Россия без мяса. Часть 2. Как вегетарианцы поругались из-за клопов и встретили революцию

Первая часть: Как ученый и писатель сделали вегетарианство модным

Всеобщее воскресение и милосердная кастрация

Знакомство Льва Толстого с сотрудником Румянцевской библиотеки Николаем Федоровым произошло в ее стенах в 1881 году и могло перерасти в небольшой скандал. «Седьмой десяток живу, а такого дурака не видал» — так, в пересказе поэта Бориса Садовского, поприветствовал графа Николай Федоров.

Этот человек почти во всем вел себя странно, и даже более странно, чем Лев Толстой, — одевался в старомодную одежду, которая медленно превращалась на нем в лохмотья, снимал маленькую комнату где-то у черта на куличках, от которой отказывались даже бедные студенты, спал на сундуке и укрывался на ночь давно потерявшими актуальность газетами. В свободное от работы время Федоров писал трактаты, в которых призывал современников совершить воскресение из мертвых всех людей, которые когда-либо жили на Земле, и даже рекомендовал для этого особый технический метод собирания человеческого праха.

Толстой пропагандировал вегетарианство всем новым знакомым, но в случае с Николаем Федоровым опоздал — оказалось, что тот давно не ел мяса. Согласно его теории, Вселенная была единым организмом, любая ее часть была ценна, и человеку надлежало о ней заботиться. Эта концепция стала одной из основ русского космизма — модного философско-религиозного учения, к которому примкнули многие известные современники Федорова, в числе которых были философ Владимир Соловьев и ученый Константин Циолковский.

Толстой не разделял большинства взглядов космистов из-за их утопичности. Наиболее фантастическими они были у будущего отца космонавтики Константина Циолковского — через пару десятков лет схожие с его взглядами идеи станут одной из основ евгеники и политического строя нацистской Германии.

Константин Циолковский утверждал, что атомы, из которых состоит весь видимый мир, могут страдать точно так же, как страдают люди, которые попадают в неприятные ситуации или вынуждены жить в нищете. Жизнь во Вселенной он делил на высшую и низшую формы.

«Я человек и могу быть только человеком, — размышлял в одной из своих работ Константин Циолковский. — Но и это не всякому понравится: я не желаю жить жизнью низших рас. Жизнью негра или индейца. Стало быть, выгоды любого атома, хотя бы атома папуаса, требует погасания также и низших рас человечества, по крайней мере, наиболее несовершенных особей в расах».

Однако фашизм Циолковского не был огульным. Он полагал, что у менее развитых, чем европейцы, цивилизаций есть чему поучиться: например, у индусов — вегетарианству. Именно употребление растительной пищи Циолковский считал необходимым условием будущего счастливого мира — по его теории, атом чувствует себя в мозгу животного гораздо хуже, чем в мозгу человека из «отсталой цивилизации», потому что атом живет в извилинах животного неосознанно.

«Следовательно, животных совсем не должно быть», — безапелляционно заключал ученый. Чтобы достичь этого идеала, Циолковский предлагал не убивать животных, а ликвидировать несчастье атомов, из которых они состоят, более «милосердно»: животные исчезнут через сто лет, если их кастрировать или отделить всех самцов от самок, писал он. Пока идет XX век и человечество не готово к таким масштабным проектам, Циолковский предлагал облегчать несчастную жизнь атомов более простыми методами. Размышляя над страданием крыс, которые вынуждены питаться отходами человека, Циолковский предлагал строить дома без щелей, в которые обычно проникают эти животные. Следовательно, считал отец космонавтики, крысам будет нечего есть, они вымрут от голода и тем самым облегчат эволюционные страдания своего биологического вида и атомов, из которых они состоят. После «спасения» животных следовало вырубить все леса на планете, осушить болота и заселить освободившиеся почвы растениями, среди которых Циолковский особенно выделял бананы и корнеплод арума, как наиболее сытные и полезные организму. В новом мире человек будет питаться исключительно обработанными овощами, фруктами, зернами и сахаром — в вареном, сыром или жареном виде, заключал он.

Не любил Толстой и менее радикального идеолога космизма — драматурга Сухово-Кобылина. На волне вегетарианской моды тот переехал из города в деревню, чтобы жить ближе к природе. Прячась там от городских мясных вывесок, драматург писал, что «вегетаризм», как тогда называли в России вегетарианство, «и есть та реформа нутра, которая уменьшает объем желудка, увеличивает объем легких, наполняет [человека] бодрящим духовным ощущением легкости и одухотворяет его».

Несмотря на разность во взглядах, Толстой и знакомые с ним космисты оказывают все большее влияние на интеллигенцию — в конце века вегетарианскую диету начинает практиковать поэт Валерий Брюсов, вслед за ним увлекшиеся космизмом писатель Иван Ефремов и художник Николай Рерих, веривший в реинкарнацию и не исключавший, что в будущей жизни сам станет животным. Вегетарианство становится настолько модным, что в России появляются первые общества, которые занимаются пропагандой постного образа жизни.

Гороховые котлеты для студентов

Согласно данным историков, первое вегетарианское общество появилось в России в 1860-х годах и получило самоироничное название «Ни рыба, ни мясо», но было настолько незначительным, что быстро закрылось, а свидетельств о его деятельности почти не сохранилось в документах того времени. Первый расцвет русского вегетарианства пришелся только на 1900-е годы — в декабре 1901 года в Санкт-Петербурге открывается первое вегетарианское общество, а через несколько лет начинает выходить «Вегетарианский вестник», авторами которого были известные писатели, философы, медики и ученые. Затем вегетарианское общество было основано в Москве, а в Киеве появляется второй печатный орган сторонников постной пищи — «Вегетарианское обозрение». Журнальная пропаганда сопровождалась практическими действиями: в 1909 году в Москве открывается первая вегетарианская столовая. Со дня открытия столовой, 13 октября, до Нового года, заведение посетило 11 тысяч человек. В 1912 году число его гостей составило 340 тысяч, а в 1914 году перевалило за полмиллиона — около трети тогдашнего населения Москвы. Столовые, где не готовили мяса, открывались чаще, чем крафтовые бары в 2010-е — только за один месяц 1915 года в Москве появилась 21 вегетарианская столовая, причем на следующий месяц городским властям было подано еще 19 заявок на открытие мясопустных кафе. Рестораны и столовые, где не продавали мясо, открывались даже в черте оседлости, например в Одессе.

Особенно популярными такие столовые были у студентов, которые не располагали временем на готовку и при этом стремились экономить. Например, в меню Петербургской вегетарианской столовой были гороховые котлеты, капуста и картофель. По свидетельству Корнея Чуковского, обед в этой столовой обходился в 30 копеек. Посещать вегетарианские столовые могли даже небогатые рабочие, средняя зарплата которых составляла 26,5 рублей. На месячную зарплату российский рабочий мог позволить себе примерно 90 вегетарианских обедов в месяц.

Лицемерное убийство клопа

Распространение вегетарианства в крупных городах привело к тому, что среди приверженцев нового образа жизни начались дискуссии о том, кто из них настоящий вегетарианец, а кто только делает вид, что ему жаль животных. Нередко споры сопровождались обвинениями в причастности к самому страшному для русских вегетарианцев греху — убийству.

Известный в то время писатель Иван Наживин, бывший последователь Льва Толстого и вегетарианец, вновь начавший употреблять мясо после того, как осознал всю тщетность постного питания в борьбе с убийством животных, писал в «Вегетарианском вестнике», что вегетарианство, которое возможно без убийства, — не более чем воспринятый российской публикой миф:

«Тот вегетарианец, который сам производит масло, яйца, картофель и фрукты, тот никак не может избежать убийства, как бы он ни желал этого, даже если бы он, как индус-подвижник, все свое питание свел к горсточке риса в сутки.

Для того, чтобы вырастить этот рис, надо перекопать или вспахать поле, причем при работе этой погибнет бесконечное количество всяких червей и личинок; когда посев взойдет, его необходимо охранять день и ночь от всякого рода вредителей, начиная от крошечной мыши, кончая огромным слоном».

Стараясь задеть фанатичных приверженцев растительного питания, Наживин разбавлял свои размышления показательным наблюдением. В Москве, сообщал писатель, он знал благообразного человека, который не ел мяса, потому что не хотел убивать животных, но поселился в комнате, в которой его каждую ночь мучали клопы. Мужчина страдал от недосыпов, вызванных их ночными атаками, но при этом полагал, что давить клопов — непростительный грех. Тогда мужчина нашел «гуманный» способ от них избавляться — он вылавливал насекомых и аккуратно выбрасывал их за окно. Однако за окном стоял январский мороз, и таким образом вегетарианец обрекал их на мучительную гибель.

Каша дорожает, а масла нет

Несмотря на сложные отношения внутри вегетарианского мира, к 1914 году в России насчитывалось больше 15 крупных обществ приверженцев растительного питания. Они работали и вели пропаганду в Вильно, Житомире, Минске и даже за Уралом. Интересующихся вегетарианством стало в России настолько много, что для сомневающихся в их учении или не понимающих, что можно есть, а что нет, в Москве планировалось открыть справочное вегетарианское бюро, а затем провести всероссийский вегетарианский съезд, который должен был состояться на Пасху, когда большинство населения страны заканчивало пост и возвращалось к мясной и молочной пище. Но сделать этого так и не удалось: в 1914 году началась Первая мировая война.

Когда в газетах стали публиковаться первые обширные некрологи, перед вегетарианцами возникла дилемма: как теперь защищать животных, если каждый день на фронтах погибают сотни людей? Не лучше ли выступить в их поддержку? Смущение в ряды вегетарианцев привносили и патриотические настроения, которые считали войну оправданной и необходимой. Продолжать вегетарианскую пропаганду в новых условиях становилось все трудней. Резко подорожали товары — спички, необходимые, чтобы отапливать квартиру зимой и готовить пищу, в 1915 году стали дороже на 15 копеек, а цена сахара выросла на 60 копеек (ровно столько же еще год назад стоили два обеда из нескольких блюд в вегетарианской столовой в Санкт-Петербурге). Железную дорогу почти всегда занимали военные грузы — продовольственные составы были вынуждены уступать им путь. Доставка продуктов в крупные города часто задерживалась. Постное масло, которое употребляли российские вегетарианцы, попадало в города редко и становилось дефицитным товаром. Стоимость растительной пищи стремительно росла: даже в плодородной Саратовской губернии рожь за один год подорожала на 45%. Студенты перестали посещать вегетарианские столовые, потому что они становились им просто не по карману. Впрочем, российские вегетарианцы вплоть до 1915 года продолжали выпускать журналы, в которых рассуждали над этическим отношением животным. На один год — 1916-й, их выпуск был прекращен. Журналы вновь появились в печати только в 1917 году. На их страницах публиковались восхищенные приветствия Февральской революции. Отдельные авторы предлагали основать вегетарианские коммуны и вслед за отменой смертной казни запретить и убийство животных. Спустя несколько лет вегетарианские организации, не имевшие политической программы, уже вызывали большие подозрения у большевиков — многие авторы журнальных приветствий были арестованы и сосланы в Сибирь. Однако вегетарианцы продолжили вести пропаганду отказа от мяса подпольно.

Продолжение: Почему Ленин не любил вегетарианцев