Селеста Инг: «Пропавшие наши сердца». Фрагмент из нового романа

Правда была в том, что Маргарет, как и большинство людей, обо всем этом почти не задумывалась. Новый закон касался сторонников антиамериканских идей, а Маргарет не из их числа. Она занята была покупками: то настольный коврик, то теплые домашние тапочки, то новое покрывало. Снова начали выходить журналы о красивой жизни, которой можно любоваться и подражать; снова стало можно ужинать в ресторане, где официант в белоснежной рубашке нальет вам вина. Маргарет, как все, строила новую жизнь — прекрасную, блестящую. Чем не американская мечта?

Дом, муж. Двор, обнесенный забором. Две пары сапог: резиновые — для слякоти, с меховой подкладкой — для снега. Ароматические свечи, подставки под горячие блюда, электрическая зубная щетка — все атрибуты домашней жизни. Все, от чего она когда-то с радостью сбежала. В двадцать лет она бы только рассмеялась, скажи ей кто, что через пять лет у нее снова все это будет, — мало того, что она всего этого захочет, возжаждет всей душой. Поверила бы она лишь одному: что у нее будет Чиж, она всегда мечтала о ребенке. В тесной квартирке Итана они грезили наяву, воображали, какой у них будет малыш. Скоро, к их огромной радости, им предстояло это узнать.

Чиж рос у нее под сердцем. Сначала — с чечевичное зернышко, потом с горошину. Потом с грецкий орех, с лимон. Каждое утро перед уходом на работу Итан целовал ее в живот, чуть выше пупка. Год назад ее утро начиналось совсем по-другому: они с Доми, держась каждая за руль своего велосипеда, оглядывали друг друга, готовясь к испытаниям дня. «Проверим доспехи», говорили они, и только. Вместо «до свидания», вместо «увидимся». Маргарет поправляла воротник потертой кожанки Доми, а Доми подтягивала подруге шарф повыше на нос, чтобы не было видно лица. «Проверим доспехи», говорили они, прежде чем разъехаться в разные стороны. В этих словах заключалось все: будь осторожна, возвращайся невредимой, я тебя люблю.

А теперь она живет в тихом домике окнами на юг, с улицы льются солнце и воробьиный щебет, она в длинном свободном платье, под которым созревает Чиж. Пушистые тапочки, в таких уже не побегаешь. Серьги. Доспехи стали не нужны, и все же она особенно тоскует по Доми именно в такие минуты, вспомнив, что защищаться больше ни к чему.

Приехали погостить родители Итана, и Маргарет обустроила им спальню — будущую детскую, — постелила чистые белые простыни. На кухне мать Итана учила Маргарет печь картофельную запеканку с мясом, которую Итан с детства обожал. Итан любовался ими с порога: обе в передниках, позолоченные полуденным солнцем. Маргарет, с деревянной ложкой в руке, записывает на библиотечной карточке рецепт, а его мать кладет руку ей на живот, бережно, будто гладит младенческую головку.

Чиж рос: стал с персик, с манго, с дыню. Как разобраться в новых загадочных ощущениях, постичь тайну, что живет теперь в ее собственном теле? По улицам, как прежде шумным, Маргарет отправилась в публичную библиотеку — та вновь заработала благодаря пожертвованиям. Снова открылись магазины, один за другим, — с дорогими блокнотами, сладостями, украшениями; снова по тротуарам спешили прохожие. Как в первые теплые дни после долгой снежной зимы, всех тянуло к людям. В то краткое золотое время прохожие улыбались друг другу на ходу, радовались друг другу: ты жив? Я тоже! Поначалу все чувствовали только облегчение, страх еще не пришел. На воротниках и лацканах блестели красно-бело-синие значки.

В библиотеке в голову никому не приходило избавляться от книг, люди были рады, что снова можно приходить туда, где можно почитать в тишине. Молоденькая библиотекарша водила Маргарет от полки к полке: Маргарет хотелось узнать не только о том, чего ожидать во время родов, а намного больше, и по вечерам она читала Итану вслух отрывки. Самка панды перед родами уединяется в логове, детеныш первые месяцы жизни проводит в темноте, и рядом с ним одна только мать. Кукушки откладывают яйца в чужие гнезда и улетают, доверив другим птицам растить свое потомство. Самка осьминога, откладывая яйца, склеивает их в гирлянды, похожие на нитки жемчуга, и охраняет их, омывает струями воды, а потом умирает от истощения.

Она все тяжелела, Чиж молотил ей пятками в живот, как в барабан. Маргарет чувствовала, как он икает — чуть заметное «дерг!» — и как он ворочается. На что это похоже? — спрашивал в изумлении Итан, и Маргарет пыталась объяснить: как на море, когда волны накатывают на песок. Библиотекарша подсовывала ей книгу за книгой, все дальше и дальше от темы. Самки некоторых видов рыб размножаются без участия самцов — мечут икру, а из икринок вылупляются их точные копии. Одноклеточные и вовсе размножаются делением — аккуратно распадаются надвое. Что ни день, то новая книга, новое чудо. Еще одна частичка вечной тайны — потребности всего живого порождать новую жизнь. От мира животных — к миру растений: некоторые деревья из семейства молочайных выстреливают семенами далеко-далеко; сосновые шишки раскрываются прямо под материнским деревом, и крохотные, но выносливые ростки сражаются за место под солнцем. Суккуленты размножаются частями листа, выпуская корни в воздух, потом в почву, из кусочка самого растения вырастает новое. Вспомнилась часть библейского стиха, который мать заставляла ее учить наизусть для воскресной школы: «кость от костей моих и плоть от плоти моей».

Всюду находила она материнство, даже на грядке, когда ухаживала за растениями. Лучший способ, чтобы помидоры побыстрей налились перед заморозками, узнала она, — надорвать им корни. Тянуть, пока не треснет земля, пока тонкие корешки-паутинки не полопаются, как струны. Для растения это знак: конец твой близок, спасай что можешь. Не тянись ни ввысь, ни вширь. Все соки отдай плодам, зеленым, плотным, словно сжатые кулачки. Вложи в них все, что есть у тебя. Ну и пусть листья твои пожелтеют и сморщатся. Ну и пусть. Старайся, покуда ничего от тебя не останется, лишь сухой стебель, а на нем — алый шар. Иссохни, вложив себя в сладкий плод, с надеждой, что весной вновь прорастет твое семя.

Когда Чиж будил ее по ночам своими кульбитами, она писала — нежные строки, что лепились друг к другу, словно икринки. Стихотворение, два, потом десяток. Потом столько, что впору составить книгу. В одну из таких ночей, на девятом месяце беременности, ей отчаянно захотелось граната. И с утра Итан принес ей гранат, который она руками разодрала пополам. Наконец, после Кризиса, они вновь появились на прилавках, и чувствовалось в полной мере, какая это роскошь — каждый словно шкатулка самоцветов. Блестящие зернышки дождем посыпались на пол, брызнул на кафель алыми каплями сок. Сколько деревьев способен породить этот шарик с плотной кожурой? Вот в чем его предназначение, поняла вдруг Маргарет, — сформировать все эти семена, а потом раскрыться. В животе брыкнул ножкой Чиж, на этот раз тихонько, играючи. Знает ли гранат, подумалось Маргарет, важно ли ему знать, куда деваются его семена, какие вырастают из них деревья? И вырастают ли вообще? Частички его пропавшего сердца. В новом краю взойдут.

Когда будет готова книга, это стихотворение станет заключительным.

Приобрести книгу можно по ссылке