Почему Сеул стал столицей Южной Кореи. Отрывок из книги Андрея Ланькова

Как же вообще получилось, что Сеул, столь неудобно расположенный, в 1948 году стал столицей Республики Корея? На то были политические причины. Сеул служил важнейшим центром жизни Кореи с XIV века, и с течением времени в сознании корейцев именно этот город стал синонимом стольного града, местом, где решаются судьбы страны, строятся карьеры, создаются великие произведения искусства и делаются огромные состояния. Престиж Сеула был настолько высок, что до 1972 года даже Северная Корея официально, согласно собственной Конституции, считала Сеул столицей Северокорейского государства, а Пхеньян — «временным местопребыванием» правительства КНДР. Контроль над Сеулом достался южнокорейскому руководству достаточно случайно, по результатам спешно подготовленного в августе 1945 года двумя американскими офицерами предложения о временном разделе страны. Однако руководство Юга постаралось извлечь максимальные политические дивиденды из столь ценного, пусть и почти случайного, приобретения. Поэтому логично, что в 1953 году, сразу по окончании Корейской войны, президент Ли Сын-ман вернулся в Сеул — вопреки советам генералов, которые предпочли бы, чтобы президент и правительство оставались в безопасном Пусане.

В начале 1960-х гг. население столицы составляло 3 млн человек, к началу 1970-х гг. увеличилось до 6 млн и продолжало расти. И столичная администрация, и центральное правительство были весьма обеспокоены высокими темпами роста населения. В 1974 году было даже проведено специальное исследование на тему «Изучение возможных мер по ограничению концентрации населения на территории Сеула». Эта работа объемом в 540 страниц, как легко догадаться, ни на что не повлияла.

Поэтому нет ничего удивительного в том, что время от времени южнокорейское правительство начинает разрабатывать очередной план побега из Сеула — то есть, конечно же, план переноса столицы. Пока таких попыток было две — и обе окончились неудачей. Возможно, лишить Сеул его статуса — задача невыполнимая в принципе.

Первую попытку предпринял в середине 1970-х гг. президент Пак Чон-хи (для одних корейцев — «кровавый палач демократии», для других — «гениальный создатель современной Кореи» и «отец экономического чуда»). В 1975 году он заявил, что идеальным решением стало бы создание административной столицы с населением в 1 млн человек в центральной части страны. В 1976 году, впрочем, решили, что и город с населением в 250 000 вполне справится с административными задачами столицы. Предполагалось, что Сеул останется деловым и экономическим центром страны, превратившись в этакий «корейский Нью-Йорк», в то время как функции «корейского Вашингтона» перейдут к городу меньшего размера, расположенному дальше к югу.

В принципе, нет ничего необычного в плане создания административной столицы — относительно небольшого города, населенного в основном чиновниками и их обслугой. Такими столицами, в частности, являются Канберра в Австралии, Бразилиа в Бразилии, долгое время ею был и Бонн, столица Западной Германии до объединения страны. До определенной степени административными столицами можно считать и Вашингтон с Оттавой.

В конце 1975 года чиновники и эксперты занялись детальной проработкой плана. Вначале работы шли в обстановке секретности, но уже в феврале 1977 года план был обнародован, а в июле 1977 года принят «Закон о временной административной столице». Словом, началась реализация проекта, и бюрократические шестерни завертелись.

Представляя план в феврале 1977 года, президент Пак ясно обозначил основные критерии, которым должна соответствовать будущая столица. Во-первых, она должна располагаться в пределах полутора часов езды от Сеула. Во-вторых, от нее не должно быть больше 50 километров до какой-либо из станций железной дороги Сеул — Пусан, являвшейся основой корейской транспортной инфраструктуры в те доавтомобильные годы. В-третьих, столицу следовало строить на максимальном удалении от потенциальной линии фронта. Впоследствии эти условия частично пересматривались, но суть оставалась неизменной: новая столица должна находиться на безопасном расстоянии от северного соседа, быть как можно ближе к географическому центру Южной Кореи, но в то же время оставаться в пределах разумной досягаемости от Сеула.

В итоге для возведения нового города был выбран район неподалеку от Тэджона. Планировалось построить скоростное шоссе, а также железную дорогу, которые позволили бы добираться до новой столицы из Сеула меньше чем за два часа. Некоторую роль в выборе места сыграло, как можно предполагать, то немаловажное обстоятельство, что в районе будущей столицы большинство населения было убежденными лоялистами и поддерживало режим Пак Чон-хи. Оппозиция и ее тогдашний руководитель Ким Тэ-чжун по той же причине резко протестовали против планов переноса столицы. Ким Тэ-чжун даже заявил, что расположение столицы на опасной границе, дескать, полезнее в военном отношении, так как в случае войны отступать будет некуда, и агрессору с Севера будет дан особо яростный отпор.

По отношению к будущей столице в законе 1977 года отнюдь не случайно использовали определение «временная». Предполагалось, что после объединения Кореи столица вернется в Сеул, откуда будет происходить управление уже всем Корейским полуостровом. Это казалось логичным решением: в нем учитывалось как огромное историческое значение Сеула, так и его удобное расположение в центре Корейского полуострова.

В начале 1978 года городские архитекторы и проектировщики начали работу над проектом административной столицы. Для этого в Корейском институте науки и технологии (KAIST) была сформирована специальная проектная группа. Она включала молодых инженеров и архитекторов, большинству из которых на тот момент было чуть больше тридцати. Группа начала работу над планировкой города, а также разработку эскизных проектов некоторых важнейших сооружений будущей столицы — включая и президентский дворец, который должен был располагаться на берегу искусственного озера. Для участия в работе были приглашены и иностранные консультанты, среди которых были архитекторы мирового уровня.

Вскоре, однако, работы пришлось притормозить. В 1977–1978 гг. выяснилось, что Вашингтон готовится к выводу из Южной Кореи американских войск (вывод осуществлен так и не был, но обсуждался вполне всерьез). Средства, которые изначально были выделены на строительство новой столицы, пришлось использовать для компенсации неизбежного в новых условиях увеличения военного бюджета. В октябре 1979 года был убит президент Пак — самый активный сторонник переноса столицы. После этого в стране наступил короткий период гражданских волнений, завершившийся в конце 1980 года установлением нового диктаторского режима.

В результате всех этих событий работы по переносу столицы сначала замедлились, а с 1980 года были и вовсе прекращены. Разговоры о желательности переноса продолжались еще несколько лет, а принятый в 1977 году «Закон о временной административной столице», о котором постепенно все благополучно забыли, формально оставался в силе до 2004 года. Однако у нового военного правительства были другие приоритеты, так что оно ограничилось тем, что перенесло часть учреждений из центрального Сеула в Квачхон, который формально считается отдельным городом, а фактически является дальней южной окраиной Сеула.

В начале 2000-х гг. идея переноса столицы вдруг снова оказалась в центре внимания, хотя произошло это в совершенно других политических обстоятельствах.

К планам переноса столицы вернулся Но Му-хён, избранный президентом в 2002 году. В этом была немалая доля иронии: Но Му-хён, левый националист и популист, всегда позиционировал себя как противник всего связанного с наследием генерала Пак Чон-хи. Кроме того, он всегда подчеркивал, что является последователем бывшего видного оппозиционера, а затем и президента страны Ким Тэ-чжуна, который, как упоминалось, когда-то был яростным противником переноса столицы.

Однако проблемы, вынудившие южнокорейское правительство задуматься о переносе столицы в 1970-е гг., не потеряли актуальности и в начале 2000-х. Неожиданного вторжения Северной Кореи, спору нет, к тому времени стали бояться заметно меньше — в первую очередь потому, что военное превосходство Юга стало очевидным. Однако концентрация населения в Сеуле и его округе продолжала возрастать — к тому времени в столичном регионе проживало 46% населения страны.

В сентябре 2002 года Но Му-хён, тогда еще кандидат в президенты, пообещал, что в случае избрания он проведет референдум по переносу столицы в центральную часть Южной Кореи. Таким образом, утверждал кандидат, удастся добиться того, что «чиновники станут ближе к народу».

Впрочем, политтехнологи сразу отметили, что у нового плана был и явный политический подтекст. В провинции Чхунчхон, на территории которой собирались возводить новую столицу, симпатии избирателей к тому времени были уже давно разделены примерно поровну между сторонниками левых националистов (то есть Но Му-хёна) и сторонниками консерваторов. Но Му-хён рассчитывал, что постройка новой столицы сдвинет баланс сил в этом регионе в пользу сторонников его лагеря.

Консервативная оппозиция немедленно выразила несогласие с планом переноса столицы, хотя план этот почти в точности повторял предложения президента Пак Чон-хи, кумира южнокорейских консерваторов. Правые выдвигали примерно те же контраргументы, что и их оппоненты 25 лет назад. Как видим, правые и левые просто поменялись местами: двойные стандарты не чужды обоим корейским политическим лагерям.

В октябре 2003 года президент Но Му-хён внес законопроект о новой административной столице на рассмотрение Национального собрания. В южнокорейском парламенте большинство тогда составляли представители оппозиции, но они изначально были уверены, что ничего из этой затеи не выйдет, и не выступили против законопроекта. Однако сразу же после голосования противники переноса столицы подали петицию в Конституционный суд. Противники президента требовали провести референдум, рассчитывая, что планы Но Му-хёна будут отвергнуты народным волеизъявлением.

Однако Конституционный суд пошёл гораздо дальше. Вместо поддержки идеи о референдуме судьи постановили, что решение о переносе столицы противоречит тому, что они назвали «неписаной конституцией Республики Корея». По мнению Конституционного суда, перенос должен рассматриваться как поправка к Конституции и в таком качестве требует одобрения как минимум двух третей депутатов Национального собрания (получить такое большинство практически невозможно). В результате президенту пришлось пересмотреть план и объявить, что в будущую административную столицу будет выведена только часть центральных государственных учреждений.

Правые попытались отменить и этот план Но Му-хёна, но Конституционный суд снова вмешался в процесс, сохранив план в усеченном виде. В 2005 году суд постановил, что частичный перенос госучреждений в соответствии с принятым ранее законом должен продолжаться. Придя к власти в 2008 году, правые опять попытались остановить перенос части учреждений из Сеула, но потерпели неудачу.

Понятно, что проекты новой столицы, подготовленные при президенте Пак Чон-хи, давно устарели. Для административного города, который после решения Конституционного суда больше не следовало называть административной столицей, выбрали новое место. Впрочем, недалеко от того, где предполагалось строить новую столицу по плану 1977 года, — вблизи Тэджона. Город этот назвали Седжон — в честь корейского короля, правившего страной в XV веке (он известен в первую очередь как человек, под чьим руководством была создана корейская письменность хангыль).

После этого началась неспешная работа по постепенному выводу части центральных учреждений из Сеула. Работа эта затянулась на многие годы — не в последнюю очередь потому, что сотрудники министерств и ведомств вовсе не рвутся в Седжон. На 2020 год ситуация выглядит следующим образом: из 53 министерств и ведомств правительства Республики Корея 16 переехали в Седжон и его окрестности, причём из 22 министерств там оказались 12.

Население административного города Седжон на конец 2020 года составляло 353 000 человек — в три раза больше, чем в 2012 году. Тем не менее едва ли не большинство чиновников по-прежнему живут в Сеуле. По статистике, летом 2020 года из 110 чиновников 1-го (высшего) класса, официальное место работы которых находилось в Седжоне, только 48 человек приобрели там жилье, да и среди них у 36 человек была недвижимость также и в Сеуле. Иначе говоря, из 110 высших чиновников страны в Седжон полностью и всерьез переселились 12 человек.

По действующим правилам главы министерств и ведомств, которых жестокая судьбина закинула в Седжон, должны проводить в своих «главных» офисах (то есть в офисах в Седжоне) ровно половину присутственного времени. На практике, как выяснили журналисты, в среднем они находятся в этих офисах около 30% всего рабочего времени, проводя остальные 70% в Сеуле.