадается на два общества, Северное и Южное. В рамках этих обществ родилось настоящее большое движение декабристов. В Северном союзе — Никита Муравьев и Кондратий Рылеев, там же князь Трубецкой. В Южном союзе — Пестель, тоже дворянин, сын сибирского генерал-губернатора, тоже фигура. Начиная с 1821 года будущие декабристы начинают обсуждать, как переходить к действиям. Появляются два документа: «Русская правда» и «Конституция» Муравьева. Эти довольно большие тексты подтверждают разброд и шатание среди заговорщиков. В то же время это два документа, которые пытаются описать судьбу будущего страны после переворота, после свержения монарха. Что будет с Россией-матушкой? Многие историки, Ключевский в частности, обращали внимание, что никакой политической программы у декабристов не было, и они, положа руку на сердце, не знали, что делать с Россией. В общем-то, они ничем не отличались от современных политиков, те тоже никогда не знают, что им делать. С момента образования Северного и Южного союзов до момента восстания проходят четыре года… 

Наступает 1825 год, и что мы имеем? Мы имеем поколение людей, вернувшихся с войны, поколение, которое получило блестящее образование, многие получили домашнее образование, кого-то воспитывали иностранцы… Ключевский, кстати, на этом делает особый акцент: вот, мол, иностранцы подготовили таких людей, воспитали их в таком духе, и, видимо, с этого момента на Руси начинаются неприятности. Иностранцы нам подложат вольтерьянство, вольнодумство, потом космополитизм и так далее и тому подобное. Вот в чем дело, это иностранцы подготовили этих повстанцев!

Но мне кажется, проблема декабристов была в том, что — и в школах нам так рассказывали! — декабристы допустили очень страшную ошибку: их движение не было народным. Советская историография тоже акцентировала внимание на том, что декабристы страшно далеки были от народа. Но они, безусловно, были далеки по рождению, по принадлежности к социальному слою. Многие по-французски говорили лучше, чем по-русски, они народ даже близко не допускали к управлению страной, в их планах этого не было. Даже армия для них не была народом, потому что армия это все-таки военные, которые подчиняются приказам. А крестьян привлекать — упаси господь, как бы это потом не сыграло с нами злую шутку! В 1825 году восстание могло не произойти, и спокойно так же сидели бы эти милые люди по Северному и Южному обществам, радели бы о том, как обустроить Россию. Но случается важное событие. 19 ноября по старому стилю (1 декабря по новому стилю) в 1825 году умирает император Александр I. Он поехал в Таганрог и там скончался. Весть о том, что император умер, достигает столиц, то есть Москвы и Питера, через 8 дней. И начинается главная закавыка. Дело в том, что после смерти Александра наследовать престол должен был его брат, Константин Павлович. Константин Павлович был военачальником, воевал с Наполеоном. Он был безумно популярен в армии и в гвардейских частях. И поэтому, когда весть о том, что Александр I умер, достигла столиц, все начали, конечно, присягать Константину. Более того, будущий император Николай I тоже присягнул Константину, своему брату, написал ему письмо, но... В 1822 году, то есть за три года до описываемых событий, Константин пишет Александру письмо о том, что не будет наследовать престол. Есть разные точки зрения на этот счет, кто-то говорил о том, что Константин боялся судьбы своего отца Павла I, постоянно приговаривал, что если будет править, то его задушат, потому что гвардейские перевороты весь прошлый век сотрясали Русь-матушку, да и табакеркой в висок можно было просто, как здрасьте, получить. В общем, он испугался и уехал в Варшаву. Там у него случился роман с графиней Грузинской, это был неравный брак, которым он как бы дал понять, что не будет наследовать престол. Об этом было составлено три документа, один документ был отправлен в Успенский собор Москвы, два других были в конвертах направлены в Сенат и Государственный совет в Санкт-Петербурге, и на конвертах было написано: «Вскрыть после моей смерти». После смерти императора Александра I никто об этом не знал, кроме, по некоторым слухам, Николая I. Но что внутри, Николай совершенно не подозревал, и именно этим объясняется, почему он присягнул Константину. Константин присягу не принимает, он сидит в Варшаве, в прекрасном Бельведерском дворце, со своей графиней Грузинской; он счастлив. Он управляет Польшей и наслаждается жизнью в Европе. Он пишет, что он отрекается от престола в пользу Николая Павловича, повторяет еще раз, и все это продолжается двадцать дней. Представьте себе: двадцать дней междуцарствия в России… Когда нет верховной власти, сразу начинается брожение, бурление… Ну, слава богу, Интернета тогда не было, все-таки Русь была по-настоящему Святой: нельзя было нигде узнать никаких новостей, нельзя было забаламутить народ, газет крестьянство читать-то, слава тебе Господи, не умело… Поэтому бурление имело место только среди дворянства. Уже присягнули императору Константину, более того, чеканили монету. С той поры осталось некоторое количество серебряных рублей с изображением Константина I. Это жуткий нумизматический раритет, цена на этот рубль на одном из аукционов была в районе полумиллиона долларов США. Это в наши дни большая нумизматическая редкость. Три экземпляра отправили в Варшаву показать Константину. Потом все формы для литья разбили, и рубли эти чеканить перестали. Началось брожение умов, и декабристы решают выходить на площадь, потому что лучшего момента для того, чтобы свергнуть власть, не найти…

Все четко сходятся на том, что надо выйти на площадь: мол, пока Сенат будет «переприсягать» Николаю I, мы захватим власть, все разбегутся, и после этого, значит, будем решать, что делать с этой страной. Каховский должен был прийти в Зимний дворец и застрелить Николая Павловича, но он боялся это сделать. Солдатам ничего не говорили, то есть утверждения, согласно которым солдаты были участниками восстания, это полная ерунда. Декабристы, как образованные люди, говорили солдатам, что случилось жуткое злодейство, император наш Константин Павлович узурпирован и от власти отстранен женой своей Конституцией; он заперт в Варшаве, а узурпатор Николай I хочет править нами. Мы должны прийти защитить своего императора. Солдаты слушают, а ведь большая часть этих солдат войну прошли с этими Оболенскими и Муравьевыми… И, подчиняясь своему начальству, они вышли на площадь. Вот наступает утро, и начинается восстание декабристов.